Андрей Абинский - Марсиане. Марс — наш!

— Мой размер! — выдохнула Полетаева в наступившей тишине.

Жбанков матерно выругался, Пришвин заплакал. Добровольцы вынули из коробки упаковку женских прокладок, махровое пляжное полотенце и разноцветный набор трусиков «Неделька». Всё! На этом дары Америки закончились.

— Как же так? — спросил убитый горем Пришвин и вознёс длани к небу.

— Я проверял, — хмуро ответил Жбанков. — Эта фирма действительно шьёт бюстгальтеры и в самом деле изготовила скафандры для «Аполлона».

— Труселя для Аполлона, еще можно понять, — сказал тайный фетишист Бызов, — но прокладки-то ему зачем?!

Тут же, куратор Жбанков отправил шифрованную депешу своему агенту:

«UTES SHRAMU= POMIDORY ZAVIALI SHLI REALNIY OBRAZETS MTRZDK=

NNNN»

В переводе со шпионского, это означало: «Утес Шраму= Вы не выполнили задание. Присылайте настоящий скафандр. Мать твою разэдак!»

Получив это сообщение, тайный агент Шрам спешно покинул Чикаго и вылетел в Хьюстон, якобы по делам бизнеса.

В приёмной начальника отдела закупок сидел Павел Акимович Аскольдов. Ревизор-рецидивист баловался чайком и рассказывал секретарше Ирочке эпизод из своей героической жизни:

— И вот, настал момент истины. Кричу по рации кодовую фразу: «Захват!». Уже не до шуток, орлы берутся за стволы. А Геша спросонья лезет в кобуру и выхватывает оттуда… пирожок! И тут — бац!

— Подстрелили? — вздрогнула девушка.

— Натурально, да!

— Ой!

— С той стороны начали беспонтово шмалять. Пуля-дура, угодила, аккурат, ему в пирожок. У Геши вся морда в повидле, а на лице зверский испуг. Он думал, что мозги ему вышибло… и тут!..

Паша не успел закончить рассказ. Через кабинет шумно протопал начальник отдела закупок Бикетов. Ни с кем не здороваясь, он скрылся за чёрной дермантиновой дверью.

— Потом дорасскажу, — сказал девушке Аскольдов и поставил чайную чашку на столик.

— Вот так всегда, на самом интересном месте, — капризно протянула Ирочка.

— Что поделаешь — служба, — ответил Паша и без стука вошел в кабинет начальника: — Нас не тревожить!

— Доброе утро, Лаврентий Палыч! — весело поздоровался он с Бикетовым, плотно притворив дверь.

— Павел Лаврентьевич, — хмуро поправил его Бикетов. — Чем обязан? Только короче, у меня дел выше крыши.

Бикетов был высоким, грузным, с розовым крупным лицом. Это лицо выглядело бы мужественным, если бы не бабский капризный рот.

— Хорошо, Павел Лаврентьевич, буду крайне краток. В прошлом месяце мы закупили электронное оборудование на энную сумму, а вы получили за это хороший откат. Вопрос — сколько?

Павел Лаврентьевич не спешил с ответом. Наконец, он удивленно поднял брови и с ехидным напором сказал:

— Слушай, господин хороший, ты кто такой? Ты откуда взялся? Ты понимаешь, с кем говоришь и перед кем стоишь?!

— О'кэй, я могу присесть, — невозмутимо ответил Аскольдов и устроился в кресле напротив чиновника. — Вы обо мне, вероятно, слышали, Павел Лаврентьевич, но для вас я представлюсь еще раз. Как говорят англичане, спешиал фор ю.

Аскольдов вынул из нагрудного кармана оранжевую визитку, поднёс к носу Бикетова и сказал:

— Павел Акимович, сотрудник ФСБ, экономист и ревизор-рецидивист. Прошу любить и жаловать.

Опытный чиновник быстро определил свою линию поведения.

— Пардон, Павел Акимович, извините, погорячился. Всё на нервах, понимаете, должность собачья, — сказал он с натянутой улыбкой. — Что конкретно вас интересует?

— Я уже говорил — сумма отката. Или взятки, как вам удобнее…

— Чушь какая-то, это недоразумение. Легко могу объяснить.

— Попытка — не пытка, как говорил Коба Лаврентию Палычу.

Бикетов секунду помедлил, потом спросил:

— Может быть по рюмочке, Павел Акимович? За знакомство.

— С удовольствием, — ответил Аскольдов, — но, в другой раз. Сейчас я на службе.

Бикетов разочарованно вздохнул, положил тяжёлые кулаки на стол и по-деловому начал:

— Сделка проведена и оформлена строго в рамках всех процедур делопроизводства и согласована во всех инстанциях, включая юридический отдел. Все документы есть и все подписи имеются…

— Ненавижу бумажки, Павел Лаврентьевич. Но я их смотрел. Напомните, пожалуйста, какие фирмы участвовали в конкурсе?

— Их три: «Еврошиппинг», «Гипер-электроника» и «Юпитер Микро Софт».

— Само собой, выиграла тендер компания «Еврошиппинг», а её президент — ваш родной брат.

— Что с этого? Компания «Еврошиппинг» предложила электронику по минимальным ценам. Две другие заявили цены на десять процентов больше. Все логично и экономически обосновано.

— В «Гипер-электронике» управляющим директором служит ваш близкий приятель Фёдор Клюев.

— И что?

— «Юпитер Микро Софт» принадлежит вашему однокашнику Гаврилину.

— Ну-у-у, — спокойно протянул Бикетов, — дружба дружбой, а служба службой. Тем более, когда дело касается денег.

— Я к тому, что с этими фирмами вам было легко договориться. И вы с ними договорились. Я же вас спрашивал про откат. Так сколько вы поимели с них?

— Нисколько! — резко ответил Бикетов. — Я взяток не беру и откатов не получаю! Есть желание — попробуйте доказать.

— Вы меня с кем-то путаете, Павел Лаврентьевич, — в голосе Аскольдова появились железные нотки. — Я не собираюсь вам ничего доказывать. И товарищеский суд вам не грозит. Вам просто нужно вернуть деньги.

— С какого бодуна?! — взвился Бикетов и привстал с кресла.

Реакция Аскольдова была неожиданной. Он сделал выпад правой рукой и железными пальцами ухватил Бикетова за кадык. Чиновник хрюкнул и упал в кресло. Не выпуская свою жертву Аскольдов, в упор буравил его своими выпуклыми глазами.

— Тебе нужны доказательства, мразь?! Я говорил с Гаврилиным. С Клюевым тоже говорил. Оба тебя сдали. И твой брат — тоже!

Левой рукой Аскольдов затянул на шее Бикетова бордовый галстук. Тот захрипел. В ладони ревизора оказалась золотая заколка для галстука с белым прозрачным камушком. Острым краем Аскольдов чиркнул Бикетова по щеке. Проступила кровь.

— Это тебе на память о нашей встрече! Завтра, во вторник, в семнадцать часов принесёшь сюда бонус за сделку — пять лямов. В коробке из-под ксерокса.

— Почему из-под ксерокса? — выдавил из себя Бикетов, растирая красную шею.

— Традиция у нас такая… И без шуток. У тебя жена есть, любовница имеется и две малолетние дочери на шее. Всем будет плохо, если кормильца закопают безвременно.

Аскольдов бросил заколку на пол и направился к выходу. На пути чуть не сшиб очумелую секретаршу, прильнувшую к двери.

— Воровать нехорошо! — устало сказал Аскольдов и ушёл не оглядываясь.