Владимир Колотенко - Прикованные к тени

Я знал теперь главное: мысль материальна! А я - вечен!

От такого знания голова шла кругом. Ведь в любую минуту я могу взять взвесь своих клеточек, будь то клетки крови, кожи или даже печени и самого сердца. Пока я жив. Но даже, не дай, правда, Бог, со мной что-нибудь случится... Я гнал эти мысли прочь! Ну, а если вдруг... Вот тогда и понадобятся мои клеточки! Эта мысль вызывала во мне до сих пор незнакомое чувство царственности, если хочешь, Божественного всемогущества. Ты такой же творец, как сам Бог, убеждал я себя, ты все можешь теперь, можешь главное на земле - давать жизнь живому. Голова шла кругом! Я знал, что теперь открываются просто невиданные перспективы, бескрайние возможности для человека и всего человечества: жить долго, жить вечно... Я это твердо знал и пока ни с кем не хотел этим знанием делиться. Даже с Аней.

Вскоре я за собой заметил: я стал избегать, ставших ненавистными для меня, всяких встреч, деловых свиданий, мальчишников и тусовок... Очевидная их пустота меня убивала. Мало-помалу я становился отшельником и стал собирать только клетки тех, кто был мне хоть немножечко интересен.

- Своих женщин, - спрашивает Лена, - Ани, Тины?..

- Ага... Тамары, Ии...

- И конечно, Тины?

- Само собой... С Тиной... Тина, знаешь, уже давно...

- Что?

Так создавался банк данных замечательных людей. Я делал это без всякой далекой цели, просто так. Во мне проснулась тысячелетиями дремавшая в моих генах страсть собирателя корней. Кто-то ради забавы коллекционирует этикетки и марки, кто-то картины или бриллианты. Я стал коллекционировать бесценный дар Божий - клеточки, геномы тех, кто вполне вероятно... Мне не хотелось думать о возможном их будущем. Пусть просто будут всегда под рукой, думал я, вот и все. Тамара, Юра, Ия, Аня... Я не всех бы взял в свой ковчег. Скажем, геном Славика Ушкова, конечно же, представлял собой уникальную ценность - аналитический ум. Этот во всем всегда найдет золотую крупинку. Если бы не его скрытый, хорошо припрятанный эгоцентризм, ему бы цены не было. Если бы не его цепкое «А как же я?». Что же касается Валерочки Чергинца...

- Интересно, - говорит Лена.

- Интересного мало, ну просто совсем мало... Его предназначение - быть лизоблюдом, вечно обиженным и оскорбленным, этакой букашкой-таракашкой... Жора потом назовет его мокрицей, и это будет довольно точная характеристика. На нем очень легко поскользнуться. Но и такой геном, согласись, пригодится в том случае, когда, куя свое совершенство, вдруг понадобится щепотка соли, перца, горчички или кориандра... Ты пробовала чай с перчиком? Или с...

- Да, с перчиком да! С красным - очень! Прямо пожар во рту!

- Да-да... Но Валерочка не способен разжечь пожар, его кредо - гадить. Жора бы сказал...

- Мерзкая мразь? - спрашивает Лена.

- Мелкая...

Ни «Иоанн Креститель» Андреадель Сарто, ни «Преображение» Рафаэля, ни Гоген, ни Матисс, ни даже «Джоконда» или «Крик» Мунка не в состоянии сравниться в цене с возможностью управлять уникальной последовательностью нуклеотидов в ДНК самого последнего попрошайки или собирателя бутылок...

А что если это геном Платона, Спартака, Леонардо да Винчи или Наполеона? А если Иисуса Христа?! Мысли о том, чтобы раздобыть геном Иисуса, я просто боялся. Нет! Никогда! Эка, брат, куда тебя занесло! Это же - богохульство. Святотатство!.. Назад!!!

- Да уж, - говорит Лена, - это, знаешь ли...

- Я отдавал себе отчет в том, что заполучить в свою коллекцию геномы знаменитостей, давно покинувших сей светлый мир, никак невозможно. Как, как это сделать? Если б я мог, если б я только мог!

Но заполучить геном Инны, Ии, Наты, Шута или Юры не представляло никакого труда.

- И конечно, Тины?

- С Тиной я...

- Ясно-ясно... Она, я заметила, у тебя всегда...

Я не даю Лене продолжить.

- Геном Ани уже был у меня в кармане: ее локон, ее золотистый локон! Достаточно было повнимательней присмотреться к кофточке или юбке, к штанине или воротнику пиджака кого-нибудь из них и незаметно снять выпавший волос, один единственный волосок с головы, с их одежды или расчески, все равно. Важно было только одно: волос обязательно должен быть вместе с волосяной луковицей, содержащей клетки. Лучший способ добыть такой волос - выдернуть его прямо с головы. Походя и шутя - бац! Я попробовал на себе - бац! Как укус комара. К роскошному конскому хвосту Инны я подобрался на цыпочках сзади, когда она сидела за микроскопом: бац!

- Ой! Это ты!? Ты меня напугал!..

Я все правильно рассчитал. Неожиданное прикосновение и испуг сделали свое дело. Она ничего не заметила, только быстро прикоснулась пальцами левой руки к голове и удивленно на меня посмотрела.

- Поздравляю, - сказал я.

Волосок уже был у меня между пальцами.

- С чем? - удивилась Инна и встала с табурета.

Я чмокнул ее в щеку.

- Что, что случилось?!

Яркий румянец тотчас залил ее щеки.

- Ты едешь на конференцию в Осло!

- Ой!.. Правда? Ура-а-а!.. Обещаешь?

Я кивнул.

- Я заметила: ты - человек слова.

Я кивнул.

Не знаю почему, но я был уверен, что с ее клеточками никаких проблем у меня не будет. Впоследствии так и случилось, они были одними из самых жизнеспособных и жизнерадостных. Ее геном оказался самым надежным. В тот год Инне в апреле исполнилось двадцать семь. Или в марте? Кажется, в марте. В тот год.

- А Тине?

- А Аннушке, кажется, только шестнадцать.

- Аннушке Гронской или Поздняковой? - спрашивает Лена. - Я их все еще путаю.

Можно было бы пригласить и сегодня Лену вместе поужинать, но я, боясь показаться навязчивым, не предлагаю ей даже подвезти ее домой.

- Жирардо...

Никакой Пирамиды не было еще и в помине!

- Ты так мне и не ответил: мы едем завтра в Турею?

- А как же! Я обещал Милке подправить гнездо аистов!

- Ты и Тину свою собирался клонировать?

Ну, знаешь...

- Ты не видела мою зажигалку?

Я назвал свою технологию карманной культурой клеток. Пришлось повозиться, но игра стоила свеч. На самом деле это было не так уж и сложно: Жорин дезинтегратор тканей, простой микроскоп, термостат, даже термос, сбалансированный по солевому составу и питательным веществам раствор... Непременный и усовершенствованный мною микроманипулятор Фонбрюнна, без которого все мои телодвижения были бы тщетными, я тоже успешно использовал. Как же без микроманипулятора?! Ведь без него к ядру клетки не проберешься! И вот еще что - мое огромное желание! Я понимал: Бог послал мне новое испытание, но и еще одну возможность, шанс, еще один лотерейный билет, чтобы я выиграл очередное сражение с вечностью. Я был бесконечно рад этому и сожалел только об одном: зачем я прогнал тогда Аню?

Теперь бег времени снова ускорился...

Надо сказать, что как только результаты наших исследований стали достоянием не только мировой научной общественности, но и широких масс населения, у нас не было ни минуты покоя. О нас писали «Гардиан» и «Нью-Йорк Таймс», «Lesoir» и «PerStandart», «LeFigaro» и еще с десяток изданий. Мы стали героями многих телерепортажей, какой-то журналист из Англии уже писал о нас книжку, о нас снимали научно-популярные фильмы. Мне предложили стать соавтором фантастического киносценария под названием «На пороге вечности». Словом, настигла и нас суета сует. Пожар оказался боем местного значения, и о нем скоро забыли, как забывают об утерянной пуговице.