Майкл Коуни - Герой Нижнеземья

— Это не мы, это вы, Красивый Народ, спровоцировали нас на это, создав такое чудовище, как Джон-Эй. Он уничтожит нас всех. Судя по тому, что я слышал, и по тому, что я видел, он не человек, а сумасшедшая боевая машина.

— Он ведь был выращен специально для того, чтобы сражаться с Клинкозубом. Он — ВЭТ-сын Героя. Так что же в этом плохого? Неужели у вас, здесь, Клинкозуб никогда не творил дел?

— Конечно, во время нападения Клинкозуба мы теряем множество людей. Но ты забываешь, что Джон-Эй силен, и у него есть своя голова на плечах. По слухам, он не знает усталости. Он жаждет действия и того, что называют славой. Клинкозуба нет поблизости, поэтому он направляет свою агрессию против Не-таких в то время, как наши народы много долгих снов жили в мире. Я всячески стараюсь оградить от этого зла оба нашего народа — убрать его. К несчастью, безуспешно.

Шерл вспомнилась сцена в Зале Общины — Джон-Эй, стоящий около оружия Старых людей, как олицетворение силы, мужества и войны.

— Он же не виноват, что его так воспитали, — тихо сказала Шерл. — Он ничего не может с этим поделать. Если кого и нужно винить, то это Стэна, Агара и меня. Но когда погиб герой, они считали, что поступают правильно.

Глубокие глаза смотрели на нее с сочувствием.

— Как можешь ты, такая умная и красивая, любить это чудовище? — мягко спросил Трионт.

— Любить? — вспыхнула Шерл. — Я никогда не говорила, что люблю его. Любить? Ты же сам говоришь, что он не человек, а боевая машина. А разве можно любить машину?

— На всей Земле, как бы ни были уродливы и странны люди, населяющие ее, ты можешь быть уверена в одном: существуют мужчины и существуют женщины. И они любят друг друга. Удивишься ли ты, услышав, что и я любим?

— Ты?! — Шерл истерически рассмеялась, глядя на гигантского урода перед собой. Она была близка к помешательству. — Тебя любят? Которого из вас?

— Конечно, тебя это удивило. Ваша беда, Красивый Народ, в том, что вас слишком легко удивить. А когда вы удивлены, вы от страха начинаете наносить удары и изгоняете невинных людей. Вам кажется, что любить их невозможно. Поэтому вы их ненавидите. Но меня любят! — глубокий голос Трионта дрожал от гордости. — Взгляни на меня!

Он сдернул с себя одежду.

— Взгляни на меня, и ты увидишь, что может полюбить женщина!

Шерл увидела еще одно лицо. Она располагалось как раз над промежностью и ухмылялось ей.

Затем медленно и осторожно огромные руки взяли самую верхнюю голову и сняли ее с плеч. Эта Голова была чуть больше, чем голова обычного человека. У нее было хилое тельце с крошечными конечностями, с помощью которых она и держалась на могучих плечах Туловища. Когда гигант положил Голову на пол, она расположилась там, словно жирная жаба, и уставилась на Шерл. Но Шерл не могла оторвать глаз от Туловища. Оно вдруг раскололось ниже талии, отделилось, спрыгнуло на землю и село. Из него тотчас же поднялась миниатюрная головка на тонкой шейке и тоже стала наблюдать за Шерл с интересом. На нижнем конце Туловища были маленькие ножки, почти атрофировавшиеся, за которые перед этим держалась нижняя часть Трионта. Нижняя часть состояла из ног, которые стояли, подобно двум колоннам-близнецам, мускулистые и прямые, с выдающимися мужскими органами, а сразу над бедрами, подпираемая крошечными скрюченными ручками, росла еще одна голова. Она, все еще ухмыляясь, произнесла:

— Силы духа тебе, Шерл!

— Интересно, девушка из Красивого Народа? — спросило Туловище.

Заговорила Голова:

— Мы составляем забавную тройку. Трионт. Три сущности. Мы наверняка понравились тебе, и ты еще не раз увидишь нас в своих сновидениях. Шерл! Мы слышали, что ты замечательная женщина. Наш информатор очень хорошо о тебе отзывается. Ты гораздо умнее многих, и все же, глядя на меня, — на нас, — ты не чувствуешь ничего, кроме отвращения. Вообрази себе, какой умной, чудесной и понимающей должна быть женщина, способная полюбить меня. Я говорю тебе сейчас — это Женщина, Шерл! Женщина вдвойне! Входи, моя дорогая!

Мыслительные способности Шерл были сейчас настолько подавлены пережитым потрясением, что она была не в состоянии оглянуться на вход, боясь еще каких-нибудь жутких шуточек Трионта.

Женщина вдвойне… что она сейчас увидит? Она смотрела, как Трионт, словно команда акробатов, собрал себя воедино и натягивал одежду из меха черношкура.

— Силы духа тебе, мой дорогой!

Голос был низким и мелодичным. Какие гадкие шутки могла сыграть судьба с обладательницей такого голоса? Чудесное лицо на бесформенной голове гидроцефала? Или прекрасное тело с разрушенным разумом?

Шерл оглянулась. В пещеру вошла самая красивая женщина, какую Шерл когда-либо приходилось видеть.

— Не бойся меня, Шерл.

На лице женщины появилась улыбка, которая грела, словно солнце, виденное Шерл во сне.

— Кто… Кто ты?

Прекрасное лицо показалось ей странно знакомым.

— Меня зовут Илайн. Это тебе что-нибудь говорит?

— Н-нет… — пробормотала Шерл. — Мне просто показалось, что я видела тебя раньше.

Она сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки. Последнюю половины дее-фазы на нее обрушился целый град потрясений, и поэтому нервы ее были на пределе. Но в облике женщины было что-то мягкое, успокаивающее, и неожиданно у нее вырвалось:

— Да. Я знаю тебя. Ты — Прекрасная Леди, портрет которой Ботт всюду вырезает из светошаров.

Илайн улыбнулась, хотя в глазах ее застыла печаль.

— Он все еще вырезает их… бедный Ботт…

Трионт поднялся.

— Я вас ненадолго оставлю.

Шерл едва услышала его. Ее околдовало прекрасное лицо Илайн. Оно, конечно, было старше, чем то, которое вырезал Ботт, но и сейчас оно было прекрасным. Теперь в нем появилось достоинство, приходящее только с возрастом. Рядом с этим изумительным созданием Шерл почувствовала себя несовершенной и невзрачной; такое чувство было ей доселе незнакомо.

— Но что же случилось? Что ты…

Она замолчала, смутившись.

— Что я делаю среди Не-таких? В этом нет ничего странного. Я сама Не-такая.

— Но…

— …но я не похожа на них? Я не отличаюсь от Красивого Народа только внешне. Когда-то и я жила в Нижнеземьи… Хочешь послушать мою историю?

— Да.

Илайн снова улыбнулась.

— Когда я была еще вер-девочкой, я была умницей, хорошо училась, поговаривали даже о том, что я могу сама стать учительницей. В то время Совет Старейшин уже возглавлял Стэн. Тогда он, конечно, был намного моложе и весьма мною интересовался. Ты же знаешь, Стэн всегда очень близко к сердцу принимал дела Нижнеземья. Не забывай об этом. Как бы то ни было, я мало чем отличалась от других вер-детей, разве что была немного поумнее. Я играла в те же игры, у меня была куча друзей, а одного даже называли моим приятелем. Ты же знаешь, какие они, эти вер-дети.