Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия

Если бы всё было так просто, милая моя…

Тяжкий грохот из тёмного коридора приближался.

Молли обнимала тьма, тьма, которую она сейчас легко прозревала. Внизу трудно зашевелилось живое железо. Заскрежетало, зашуршало, задвигалось. Оно чувствовало её, Молли. Чувствовало эхо её магии и отвечало – так, как умело. Молли не могла сердиться на него – как не смогла бы сердиться на молнию или ураган.

Она затаила дыхание.

Просыпайся, ну, просыпайся! И… и прости, что мне тогда пришлось…

Во мрак подземелья ворвался режуще-острый луч прожектора, и Молли, уже свыкнувшись с серой полумглой вместо тьмы, даже зажмурилась.

– Мисс Моллинэр! – грянуло из зева тоннеля. – Немедленно уходите оттуда! Для вас это смертельно опасно! Слышите – смертельно!

Молли молчала. И слушала, как пробуждается внизу живое железо.

Она сжалась на самом краю провала. Вновь её начала наполнять сила – знакомая уже, болезненная, дикая магия этого места. Локоть-ладонь-пальцы, в руке уютно свернулась огненная птица, и Молли даже не ощущала жгучего жара.

Идите сюда, идите все!

На галерею высунулось тупое рыло какой-то машины, на манер той же дрезины, но явно бронированной. Под тяжёлыми гусеницами скрежетали рельсы, углы корпуса крушили старые кирпичи.

Молли не пошевелилась. Она даже не знала, чего сейчас в ней больше – дерзости или глупости.

«Ох и всыпала бы мне госпожа Старшая за такие фокусы!» – только и крутилось у неё в голове.

С подножки машины неуклюже сползли двое департаментских в своей паровой броне, на взгляд – ещё более тяжёлой, чем Молли видела в самом Департаменте.

Нет больше круглых окошек-иллюминаторов, словно на водолазном шлеме, вместо них – узкие щели. Шипит пар, двигаются поршни по бокам, приводя в движение ноги. Вскинуты ружья – но Молли ждала именно этого.

Вниз! Вниз по скрученным спиралью рельсам!

Свист и удары, со звоном разбиваются о бетон хитроумные бронзовые шприцы, понапрасну выдвинувшие свои иглы.

Правую руку, руку, державшую огонь, Молли прижимала к груди, от кулака растекалось тепло. Она спрыгнула на бетон, оказавшись среди железного хаоса; правда, на сей раз отнюдь не мёртвого.

Скрежетали колёса, проворачивались шестерни, пар то и дело вырывался из предохранительных клапанов. Начинали двигаться длинные штанги и решетчатые стрелы; дрогнув, поползли толстые змеи стальных тросов; живое железо оживало, приводимое в действие неведомой силой, но теперь это было уже не страшно.

Машина Департамента меж тем медленно вползла на галерею, скрежеща боками по кирпичу и бетону, кое-как развернулась.

Она была невелика и впрямь напоминала бронированную дрезину, «бронелетучку», как их ещё называли в Норд-Йорке. Митральеза на площадке, кольчатые шланги тянутся к медленно шагающим департаментским в своих рыцарских доспехах.

Для них Молли исчезла в непроглядном мраке внизу, и кто-то из них немедля швырнул туда ярко вспыхнувший фальшфейер; другие торопились установить на галерее поворотный прожектор. Получалось это у них не слишком быстро, мешала тяжёлая броня, несмотря на все вспомогательные устройства.

Что-то продолжало рычать и скрестись в тоннелях, Департамент подтягивал новые и новые машины, но развернуться здесь они не могли.

Молли перемахнула через массивный запылённый кожух какого-то механизма и затаилась; наверху наконец-то зажгли прожектор, луч его обежал подземелье. Люди лорда Спенсера в своей броне медленно продвигались к провалам в галерее, явно собираясь спускаться там. Другие занимали позиции вдоль ограждения, целясь из ружей вниз.

Ни одного без брони. Департамент учился быстро.

Живое железо если и смутило департаментских, то не слишком.

Однако они сами, похоже, сильно не понравились тому, что жило в этих старых шестернях и приводных цепях. Гораздо больше, чем в своё время не понравились Молли с братцем.

Оно скрежетало, раскачивалось, шумело; всё быстрее двигались решётчатые «руки», опускались и поднимались крюки, лебёдки наматывали трос на барабаны; бессмысленно и хаотично на первый взгляд, и департаментские, если и были этим озадачены, не приостановились. Первая пара уже достигла провала и медленно начала спускаться; шланги тянулись следом за ними.

Молли осторожно приразжала пальцы. Огненная птица взглянула на неё вопросительно.

– Лети. Найди его , – шепнула Молли. – Приведи сюда. Его час настал.

Она готова была поклясться, что птица кивнула. И подмигнула ей, ну точь-в-точь как госпожа Старшая!

Оставляя за собой роскошный расходящийся след оранжевых, золотых и багряных искр, птица взмыла под самый свод подземелья.

Крики, кто-то выстрелил в неё, но посланница Молли лишь перевернулась через крыло и стремительным нырком ушла в жерло тоннеля на противоположной стороне галереи.

Молли вжалась ещё плотнее в жёсткий чугунный кожух. На её убежище мигом скрестили лучи аж трёх прожекторов – департаментские не теряли времени даром. Звякнули, разбиваясь, два или три шприца.

– Моллинэр! Выходите оттуда! – На краю ограждения появился лорд Спенсер собственной персоной. Стоял на узком бетонном бордюре, тёмный строгий силуэт в свете прожекторов и сильных ацетиленовых фонарей. Словно провал в потоке света…

Железо скрежетало всё сильнее и громче. Сами собой выдвигались штоки, схлопывались и вновь раскрывались заглушки, поворачивались мачты, и всё это движение, казалось бы, лишённое всякого смысла, сейчас стало абсолютно иным. Не таким, каким оно… было раньше.

Молли ощущала гнев, разлитый повсюду вокруг неё. Словно неведомая сущность, обитающая здесь, учуяла наконец настоящую добычу.

Осторожно спускавшиеся вниз департаментские замерли. Они вообще всё делали крайне не спеша, основательно, словно в полном убеждении, что беглянке теперь некуда деться. Но ожившие механизмы внизу, кажется, были ими весьма недовольны.

Высокая мачта поднялась со скрипом и скрежетом, вытягиваемая канатами. От неё отделилась опускная часть, словно стрелы мощного крана. Миг – и она с грохотом рухнула прямо на ограждение галереи, так, что брызнули крошки раздробленного цемента.

Поехала вверх площадка, на ней толклись странного вида механизмы – те самые «боты», с которыми Молли пришлось схватиться не на жизнь, а на смерть, когда они прорывались тут с братцем.

Ожила митральеза с бронированной дрезины. Подземелье наполнил грохот, пополз сизый дым, поток пуль хлестнул по сгрудившимся на подъёмнике машинам, высекая снопы искр, – но слишком поздно. Они уже покатились по фермам опустившейся стрелы, а двигавшееся первым устройство прикрывало остальных грубо склёпанным щитом. Пули плющились о сталь, и только.