Ким Робинсон - Голубой Марс

Майя чуть не стукнула всхлипывающую помощницу, с трудом сдержав себя:

– Почему бы вам не проводить мисс Бун на корабль? И держите людей подальше от нее какое-то время.

Джеки все еще выглядела потерянной. Ее отмашка от Майи была чисто инстинктивной: сама она пребывала в шоке, в неверии – и это неверие поглотило все ее силы. Этого и следовало от нее ожидать – равно как и от любого другого человека на ее месте. Наверное, было даже хуже оттого, что она не ладила с дочерью, – хуже, чем если бы она ее сильно любила…

– Ну же, идите! – сказала Майя помощнице и взглядом приказала Атосу тоже пошевеливаться. Он кое-как привлек внимание Джеки, и они увели ее. У нее по-прежнему был самый красивый зад в мире, а сама она держала королевскую осанку. Но когда она переварит новость – это изменится.

Позднее Майя оказалась на южной окраине города, где свет уже не горел и было видно лишь, что наполненный звездными отблесками канал обрамляли черные насыпи берегов. Это было похоже на спираль жизни, чью-то мировую линию – яркие неоновые завитки, двигающиеся к черному горизонту. Звезды над головой и под ногами. Черная дорога, по которой они скользили, не издавая шума.

Она вернулась к своему судну. Кое-как спустилась по трапу. Ей было неприятно испытывать такое чувство к своей сопернице, терять ее таким образом.

– Кого мне теперь ненавидеть? – воскликнула она Мишелю.

– Ну… – протянул тот потрясенно, а затем успокоительным тоном добавил: – Я уверен, ты кого-нибудь найдешь.

Майя коротко рассмеялась, Мишель изобразил слабую улыбку. А затем, пожав плечами, нахмурился. Его терапия поддерживала меньше, чем кого-либо. «Бессмертные истории в смертном теле», – всегда повторял он. При этом он имел весьма болезненный вид, лишь подтверждая свою точку зрения.

– Значит, в ней наконец появится что-то человеческое, – сказал он.

– Зо была дурой, когда всем рисковала, просто сама напрашивалась.

– Она в это не верила.

Майя кивнула. Это было несомненной правдой. В смерть теперь верили лишь немногие. Молодежь не верила в нее и до появления терапии. А сейчас и подавно. Но как ни странно, смерти наступали все чаще и чаще, как правило, конечно, среди сверхстариков. Появлялись новые болезни, возвращались старые, наступал резкий спад без очевидных на то причин. Последнее не так давно стало причиной смерти Гельмута Бронски и Дерека Хастингса – людей, с которыми Майя была знакома, пусть и не очень близко. Сейчас несчастный случай произошел с девушкой, которая была настолько моложе их, что это не имело никакого смысла, не укладывалось ни в какие рамки и объяснялось лишь юношеским безрассудством. Несчастный случай. Удар судьбы.

– Ты еще хочешь, чтобы Питер приехал? – спросил Мишель, перескочив на другую, совершенно далекую тему. Это что у него, такая политическая уловка? А, нет, он просто пытался ее отвлечь. Она снова чуть не рассмеялась.

– Давай пока останемся с ним на связи, – ответила она. – Посмотрим, получится ли у него приехать. – Но она сказала это лишь затем, чтобы успокоить Мишеля: на самом деле она думала о другом.

Это было начало череды смертей.

Но тогда она еще об этом не знала. Тогда это было лишь концом их путешествия по каналу.

Выгорание от воздушных линз прекратилось прямо перед восточным краем водосборной площади бассейна Эллады, между каньонами Дао и Хармахис. Последний участок канала был вырыт обычным способом и так резко опускался по крутому восточному склону, что пришлось устроить шлюзы на малых промежутках. Они функционировали как дамбы, и канал уже выглядел не так, как в горах, а превратился, скорее, в цепочку водохранилищ, соединенных короткими красноватыми речками, что тянулись из каждой дамбы. И они проплывали озеро за озером, в медленной веренице барж, парусников, катеров и пароходов, а когда подплывали к шлюзам, то сквозь их прозрачные стены видели ряды озер, напоминавшие гигантскую лестницу с голубыми ступенями, простиравшуюся до далекой бронзовой глади моря Эллады. Слева и справа, в бесплодных землях, каньоны Дао и Хармахис кое-где глубоко врезались в красное плато, следуя более естественным образом вниз по склону, но с тех пор, как убрали накрывавшие их навесы, их можно было увидеть, лишь подойдя к самому краю, – с канала же они оставались незаметными.

На борту их корабля жизнь продолжалась. Это же, очевидно, относилось и к барже «Свободного Марса», где Джеки, поговаривали, неплохо справлялась. И по-прежнему встречалась с Атосом, когда оба судна останавливались в одном доке. Снисходительно принимая соболезнования, она тут же переводила тему разговора, как правило, на текущий ход кампании. А их кампания продолжала пользоваться успехом. У Зеленых дела тоже немного улучшились благодаря консультациям Майи, но антииммигрантские настроения оставались весьма сильны. Куда бы они ни попали, на митингах вещали различные члены совета и кандидаты «Свободного Марса», а Джеки чинно появлялась на публике лишь от случая к случаю. Она стала куда более сильным и разумным оратором, чем была прежде. Но, наблюдая за другими выступающими, Майя стала понимать, кто состоял в партийной верхушке, и эти несколько человек, похоже, были очень рады оказаться в центре внимания. Один молодой человек, тоже из числа молодых людей Джеки, по имени Нанеди, выделялся больше других. И Джеки вроде бы была не очень этим довольна: она стала с ним холодна, все сильнее склонялась к Атосу, Микке и даже Антару. Иногда по вечерам она казалась сущей королевой среди своих супругов. Но за этим всем Майя видела ее истинное поведение в Антее. С расстояния в сотню метров она различила тьму в самой сути вещей.

Тем не менее, когда Питер ей перезвонил, Майя попросила его о встрече, чтобы поговорить о грядущих выборах, и, когда тот прибыл, Майя принялась наблюдать. Что-то должно было случиться.

Питер выглядел спокойным, расслабленным. Теперь он жил в горах Харит, где работал над проектом пустыни Аргир, а также участвовал в кооперативе, собиравшем летательные аппараты «Марс – космос» для тех, кто желал улететь с планеты, минуя лифт. Он казался спокойным, расслабленным и даже слегка замкнутым. Точно как Саймон.

Антар уже сердился на Джеки из-за ее показного романа с Атосом. Микка сердился еще сильнее Антара. Джеки теперь, когда Питер оказался рядом, уже сердила и Атоса, так как уделяла тому все свое внимание. Она была надежной, как магнит. Но ее тянуло к Питеру, который, как всегда, был к ней безразличен. Он был как железо, она – как магнит. Их предсказуемость даже наводила грусть. Зато это было полезно: кампания «Свободный Марс» потихоньку слабела. Антар больше не имел смелости предложить кахирским маджари бросить Аравию вместе с ее бедами. Микка и «Первые на Марсе» все сильнее порицали различные позиции партии «Свободный Марс» по вопросам, не связанным с иммиграцией, и переманили на свою сторону нескольких членов исполнительного совета. Да, Питер служил усилителем той части Джеки, что не имела отношения к политике, и это делало ее слабой и рассеянной. Таким образом, все шло по плану Майи: достаточно было лишь бросать мужчин к Джеки, как шары для боулинга, и она не могла устоять на ногах. Но ощущения триумфа у Майи пока не было.