Тим Леббон - Конг: Остров Черепа

– Как можно слушать музыку в такой момент? – раздраженно зашипел Нивс. – И зачем вообще тащить с собой этот дурацкий проигрыватель?

«Интересно, он только меня одну так раздражает?» – подумала Уивер.

– Успокаивает нервы, чувак, – ответил Сливко. – Без музыки я вряд ли пережил бы Тетское наступление [52].

Уивер почла за лучшее нацелить камеру в каком-нибудь другом направлении. Вот Сан подошла к Бруксу и подала ему упаковку ИРП [53].

– Спасибо, – поблагодарил тот.

– Это тебе спасибо. За то… за то, что защитил меня, когда… Ну, ты понимаешь, – сказала Сан, хлопнув ладонью по фляжке, висевшей на ее плече.

– Я всего лишь попытался… Давай помогу.

Забрав у нее банку консервов, Брукс отогнул нож на крышке – и тут же порезал палец.

– Позволь мне, – улыбнулась Сан.

– Вот видела бы ты меня в библиотеке… – ответил Брукс.

Сан рассмеялась, и Уивер щелкнула затвором: смеющаяся Сан и Брукс с пальцем во рту. Еще одно застывшее мгновение, говорящее лучше всяких слов. Изобразительное искусство вечно, но Мейсон не уставала удивляться его философскому подтексту. Люди идут по жизни в уверенности, что жизнь – постоянное движение, но она-то знала, что каждая жизнь – бесконечная череда застывших мгновений. Просто в постоянном коловращении жизни лишь немногие способны оценить всю их красоту и безграничный потенциал.

– Эй, ребята! – громко, перекрывая музыку, заговорил Марло. – А тот, кто добрался до Луны, нашел там лунного человечка?

– Не-а, – ответил Нивс. – Только тени лунных пылевых морей, высокие горные цепи и все такое. Человеческий мозг имеет склонность к экстраполяции, к составлению несуществующих образов из абстрактных пятен. Это называется «парейдолическая иллюзия».

– Ага, понятно, – сказал Марло. – Мать мне в детстве рассказывала, что Луна – это глупый мальчишка, гоняющийся по небу за Солнцем и забывающий поесть. Потому он худеет, худеет, идет на убыль, а потом и вовсе исчезает.

– А это уже из инуитских [54]мифов, – объяснила Сан.

– Мифы – это сказки, которыми люди объясняют то, чего не в состоянии понять, – вставил Нивс.

– Однако порой печально, что благодаря космическим кораблям и фотокамерам на орбите мы утрачиваем мифы, – заметила Уивер, подходя к Конраду. Ей было приятно чувствовать его рядом. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

– Да, – согласился капитан. – Пока какой-нибудь миф не решит вас сожрать.

После этого все умолкли – возможно, вспомнив о самом худшем из недавно пережитого.

Уивер нацелила камеру вперед, поймала в кадр реку, по обеим сторонам обрамленную зарослями джунглей, ведущую в сумрачную даль, и запечатлела на пленке картину их общего будущего.

С того самого момента, как катер прошел под стеной, Конрада не отпускала тревога. Вернее, ему сделалось еще тревожнее, чем раньше. Остальные, похоже, просто радовались относительному покою на борту катера и дивились чудачествам застрявшего на острове пилота. Однако для человека, оторванного от привычного и родного мира на столь долгий срок, Марло выглядел на редкость благополучно. Все эти годы он явно не просто боролся за жизнь – он процветал и благоденствовал. Конечно, в нем чувствовалась какая-то затаенная тоска, но Конрад полагал, что причиной тому, скорее всего, гибель его друга, человека, когда-то бывшего его врагом. Воспоминания о жене и сыне, оставшимся дома, наверняка были для него чем-то далеким и смутным, наподобие полузабытого сна. А вот со смертью японского летчика он словно во второй раз потерял все, что у него было в жизни.

С этими мыслями Конрад мерил шагами палубу, внимательно глядя по сторонам. Проигрыватель Сливко играл и играл, и звуки музыки с заигранных, исцарапанных пластинок создавали впечатление какой-то странной фонограммы к проплывавшим за бортом пейзажам. Уивер стояла на носу, направив объектив камеры вперед, но время от времени оборачивалась, сосредоточиваясь на пассажирах. Пожалуй, ей было не менее тревожно, чем самому Конраду.

– Мы даже представления не имеем, что там, впереди, – сказала она.

– Некоторое – имеем. Впереди огромные злобные твари.

– Будем надеяться, что не наткнемся на них по пути.

– Будем, – согласился Конрад. – Хотя остров не настолько велик.

– Обнадеживающе, – саркастически огрызнулась Уивер. Конрад пожал плечами. Дескать, за фальшивым оптимизмом – пожалуйте к кому-нибудь другому.

Игла проигрывателя подпрыгнула. Сливко выругался.

– Что, по-вашему, будет, когда… – начала было Уивер, но игла подпрыгнула снова.

– Волна бьет, – сказал Конрад.

Поднявшись на ноги, он перегнулся через леер и посмотрел вперед, в рассекаемую носом катера воду. Она была мутной от ила после недавно прошедших ливней, однако никаких волн на поверхности не наблюдалось. Река здесь текла широко, и течение было медленным и ровным, если не считать редких небольших водоворотов.

Конрад оглянулся на Марло.

Внезапно старый летчик у руля напрягся и начал пристально присматриваться к реке впереди.

– Эй, постарайся рулить ровнее! – крикнул Сливко. – Это же «Зеппелин»! Такой диск грех лишний раз царапать!

– Никакой волны не вижу, – сказал старый летчик.

Конрад тут же понял, что беда близко. Марло, судя по его взгляду, тоже почуял беду. Дно катера задело что-то под водой.

– Всем внимание! – скомандовал Конрад. – Приготовить оружие.

– А? – недоуменно вскинулся Нивс.

Тут катер встряхнуло так, что игла проигрывателя со скрипом проехалась поперек бороздок, от края до края пластинки. Едва Сливко успел вскочить и схватить свою M-16, как нечто, взвившись над водой за кормой, перехлестнуло через ограждение правого борта, обвилось вокруг его ноги и дернуло. Катер продолжал идти вперед, и не удержавшегося на ногах Сливко поволокло к корме.

– Помогите! – закричал механик.

Ударившись о кормовое ограждение, он непроизвольно нажал на спуск, выпустив длинную очередь над палубой. Пули хлестнули по стене рулевой рубки и с визгом срикошетили.

– Все на корму! – заорал Конрад, бросившись к Сливко. Брукс и Сан уже подбежали на помощь и держали того под руки, не давая твари, схватившей его за ногу, стащить добычу в реку.

– Что это за гадость? – крикнула Уивер. Ринувшись на корму за Конрадом, она на миг притормозила у рундука и выхватила из него мачете.

Нечто, крепко обвившее ногу Сливко, больше всего походило на змею или лишенное присосок щупальце. Катер сбавил ход, и натиск твари, казалось, слегка ослаб, однако попыток сдернуть Сливко с палубы и уволочь под воду она не оставляла.

Марло дал задний ход. Двигатель плюнул дымом и взревел, гася инерцию судна. Винт вгрызся во что-то упругое, но податливое, и вода за кормой вскипела, окрасившись темно-коричневым, а затем – ярко-алым. Разжав хватку, неизвестный обитатель глубин скрылся под водой. Брукс и Сан рухнули на спины, увлекая за собой Сливко. Тот, судорожно брыкаясь, отполз спиной вперед как можно дальше от воды и сел, прислонившись спиной к стене рубки и направив ствол винтовки перед собой, между коленей.