Тим Леббон - Конг: Остров Черепа

Ранда подал ему бинокль.

– Барометр падает. Мы почти в центре Огненного Кольца [30].

– Остров Черепа, Огненное Кольцо… Вы знаете толк в местах для пикников.

– Это самый нестабильный геологический регион на планете, – сообщил Ранда. – Магнитные аномалии, сбои радиосвязи, водовороты… Здесь исчезли сотни кораблей и самолетов. Здесь намного опаснее, чем в прославленном Бермудском треугольнике, хотя по некоторым причинам этот район и известен куда хуже. Говорят, в тридцать третьем здесь исчезла без следа целая киногруппа. Я изучал этот регион не один десяток лет, и вот… Должно быть, так же чувствовал себя Магеллан!

Конрад, приникнув к окулярам бинокля, внимательно вглядывался в грозовые тучи на горизонте.

– Магеллан не вернулся назад, – заметил он, опустив бинокль и отдав его Ранде. – Был убит на обратном пути.

– За нами следят, – заметил Ранда, улыбаясь Конраду.

Отставной солдат не нуждался в лишних словах. Оглянувшись, он увидел внизу Уивер. Та стояла на корме, опершись о бортовой леер, и целилась в них камерой с трансфокатором.

– Ага. Пусть. У нас своя работа, у нее – своя.

Впереди ярко сверкнула молния. Следом за ней явился первый раскатистый рык далекого грома.

Чуть более часа спустя Ранда с Нивсом, Паккардом и Чепменом поднялись на капитанский мостик. Капитан «Афины», норвежец, уже заводил речь о повороте назад, а этого Ранда допускать был не намерен, да и попросту не мог: они уже зашли слишком далеко – и не только в смысле плавания. Экспедиция была плодом многих лет научных изысканий и планирования, не говоря уж об…

«Не говоря уж об ее исключительной важности, – подумал он. – Пока никто из них еще не представляет себе, насколько она важна. Но вскоре…»

– При личной, так сказать, встрече этот шторм выглядит препоганейше, – заметил Нивс.

Ранда метнул в его сторону испепеляющий взгляд. Капитану вовсе не стоило добавлять аргументов в пользу разворота назад и трусливого бегства от оскалившегося на них зверя.

– Как далеко мы от острова? – спросил Паккард.

– Может, в пятидесяти милях, а может, и дальше, – буркнул капитан. – Как прикажете определять свое местоположение относительно места, которого не существует?

– Подойдите ближе, – велел Ранда. Нытье капитана ему уже порядком надоело.

– Най [31], не на этом судне! Хотите лететь – летите отсюда. Я буду находиться в этом районе, но ближе к тому, что впереди, не подойду.

Сжав губы, Ранда уставился на капитана, однако норвежец и глазом не моргнул. Ранда понимал, что все это – не из трусости. Имея за спиной тридцать лет капитанского стажа, этот человек прекрасно представлял себе, с чем его судно справится, а с чем – нет. Кроме того, как и всякий капитан, плававший в этой части Тихого океана, он наверняка слышал множество сказок об этих местах. Посему – нет, никак не трусость. Просто опасения.

Ранда обратился к Паккарду:

– Сможете пробиться, полковник?

– Но ведь высота грозового фронта – свыше двадцати тысяч футов! – запротестовал Чепмен.

– Я вижу грозу и шторм, майор, – твердо сказал Ранда. – Но наше «окно» уже открылось.

– А как насчет вон того просвета? – спросил Паккард?

Крякнув и покачав головой, Чепмен задумчиво постучал кончиком пальца по крохотному «глазу шторма» на одном из разложенных на столе спутниковых снимков.

– Это – одна из редких областей низкого давления, – сказал Ранда. – Часть местных погодных условий. Я изучал их многие годы, обращаясь к прогнозам климатологов, и на основании их данных построил погодную модель всего этого района.

– Все мы прекрасно знаем, насколько можно доверять предсказателям погоды, – заметил Чепмен.

Ранда стиснул кулак и тяжело, медленно вдохнул, стараясь успокоиться. Если он сейчас выйдет из себя, это ничего не даст.

– «Окно» уже открылось, – повторил он. А через трое суток откроется еще одно, и у нас будет возможность улететь. После этого штормовые ветры усилятся и вынудят наше судно покинуть эти воды.

В разговор вступил Нивс:

– Мы все понимали, что возможности может и не представиться. «Окно» слишком уж узко.

– Нонсенс, – возразил Ранда.

– Я ценю вашу самоотверженность, – заговорил Нивс, – но, как руководитель полевых исследований, назначенный управляющей организацией, склонен отменить работы.

– Мудрое решение, – сказал Ранда, надвигаясь на Нивса и глядя ему в глаза. – Уверен, дирекция «Ландсата» будет восхищена вашей смелостью.

– Это всего лишь картографические съемки…

– …одного из последних не нанесенных на карты участков планеты!

Ранда почувствовал, что упускает контроль над ситуацией, а вместе с ним и все, что она обещала. Целые годы работы рушились в бездну, оставляя за собой лишь след разбитых надежд. И этого он позволить не мог. Столько времени, столько сил… Столько мечтаний!

– И вы в самом деле намерены отменить экспедицию по причине дождика? Хотите – так оставайтесь на борту.

Он обернулся к Паккарду, молча, с непроницаемым лицом слушавшему их перепалку:

– Полковник! Я слышал, что ваше подразделение способно справиться со штормовой погодой.

Конечно, он не рассчитывал, что такой человек, как Паккард, купится на столь откровенную подначку. Но попробовать стоило.

Паккард сделался еще прямее и выше прежнего.

– Этот шторм – легкий бриз в сравнении с тем, к чему мы привыкли. Не так ли, Чепмен?

– Так точно, сэр, – после секундной паузы ответил майор.

– Начинайте раскручивать, – велел Паккард.

Ранда на миг прикрыл глаза, затем взглянул на Нивса и капитана. Решение полковника, очевидно, не уменьшило их тревог.

– Хорошо, – с улыбкой сказал он. – Все будет хорошо.

Следуя командам Коула, Миллс выполнял предполетную подготовку. Он был на взводе и слегка нервничал. Все были очень удивлены тем, что старик согласился поднять своих птичек в воздух в такую погоду, хотя бывало и хуже. Вроде бы. Только вот сейчас было никак не вспомнить, когда.

– Аккумуляторы. Генераторы. Холодная прокрутка.

Коул был их пилотом. На его шлеме красовалась трафаретная надпись «Изгой», и Миллс считал, что ничего более подходящего и выдумать нельзя.

Сам Миллс носил прозвище «Дитя Любви». Пожалуй, не такое уж подходящее, судя по тому немногому, что помнилось о родителях. Они либо дрались, либо напивались в стельку, а чаще всего – и то и другое разом. Поэтому его настоящая семья была здесь. Никого и ничего роднее и ближе «Небесных Дьяволов» для него на всем белом свете не было.

Заработали турбины, и Миллс выглянул наружу, в непрестанно трепавший «Афину» шторм.

– Во что старик втравил нас на этот раз?

– Да ни во что, чего не сделал бы сам, – ответил Коул, кивнув влево.