Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать

Я был уверен: наше предприятие - вне времени.

Жора как-то обмолвился, что теперь мы соперничаем с самим Биллом Гейтсом и, может быть, даже с самым богатым человеком планеты. Речь идет о Хоссанале Болкиахе Муиззаддине Ваддаулахе. Или о ком-то там еще - Слиме, Баффете?...

- Сможешь повторить все эти слова? - спросил я.

Жора самодовольно ухмыльнулся.

- Легко, - сказал он, и чтобы я не задавал лишних вопросов, добавил, - Хоссан или, если хочешь, - просто Хосе - султан Брунея, манюсенького царства на острове Калимантан. Это Борнео. И если хочешь...

- Стоп, - перебил я его, - как ты смог все это запомнить?

- Я как-то был у него в гостях, в Лондоне. У него там шикарный дом. Я и запомнил: Хосе он и есть Хосе!

- При чём тут его дом?

- При том!

Для Жоры всегда самым трудным делом было запомнить день недели, число или год, в котором он жил, дату собственного рождения, имена всех своих женщин. Даже страну, что приютила его на какое-то время, он называл не иначе как, «где разруха и грязь».

- ... и если хочешь знать - он мой лучший друг и товарищ. А все эти твои Абрамовичи, Гусинские, Березовские и Еленины, и всякие прочие «ские» и «чи» и в подметки нам не годятся. Не говоря уж о разных там «чуках» и «геках» нашего, домашнего разлива.

Во всяком случае, как бы там ни было, мы уже обладали достаточным капиталом, чтобы позволить себе купить пару островов и какую-то маленькую планету. (До сих пор не понимаю, у кого можно покупать планеты, как спички?). И все это, конечно, благодаря Виту. Эти евреи, начиная с Давида и Соломона и заканчивая дедушкой Марксом и нашим старшим экономистом Цилей Иосифовной, знают толк в финансовых операциях.

Мы не переставали восхищаться Витом. Он и в самом деле был великолепен! Со своими, всегда выпадающими из орбит серо-желтыми рачьми глазами и вечным «Послушай, ста-а-рик!..».

- Слушай, - говорит Лена, - а Тина ваша... кто она?..

- То есть, - не понял я, - как кто?..

- «А Марк Аврелий не еврей ли?».

- Ах, Марк... Ах, Тина...

Я рассмеялся.

- Не, - заключил я, - она у нас - нибирийка!

Лена перестала даже жевать.

- Инопланетянка, - уточнил я, - с Глории.

- С какой ещё Глории?!

- С той, что спрятана от нас Солнцем! Разве ты не знаешь?

Лена ждёт пояснений.

- Там, за Солнцем, на нашей орбите обитает невидимая нам планета. Точь-в-точь, как и наша Земля. Вот Тина и прилетела к нам, чтобы...

- Рест, ты бы написал о своей Тине роман! О Тине, о Глории, об инопланетянах... Я уверена - не хуже, чем Уэллс или Гарри Гаррисон... Или Брэдбери. Да тебе бы цены не было!

Я киваю: напишу-напишу!

И сам себе удивляюсь: с какой такой стати мне вдруг взбрело в голову сделать Тину инопланетянкой. И ещё эта Глория! Как-то вскользь я слышал об этой Глории краем уха, мол, де есть у нас побратим по ту сторону Солнца, которого никто никогда не видел, разве что её серповидный краешек... Как молодая Луна. Краем уха... По телеку... Или мне снилось, что слышал...

Но при чём тут Тина?

Пришло вдруг в голову.

Со мной такое теперь часто случается: вдруг вспыхнет яркой звёздочкой шальная мысль... И горит, и горит... Мгновения... Жжёт мозг... Затем так же в один миг исчезает. Как тать!.. Но в памяти остаётся выжженный след - Тина-Солнце-Глория-Небо-Свет-Свет...

Надо же!..

- Ну, хорошо, хорошо, - говорит Лена, - чем бы дитя ни тешилось.

И ведь что важно: я - верю! Я один верю! Ни Жора, ни Юра, ни Юля, ни Аня... Ни вот даже Лена... Никто не верит в то, что Тина в действительности и на самом деле... Никто!..

Не понимаю, зачем Жора так настойчиво носится со своим «Найди её!»?

Я принимаю его иронию... Я терпелив, как слон. До поры до времени...

«Найди её!».

Как я тебе её найду, если сама Тина меня останавливает:

Не ищи меня...

Там, где тысячи тщатся забыться молитвой под солнцем палящим.

Не ищи меня

Ни в тягучем как патока прошлом, ни в злом настоящем

Не ищи меня

Там, где ты не терял, и поэтому слово ‟сезам» незнакомо

На границе миров и в тени шелковицы у дома.

Я из тех,

Кто приходит незваной и как темень исчезнет под утро,

Кто отнимет дыханье легко и отдаст если нужно,

Я из тех,

Кто одними зрачками такую творит камасутру,

Что заходится сердце и ритм вспоминает натужно.

Не ищи меня...

«Не ищи меня...» - как заклинание!

Но я уже закусил удила.

Итак, Юра! Теперь Юра! Теперь все мысли были о нем. Аня и Юра, и я, и Жора... Это уже немало! И Вит - наш, так сказать, финансовый базис, основа и опора... И Жора, да, Жора! Жора - это голова, всему голова. Без Жоры мы бы... Об этом не стоит даже упоминать. Итак, Аня, Жора, я, Вит...

- И Юля?..

- Юля... Юля - это... О ней отдельный разговор. Чего только стоит одна ее фраза: «Господи, как крайне мало у нас креатива!..». Эта фраза заставила нас многое пересмотреть, а потом и переделать.

- А как же Тина? - спрашивает Лена, - вы её уже...

- С этой Тиной - просто беда!

- Что так?

- А вот на, послушай...

Мне не надо ничего вспоминать, я читаю:

...если я - твой крест, если я - беда,

отчего же ты дышишь мной тогда?

если я тебе так мешаю жить,

отчего же ты просто не сбежишь?

если я тебе - заговор от чар,

отчего унять ты не можешь жар?

отчего стоять за твоей спиной

доверяешь ты только мне одной?

отчего себе самому взамен

выбираешь плен у моих колен?

отчего вопрос и ответ тогда?

оттого что мы - это навсегда.

- Н-да, - говорит Лена.

- Это и в самом деле, - говорю я, - плен... Плен, понимаешь?.. То «не ищи меня», то «плен у колен», понимаешь?

- Крест! - говорит Лена.

- Вот такая беда, - уточняю я, - как крест! Получается... Понимаешь?..

Какой-то неземной сгусток энергии. Целый космический эгрегор!

- Эгрегор?!

Хорошо бы выведать у Тины, кто её соплеменники по этому эгрегору. Тридцать шесть городов?..

- Ага, эгрегор. Ты, кстати, не знаешь, где эти города? Может, они...

- Загляни в «Книгу гигантов», - советует Лена, - вполне может быть, там...

Легко сказать - «Загляни!».

Мы многое пересмотрели, переделали... И казалось, что пришли к единому знаменателю. Расслабились... Мы поверили в то, что...

А вскоре Юля подлила масла в огонь:

- Есть множество способов развеселить людей, но я не знаю ни одного, чтобы сделать человека счастливым.

Она нас потрясла! А ради чего мы тут все тратим себя?! Неистово! Без остатка! Мы были посрамлены, унижены, просто убиты!..

Дошло до того, что Жора как-то в запале вдребезги разнес хрустальную модель нашей Пирамиды. Да! Бац!.. Вдребезги!.. Да что Жора, я и сам понимал, что то, о чем так просто и точно сказала Юля, перевернуло с головы на ноги наше представление о совершенстве. Ее «Геометрия совершенства» была так прозрачна, ясна и безупречна, что мы не решались смотреть друг другу в глаза: надо же! Как мы могли этого не видеть?! Это случилось неделю спустя, а пока я размышлял, почему в нашем деле Юра стал такой важной персоной. Он, правда, был еще далеко, но интуиция мне подсказывала, что и без него наши дела не сдвинуться с места. Тот опыт работы, считал я, по обнаружению признаков жизни у клеток и тканей, живущих in vitro, который был им накоплен еще там, в подвальном помещении бани, без всяких сомнений нам очень бы пригодился. Я не знал в своем окружении никого, кто бы мог так точно и емко сформулировать степень активности или угнетения жизненных функций любого органа. А что может быть для нас важнее? Опыт - это опыт, это время и целенаправленая работа, если хочешь, - усердный труд по усвоению специальных знаний. Такую работу невозможно выполнить быстро, так сказать, с кондачка, с наскока, а для того, чтобы обучить этой профессии, научить распознавать грань между жизнью и смертью требуются не только годы и годы, но и непосильный труд. Нельзя научить чувствовать, интуитивно выведывать тайну живого. Интуиция либо есть, либо ее нет, как нет чувства юмора или музыкального слуха.