Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Остров Крови

Спенсер что-то выкрикнул, но даже Молли не смогла разобрать его слов. Словно бы на латыни, но какой-то уж слишком хитрой.

А затем в неё ударила волна нестерпимой стужи, на что сама она ответила почти инстинктивно потоком жгучего пламени.

Это было сладко – не сдерживаться, не думать ни про эхо, ни про иные последствия.

С её рук, с волос, растрепавшихся и выбившихся из-под шлема, потекло пламя. Родное, привычное, словно кровь в жилах. Всё другое давалось ей с трудом и ошибками, а вот огонь – нет. Словно с ним родилась.

Серый туман исчез, сметённый пламенем, волны его покатились, словно прибой, к замершим теням – и, как те же волны о прибрежные скалы, разбились о них.

Пустота вбирала в себя тепло и силу, поглощала, переваривала.

Молли даже почудилось сытое урчание.

Магия, использованная, трансформированная, утекала сквозь тёмные дыры в темноте куда-то ещё глубже.

Как же так? Ведь магия же просто «тратится», обращается в то же пламя, а потом…

Тени надвигались, но надвигались они теперь, пробираясь сквозь огненное море. Медленно и с явным трудом, словно охотник через топкое болото.

Но они шли.

Спенсер оказался вдруг перед ней, одежда дымится, вот-вот полыхнёт – взмахнул клинком, крест-накрест рассекая воздух, и вновь отскочил – он ведь всё равно что прыгнул сейчас прямиком в костёр. Пламя растекалось перед Молли широким полукругом, друзья сгрудились у неё за спиной; а тени шли, безликие и безрукие, и по лицу самой Молли струился обильный пот отнюдь не от её собственного пламени.

Но пустота вбирала её силу, вбирала жадно и без остатка, и долго так продолжаться не могло.

Не вычерпаешь ведёрком моря, не заполнишь кружкой озеро. И сила твоя, человеческая сила, не заполнит голодную бездну.

Тени идут сквозь огонь.

– Нет! Стой! – выкрикнула с отчаянием Ярина. – Дырки там! Дырки просто!..

Дырки дырками, это верно, но как же стояла против них госпожа Старшая, приняв облик куста? Или это лишь почудилось ей, Молли?

– Кусать только не вздумай! – крикнула Молли в ответ.

Пламя сдерживает тварей, но не более. И долго держать его нельзя…

Пустоглазов она просто залила магией. На них её силы хватило. На этих врагов уже не хватит.

Здесь должен быть какой-то выход. Обязательно. Лорд Спенсер не зря обмолвился.

За плечами по-прежнему словно цвели незримые луга Севера, там, где подземный огнь Чёрной Горы усмирён и приносит людям пользу, а не вред.

И там же стояла незримая госпожа Старшая. Не строгая наставница, что гнала Молли по узкому мосту над пропастью во владениях Зверя Земли, но соратница, равная. Кого и впрямь надо звать бабушкой, как в тех сказках, что пересказывала некогда Таньша.

– Вон она! Вон там, вон там! Слева!.. Не, справа!

Анея Вольховна перевела дух и усмехнулась. Побегайте, касатики. Убивать вас я не стану, не до того. Каждая малость силы потребуется, когда уходить отсюда придётся.

И на Предславу…

Шевельнулась, ожила, потянулась ниточка. Действует! Действует и связка, и ученица!..

Внучка. Настоящая, с кем и впрямь душа в душу врастает. Драться так драться, мириться так мириться. Всё у тебя было, Анея Вольховна, и муж любимый, и дочка, и внучка, свои кровные; ан вот настоящей -то выходит чужинка, кто и язык твой едва понимает, с пятого на десятое.

Двумя жизнями пленных покупала старая Анея жизнь Молли Блэкуотер. Две преграды смогли они одолеть, а вот дальше уже ей самой приходилось пробиваться.

Слабые отзвуки доносятся из подземелий, но и их достаточно, чтобы лишь опыт да стальная воля удержали старую Анею от того, чтобы замереть в слепом ужасе. Не позволяла себе, губу кусала – потому что коль правда то, что почудилось-привиделось…

…то не обойтись тут без помощи самих Зверей, кого удастся созвать: и Великого Медведя из пещер земных, и Кракена из морских глубин, и огненосную Жар-Птицу, и, может, самого легендарного Полоза-прадеда. Ну, или уж хотя бы Медведя с Кракеном.

…Анея Вольховна вела егерей широким кругом. То вверх по склонам, то вниз. В былые времена ждали бы их ловушки да капканы, а сегодня повезло мальчишкам, подданным Её Величества. Побегают просто по горам, по камням попрыгают. Авось поумнеют.

Но пора, пора уже, если и в самом деле верны её страхи, то одними рунами тут не отделаешься.

Вновь забилась, словно живая жилка, незримая ниточка, протянувшаяся сквозь каменные толщи.

Анея Вольховна на миг замерла, а потом уронила вдруг руки, опустила голову – пусть всего на миг, но опустила. Выдохнула с трудом, свистяще, сквозь стиснутые зубы и, быстро шагая, не останавливаясь, вытащила из ножен на поясе отточенный до бритвенной остроты костяной нож, вернее, ножик, с желтоватым лезвием, разукрашенным рунами.

Руны даже на первый взгляд казались злыми и угрожающими – топорщились острыми углами, иные казались безглазыми черепами, иные – неведомыми страшилищами.

На ходу полоснула по левому запястью, по суховатой загорелой коже. Поморщилась, встряхнула рукой – полетели кровяные брызги.

Радостно закричали за спиной. Увидели, заметили. Ну да ничего, последнее дело осталось сделать, а там…

Предслава…

Забилось, часто застучало в груди что-то, словно там у Молли появилось второе сердце. Властно толкнуло кровь по жилам, не давая застояться, силой вталкивая её, горячую, в узкие тропки артерий. Словно друг подставил плечо, словно сердечный кто-то поддержал под локоть на узкой и скользкой тропе по самому краю бездны.

Билось это второе сердце сильно, упорно и упрямо.

Локоть-ладонь-пальцы. Ты наша, Дева Чёрной Воды. Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, однако вот настал черёд всё свершить.

Разом взвыла Волка, а Медведь заревел, да так, что бедняга Сэмми бросился ничком на пол. Взвизгнула Ярина – бедная, для превращальщицы не осталось сейчас работы, и даже кусаться она не могла.

Зашипел, отступая и прикрываясь локтем, лорд Спенсер.

Прямо посреди огненного моря стремительно вырастало тонкое, на взгляд такое нежное и слабое деревце. Никто бы не сказал, какой оно породы, вроде листья на ветвях – а рядом с ними и иглы.

И не просто это было дерево – всё соткано словно из слепящего, яркого солнечного света, неведомо как проникшего в тёмные подземелья.

Льётся тепло по жилам, в огонь превращается кровь, но пламя не изливается наружу, не рвётся на волю, его черёд ещё не настал.

– С ума сошла! – отчаянно крикнула Ярина. – Сгорит сейчас!..

Распускались на дереве листья, набухали шишки, ничуть не смущаясь подобным соседством. Тёмные линии бежали по стволу, становясь корой. Свет прогонял тьму и туман, разливался, растекался окрест, и казалось – тени сейчас сгинут, растворятся без следа, подобно тому как сгинули пустоглазы; но вместо этого они вдруг все вместе, разом, рванулись вперёд.