Владимир Колотенко - Стена плача

Ну, теперь - держись у меня! О, Боже! Да у тебя просто сказочные позвонки! Шёлковые!.. И эти ангельские крылышки лопаток!.. И какая белая-белая поясница! И... Ах, ты, Господи, Боже мой... Мои руки, мои пальцы, пальцы слепого...

- Не забудь про колени, - просит Юля.

Хм! Я только о них и думаю! Такое - не забывается.

После массажа я накрываю Юлю васильковой простынею, затем шерстяным пледом, что-то шепчу на ушко, даже напеваю... Она засыпает.

- А Тину, - спрашивает Лена, - ты её тоже будешь клонировать?

- Когда?

Лена не понимает меня.

- А как, - говорю я, - ты представляешь себе этот мир без Тины?

- Как есть, так и есть! Она, что ли, способна его исправить? Клонированная!

Клонированная вряд ли, думаю я, но живая!.. Настоящая! Она-таки должна клюнуть на клон. А то! Она, я уверен, просто не сможет устоять перед этим: ну-ка, ну-ка, что вы из меня, братцы-кролики, сотворили?! Тоже мне - творцы! Вельзевулы!..

Вот тогда и посмотрим, способна она или не способна.

- Вряд ли, - вру я, - просто интересно посмотреть на неё, потрогать... Спросить: ты что ли та, кто свела нас тут всех с ума?

Чем красавица будет крыть?..

Я уже не могу вспомнить, как и когда мы с ней познакомились!

С настоящей, не клонированной... Помню, что... Нет... Это была, кажется, не Тина... Или мы с ней до сих пор не знакомы?

Придавила-таки меня ваша Тина!

Неделя, проведенная с нею в Хургаде (с настоящей!) во многом определила стиль наших дальнейших отношений. Я принимал, казалось, самые непререкаемые и выверенные для себя решения, которые одним её словом, если я, как ей казалось, был неправ, разбивались на мелкие осколки, просто рассыпались в пух и прах, в пыль...

Мои твёрдые непререкаемые решения.

- Я знаю ваш язык лучше вас!

Как ты это можешь знать? На каком арифмометре ты это вычислила?

- Вам должно быть стыдно!

Хо! С чего бы?!

- И так знаю, что пишу даже на нём стихи!

Да мало ли!

- И неплохие!

...вместо свечек у икон - лёд.

Как в кино застыл немой кадр.

Местный нищий обещал код.

По которому дают ад.

И у меня вываливаются из головы все слова, припасённые для противления Тине: как так изысканно-филигранно можно подметить, что только нищие держат при себе этот код для ада! Хочется просто ором орать! Все другие давно раскодированы - на них жалко смотреть! Они никогда не попадут в этот ад, где священной милостью Неба собираются эти нищие...

Духом!..

Хотя ей ори, не ори - всё по хрени собачьей! (Тина, кстати сказать, не выносит ора!).

Вот этот-то ад и служит этим нищим раем. Без всяких там змей, без яблок раздора, без... Рай нищеты духа!.. Радость этого рая - как молитва! Нет ничего слаще!.. Это и есть Евангелие Неба, не искажённое никакими фарисеями-книжниками, никакими писцами и переписчиками...

Тина уже тыкала меня носом в мой ор:

- Орёт, милый мой, тот, кого никто не слышит.

Да, - Евангелие! Ты - растворяешься в теле Вселенной, рассыпаешься золотым песком звёзд, которых там больше, чем песчинок на всей земле - факт неоспоримый: больше! Вот и рассыпаешься... Сеешь себя и сеешься... Теряясь... И роняя...

«...и находятся такие, кто поднимает копеечку и бежит следом: ‟Вы обронили»...

- ‟Я не обронила... Я посеяла»».

И нет в твоей жизни ничего слаще!

Ясно же - что посеешь...

Как только я это понимаю, я тотчас признаю: ты, Ти, - знаешь лучше! И никакие арифмометры меня не спасают. Карта бита!

Я хотел бы поспорить с Тиной на её родном языке...

Нам удаётся выехать из Хургады только часам к одиннадцати...

- Давай я поведу, - настаиваю я, - пусти...

- Пусти, - Тина не отдает мне ключи. - Лучше поставь провода на место.

Будто проводки зажигания можно поставить. А что там ставить - раз-два и готово. Желтый с синим... Красный к зелёному... Это же конструктор для детей школьного возраста.

Нам удаётся выехать до рассвета.

Куда теперь?!

- Тебе понравится, - уверяет Тина.

Наверное! Но пока мне от её уверений ни холодно ни жарко. И вообще я чувствую в себе какое-то внутреннее недовольство собой. В чём дело? Тина, конечно же, здесь ни при чём. Хотя я легко мог свалить на неё свой утренний пессимизм. Вот она - руку протяни... Мне не нравится и то, как она рвёт машину с ходу, как тормозит, когда вдруг на пути встречается камень, или как катится с крутой горы на второй или третьей, когда можно было бы с успехом ехать и на нейтралке. Да мало ли что ещё мне в ней не нравится!

Солнце еще не взошло.

А что нравится?

Ведь достаточно какой-нибудь неполадки в двигателе и - привет! В этой гиблой пустыне! Хотя вроде бы и светает...

- Да, - говорит Тина, - вчера вечером, когда ты купался, звонил Жора.

А фары уже давно можно выключить! Они, правда, высвечивают разбросанные богом на нашем пути камни... Будто мы не на земле, а на Марсе...

- Он меня не узнал.

Не буду же я звонить Жоре ночью! Если тут у нас солнце ещё не взошло, то там и подавно! И как бы, думаю я, он мог тебя узнать, если слышал всего два-три раза? Или вы совсем не знакомы?

- Что там? - спрашиваю я, чтобы что-то спросить.

Тина и не думает отвечать!

- Он назвал меня Юлькой! Хм!..

Просто диву даёшься, как устроен мир этих людей! Вот они строили- строили свою Вавилонскую башню... Чтобы ухватить бога за бороду. Затем: бац - развалили! Зиккураты им тоже не приглянулись, перешли к пирамидам... Таскали-таскали эти каменные каменья, складывали одна на другую эти глыбы, выскребая до блеска бока, точнёхонько подгоняя одну к другой...

Настроили...

До сих пор мозолят глаза... Стоят развалины... Никому не нужны!

Ротозеи, правда, пялят зенки, учёные спорят, строят гипотезы... Кормятся за их счёт...

Во народ-то!

Как, как, спрашиваю я себя, они умудрялись поднимать на такую высоту-высотище эти каменные каменья? Как?!

Так и Тинка ещё молчит!

- Смотри, какое небо! - восторгается она.

Да, красиво: черный излом горизонта... малиновое небо... Красиво...

- Да.

Её совершенно не волнует это моё горластое «Как?!».

Строили-строили...

Чтобы умилостивить и усластить своего Бога?

- Он, мне кажется, был в стельку пьян, - говорит Тина, приоткрывая окно.

Я вижу только её обнажённые бедра, выпростанные из-под какого-то балахона, в который она кутает себя с утра до ночи, только голые ноги... Больше ничего не вижу. Я тянусь левой рукой к её шёлковому балахону, чтобы прикрыть эти ноги... Чтобы их тоже не видеть...

- Рест, ты куда?.. Не мешай же... Видишь - камней насыпано...

Трясёт... Лучше совсем закрыть глаза и не видеть этих ног, этих камней... Этого белого света...

О, Господи!..

Вера в Бога вершит чудеса, это - ясно! Что, если бы этой веры не было на земле. Мир без Бога!

Не представляю себе всей этой прелести!

Тем временем, солнце уже показалось над линией горизонта - первый слепящий луч - как указатель стороны света: восток здесь! Мы же - едем на север. Тина замечательна ещё и тем, что дорогу не выбирает. Странные они, эти фараоновы дети.