Игорь Вереснев - Позывной «Оцеола»

Спросить мне помешал стрекот, донесшийся из-за холма. Вертолет летел близко, и самое паршивое – в нашу сторону.

– Черт! – я завертел головой, выискивая укрытие. И тут же понял – не успеваем! Воздух над гребнем холма задрожал, сминаемый лопастями.

– Туда!

Не дожидаясь меня, Мегера бросилась к старым развалинам. То ли хлев, то ли сарай – крыши нет, пустой проем на месте двери, одна стена рассыпалась до фундамента, прочие – наполовину. Судя по всему, сооружение пребывало в таком плачевном состоянии много лет. Послужить укрытием оно вряд ли могло.

Медленно, неторопливо вертолет поднялся над вершиной холма. Сейчас, сейчас нас заметят… Если еще не заметили.

– Под стену ложись! Быстро! – заорал я Мегере.

Она даже не оглянулась. Проскочила в дверной проем, упала на колени, принялась стучать по кирпичам недоразвалившейся стены.

– Что ты де…

Один кирпич вывалился, Мегера сунула руку в дыру:

– Осторожнее!

Укрытый грязью и мусором пол сарая вздрогнул, проломился – я едва успел отскочить. Квадратная плита пошла вниз, потом сдвинулась в сторону. Прямо у меня под ногами начиналась тронутая ржавчиной металлическая лестница.

Лопасти вертолетного винта застучали прямо над головой. Не требовалось спрашивать, что делать дальше. Я шагнул. Стены сарая взорвались грязно-бурым крошевом под свинцовым крупнокалиберным ливнем. Но крышка люка захлопнулась на миг раньше.

Это был длинный, уводящий в глубь холма туннель квадратного сечения, два метра высота, два – ширина. Жгуты кабелей и шлангов на стенах, тусклые плафоны на потолке. Полумрак, тишина, воздух затхлый и влажный. Мы пробежали туннель за минуту, кожей затылка ощущая, как вверху, над толстыми бетонными перекрытиями опускается вертолет, как выпрыгивает из него десант. И еще пять секунд Мегере понадобилось, чтобы набрать код на электронной панели. Потом тяжелая стальная плита переборки сдвинулась, пропуская нас… куда?

Прежде подобное я видел только в фантастических фильмах. Помещение за переборкой походило на поставленный вертикально широкий и низкий цилиндр. Стены сплошь покрыты металлически-матовой чешуей – небольшие, в ладонь, правильные шестиугольники. Потолок и пол – в такой же «драпировке». Посередине цилиндра – подкова пьедестала-пульта с креслами-ложементами внутри.

Мегера метнулась к пульту. Пробежала пальцами по сенсорам, взвыла по-волчьи, оглянулась.

– Ты чего столбом стоишь?! Думаешь, им много времени надо, чтобы переборку взорвать? Помогай!

Я стряхнул оцепенение.

– Что делать?

– Здесь механическая блокировка активации. Видишь силовые шкафы? – она указала на ящички полуметровой высоты, что жались к чешуйчатым стенам. – Все рубильники – на «Вкл»!

– Понял.

Я опустился на колено у крайнего ящика, распахнул дверцу, нажал на алую рукоять. Пошла туго. То ли приржавела, то ли так и было задумано.

После третьего рубильника пульт начал оживать, вспыхнули разноцветные светляки на панелях. После седьмого – тихо и низко загудели чешуйчатые стены. Предпоследний заставил завибрировать, задрожать воздух.

На последнем шкафу вместо замысловатого шифра алела надпись. Лаконичная и понятная. «Самоликвидация». Моя рука застыла на миг. Но Мегера сказала – все!

Я выжал рубильник вверх до упора. Тут же ожило табло рядом с рукоятью: «10:00». Секунда, и цифры пришли в движение. «9:59», «9:58»… Я попробовал вернуть рукоять в исходное положение. Не вышло, рубильник заблокировался. Что ж, так, значит, так.

Я посмотрел на свою спутницу – она уже заняла кресло в самой середине подковы.

– Что это такое? Секретный командный пункт? Резервный ЦУП? Но у нас больше нет баллистических ракет, нет боевых орбитальных станций…

Мегера повернулась ко мне. Торжествующая улыбка играла на ее губах, синие глаза сияли.

– Да, это Центр управления, но не полетами. У нас в самом деле не осталось спутников, ракет и ядерных боеголовок, ударить по противнику сверху мы не можем. Но мы достанем их снизу, из-под земли. Электромагнитный импульс активирует вибраторы Теслы, установленные в тектонических разломах планеты. Мы заставили окков поверить, что проект «Меркурий» – деза. Но это не деза, как видишь. Это – оружие судного дня. И он наступил сегодня.

Я моргнул, стараясь осознать услышанное.

– Это оружие позволит нам победить в войне?

– К сожалению, нет. Но мы сведем войну вничью. Потому что победителей не останется. «Меркурий» разбудит вулканы, спавшие тысячелетия, вызовет землетрясения, каких Земля не видывала, а на побережья обрушит стометровые цунами. Мы разрушим их города, уничтожим промышленность и инфраструктуру, подорвем финансовую систему. И уж наверняка оккам будет не до наших дивизий, закрепившихся на Треугольнике, потому командование и не спешило с капитуляцией. А потом – бум! От ЦУПа останется спекшийся ком, и никаких доказательств. Пусть окки гадают, что случилось с планетой. Ужасный природный катаклизм, стечение обстоятельств, игра стихий. И цена этого – жизнь нескольких человек. Не слишком высокая за возможность предъявить врагу все счета и заставить по ним расплатиться. Мы с тобой не боимся смерти, верно, Оцеола? Теперь не мешай, мне нужно работать.

– А мне что делать?

– Что угодно. Молись, плачь, пой гимны, вспоминай лучшие моменты жизни. У тебя – десять минут. Уже девять. Даже меньше.

Она отвернулась, вынула из пенала в подлокотнике нейрошунт, убрала волосы с затылка, обнажив черное отверстие порта. Примерилась, точным движением вогнала гибкое жало в разъем. Металлически щелкнули зажимы.

Я отошел к переборке. Покосился на алые цифры таймера обратного отсчета. «8:32». Молиться? Плакать? Петь гимны? Глупости какие. Мегера права, жизнь ничего не стоит, когда в ней больше нечего терять.

Я опустился на пол, погладил плиту переборки, прислонился к ней. Стальная толща гасила звуки, но я знал – окки уже в туннеле. Вряд ли у десантников достаточно взрывчатки, чтобы пробиться сквозь эту преграду. Однако рядом – аэродром, военные склады. Доставить все необходимое для взлома переборки – дело пятнадцати минут. А то и десяти. Но в любом случае, для нас все закончится раньше. Лишь бы Мегера успела. «7:49».

Вспомнить лучший миг жизни – вот это дельное предложение. Мне и вспоминать не надо. Только закрыть глаза, увидеть еще раз. Моих милых.

Прошлое лето. Берег теплого южного моря, пустынный в ранний утренний час. Чистый, белый, как снег, песок. И мы, все четверо, бежим наперегонки к накатывающим на берег волнам. Только что при-ехавшие, уставшие после долгой дороги и счастливые. Живые…

…Когда я примчался к нашему дому – к тому, что осталось от дома после прямого попадания трехсотмиллиметрового реактивного снаряда, – жена и младший уже лежали в стороне, прикрытые грязными, пропитанными кровью тряпками. А дочь никак не могли вытащить, ее придавило плитой перекрытия. Ее раздавило плитой перекрытия! – мою маленькую фею. Ничего, счет будет оплачен. С лихвой. От «Меркурия» не спастись. Заплатят и те, кто стрелял, и те, кто отдавал приказы, и те, кто послал их убивать. Кто радовался чужим смертям, кто молчаливо соглашался, кто…