Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Остров Крови

– Как вас зовут, мистер?.. – ласково, как с потерявшимся ребёнком, заговорил маркиз.

– Бейкер… Рой Бейкер… – Человек, словно в трансе, глядел прямо в глаза маркизу.

– Очень хорошо, мистер Бейкер, – прежним тоном произнёс Дорсет. – Вы сейчас скверно себя чувствуете, ведь верно?

– В-верно… – В глазах мистера Роя Бейкера вдруг блеснуло что-то похожее на осознание. – Постойте… почему я скован? Где я? Кто…

– Вам скверно, – с лёгким нажимом прервал Бейкера маркиз. – У вас кружится голова, вам досаждает тошнота, вам жарко, по жилам словно огонь течёт – верно?

Бейкер кивнул, но уже не столь сомнамбулически.

– Я вам помогу, дорогой мистер Бейкер. Вам станет легче… – Маркиз по-прежнему держал руки на плечах скованного пленника, смотрел тому прямо в глаза.

– По-постойте… – забормотал вдруг мистер Бейкер. – Я… я вспомнил! Меня… меня схватили! Особый Департамент!.. Обвинили чёрт знает в чём!

– Ну да, мистер Бейкер. – Маркиз не отвёл взгляда, и голос его вдруг сделался холодным, отрезвляющим и жёстким, Дорсет словно на ходу поменял тактику. – Именем Её Величества вас арестовал Особый Департамент, в полном соответствии с законами Империи. Ибо вы – магик. Злокозненный и опасный. Но мы здесь, чтобы помочь вам.

– Помочь мне? Это как? – не сдавался Бейкер.

– Дайте себе волю и ничего не бойтесь! – властно приказал Дорсет. – Кровь ваша обращается огнём – жгите, Рой, жгите! Желание должно воплотиться!

– А-ах-х-х! – Бейкер захрипел, задёргался в цепях. Маркиз поспешно отстранился.

– Пошло! – крикнул лорд Кавендиш.

А старый герцог Норфолк аж подскочил в своём кресле.

Молли ничего не могла поделать.

Кисти рук магика по имени Рой Бейкер побелели, словно раскалённая сталь. Задымились рукава изорванной рубашки, вверх, к плечам, устремились огненные змейки.

Молли закричала. Слёзы покатились сами собой, градом – от ужаса и бессилия.

Пополз жуткий запах палёного. В широко раскрытых глазах старого герцога заплясали огнистые блики, и весь амфитеатр словно превратился в додревний пыточный подвал, где инквизиция добивалась «признаний» от схваченных ведьм…

Бейкер закричал тоже, высоко, тонко, забился в цепях. Сила вырывалась на свободу, та самая сила, что дотла сжигает магика в его последние мгновения; его и всех тех, кому не повезло оказаться рядом.

Руки его горели, огонь перекинулся на волосы, удивительным образом не трогая лицо и грудь. От босых ступнёй пламя устремилось вверх, вцепилось в оборванные штанины. Он горел – и во все стороны хлестала дикая, несдерживаемая сила.

И очень он напоминал сейчас огнистую тень магика, что мчалась на зачарованной дрезине во тьме подземелий Норд-Йорка.

Молли даже не заметила, как зашевелились, задвигались странные воронки, окружавшие старого герцога Норфолка. Поднялись, развернулись, пододвинулись на длинных рычагах поближе к огню, словно жадно разинувшие пасти диковинные змеи.

И огонь потёк в них. Огонь потёк, а маркиз Дорсет вдруг возник рядом, в руках – нечто вроде кочерги, которой он и принялся тыкать в обречённого Бейкера.

Тот кричал по-прежнему, магия убивала его мучительно, и Молли видела в его ещё живых глазах запредельный ужас – магик всё понимал. Истекающие вовне сила и жизнь пламенной эманацией вливались в широкие пасти воронок и…

Шипение огня. Всё более одуряющий запах палёного. Алые отблески на лицах высокородных пэров, вырывающие их из темноты, сухой жар, исходящий от клетки с погибающим магиком…

Дурнота ударила в голову свинцовой волной – Молли сражалась, она была в боях, в конце концов, убивала сама и видела, как орудует большим ножом госпожа Старшая.

Но тогда это было для защиты других, тех, кто не мог защититься сам, для спасения семьи и друзей…

А здесь – словно настоящее людоедство. Людобойство.

Засветились, задвигались, зашипели все многочисленные аппаратусы вокруг герцога Норфолка. По стальным браслетам, обхватившим его щиколотки, запястья и шею, растеклось багровое свечение, словно металл быстро накалялся.

И самого герцога начало жестоко мять и ломать, Молли почудился даже хруст костей, но это, конечно, была иллюзия – за воплями Бейкера она бы всё равно ничего не услышала.

Жуткое устройство алчно вбирало в себя магию, вбирало, что-то делало с ней и…

И, получается, вливало в старого герцога. Если, конечно, не думать, что конечной целью всего действа является просто нагрев железных браслетов на Норфолке.

Молли каждый миг ожидала взрыва, удара – наподобие того, что случился со старой Дивеей, уничтожившей ценою собственной жизни половину броневагонов «Геркулеса»; но таяли мгновения, горел и кричал Бейкер, умирал и всё никак не мог умереть, а взрыва по-прежнему не было.

Зато корчившийся и корячившийся на своём кресле Норфолк вдруг судорожно дёрнулся и забился, словно пытаясь встать, несмотря на удерживавшие его металлические браслеты.

– Оставайтесь на месте, герцог! – рявкнул Дорсет. Он шуровал кочергой, словно в собственном камине.

Это было абсолютно, совершенно нечеловечески. Молли казалось, что сделанная из неведомого материала – точно не из стали! – кочерга чуть ли не погружается в тело умирающего магика.

Норфолк закачался – глаза его сделались совершенно безумными, звериными, – но всё-таки внял.

И Молли досмотрела до конца это чудовищное представление – до момента, когда сила Роя Бейкера стала наконец иссякать и плоть его уступила огню, распадаясь чёрным жирным пеплом.

Крик его внезапно оборвался, жизнь пресеклась.

На пол грянулась груда обугленных костей.

Молли застыла, оцепенев от ужаса, боли, омерзения – всего сразу. На щеках слёзы смешивались с пóтом, из прокушенной губы текла по подбородку струйка крови.

Они убили его, они его убили, – единственная мысль заполнила всё её сознание. Они его убили и забрали силу.

– Как вы себя чувствуете, дорогой герцог? – дружелюбно, с искренней заботой в голосе проговорил маркиз. – Нет-нет, подождите, не торопитесь вставать! Мы должны считать ваши витальные показания…

Камера надвинулась теперь и на самого старого герцога. Впрочем, его уже нельзя было назвать таким уж старым. Исчезла корявость, распрямились суставы, он сидел ровно и прямо, шевеля, словно на пробу, длинными пальцами. Лицо было совершенно безумным, но словно бы озарённым изнутри, точно лорд испытал только что неземное блаженство.

– Прекрасно, друг мой Дорсет, прекрасно! – Голос герцога изменился тоже. Сейчас это был приятный баритон человека, бесспорно, зрелого, далеко не молодого, но безо всяких признаков старческого дребезжания или замедленности. – Снимайте скорее ваши показания, не знаю только зачем, – я прохожу процедуру не в первый раз, а вы всё равно…