Елена Кутузова - Соло на грани

Разводить костер Эра не стала – консервы можно есть и холодными, а время дорого. На отдых отвела себе всего полчаса, к вечеру эту местность будут прочесывать как с земли, так и с воздуха. В возможностях генерала Роя Эра не сомневалась. Запила паштет с галетой водой из фляжки и привалилась спиной к дереву, поспать было просто необходимо.

Разбудило неприятное чувство, словно кто-то смотрел в спину. Не успев толком проснуться, Эра сорвалась с места, сделала перекат и огляделась. Никого. Но воздух над дорогой начал мерцать.

Девушка сжала логомы. Но, подумав, закинула на спину рюкзак и припустила прочь от начинающегося Прорыва.

– Генерал! Прорыв в районе озера Иглар остановлен.

– Кем?

– Гамма дуэта Борзо.

Генерал вернулся к бумагам, которые изучал до прихода адъютанта.

– Следов никаких?

– Никак нет, господин генерал. Все чисто.

– Продолжайте искать.

Эра шла уже третий день. Очень хотелось есть, но куда сильнее – залезть под горячий душ, смыть грязь и усталость, а потом – завалиться на скрипучую армейскую койку с продавленным матрасом и спать. В тепле, в комфорте…

Но она упрямо увеличивала расстояние между собой и институтом, в котором оборвалась ее прошлая жизнь.

Рюкзак за плечами становился легче с каждым привалом, и Эра всерьез стала задумываться о том, чтобы зайти в город, пополнить запасы. Купить хотя бы спички и соль. Умереть с голоду летом не даст лес, а к осени… что-нибудь придумается.

Усталость, голод и недосып притупили бдительность. Эра пропустила легкое мерцание за спиной, опомнилась, только когда услышала треск ломаемых деревьев, и тут же взвизгнул тэгын. Она взвилась, отпрыгивая с тропинки и развернулась. Прямо на нее, размахивая щупальцами, мчались ктулху.

– Немного вас сегодня. – Эра поняла, что от схватки не уйти, и, оттолкнувшись от корявого ствола, взлетела на голову ближайшего врага.

Засвистели, рассекая воздух, мечи. Щупальца с грохотом крушили все вокруг, но девушка вертелась, кружилась, кувыркалась в воздухе, уходя от ударов. Сил, подточенных последними событиями, не хватало. Она пропустила удар и уже готовилась умирать, как сверкнуло лезвие и щупальце, разбрызгивая кислоту, упало на землю.

– Вперед!

Повинуясь приказу, девушка собрала последние силы, прорываясь к флагману, а со спины ее прикрывал незнакомец. Его ком, покрытый прозрачной пленкой крови ктулху, переливался на солнце, а в скорости нежданный союзник ничуть не уступал самой Эре.

Следуя за надрывной мелодией флейты, девушка вычислила нервный узел и рванулась к нему. Незнакомец не отставал, прикрывая Приму со спины, отмахиваясь от щупалец, отвлекая на себя остальных врагов… Но он не справился. Когда Эра нанесла последний удар, сведенное судорогой агонии щупальце достало ее. Боль от впившихся присосок заглушила звук тэгына, возвращая в реальность. Острые жала вонзились в кожу, впрыскивая яд. Последнее, что слышала девушка, – крик, полный боли и ярости. И – блеск клинка на ярком полуденном солнце.

Мужчина ругался, рассекая бьющуюся плоть. Умирающий ктулху дергался, не поранить спеленатую им Эру оказалось непросто. Но он справился. Отцепил присоски, и, подхватив потерявшую сознание девушку, кинулся вдоль дороги.

В кустах укрывался от чужих глаз мотоцикл. Мужчина усадил Эру на седло, сам устроился сзади. Эра обмякла, норовя сползти на землю. Тогда мужчина просто привязал ее к себе и положил руки на руль, заключив девушку в объятия. Взревел мотор, и мотоцикл понесся по дороге, тщательно обходя места, охраняемые видеокамерами.

Старый мотель на заброшенной трассе послужил убежищем. Комната, в которую мужчина занес Эру, имела обжитой вид, застеленная чистым покрывалом кровать, стол с пепельницей, тарелка с подсохшим печеньем… С носика подвесного умывальника срывались капли, с легким чмоканьем ударяясь о поверхность воды в подставленном ведре.

«Кап», «кап»…

«Щелк», «щелк» – отбивал такт метроном. На третий – вспышка боли. Сильная, яркая, застилающая сознание… Тихий голос из прошлого… Он всегда успокаивал, даже когда тело отказывалось подчиняться после целого дня тренировок и гудели расквашенные колени и кулаки…

– Тише, тише… Сейчас станет легче…

– Эра, не дергайся, – звонкий голос Ири пробивается сквозь застилающий сознание туман. – Будешь терпеть – я тебе сыграю. Просто так сыграю, без резонанса. Хочешь?

Она всегда хотела. И затихала, терпя боль от антисептика. А Ирида подносила к губам тэгын, и тихая мелодия прогоняла боль…

Но почему сейчас флейты не слышно? Только обещание. И боль на каждый третий счет. «Раз-два-три, раз-два-три…» – они танцуют вальс. Эра и Хен Мин. Она смотрит на него, но побратим не отрывает взгляда от приникшей к флейте Ириды…

– Oппa! – возмущается Эра, когда партнер в очередной раз наступает ей на ногу. – Я же считаю, слушай!

– Прости! – Хен Мин смущенно улыбается, делает несколько шагов в танце и снова сбивается.

– Нет, так не пойдет. Ири, давай я играть буду! А то он мне все ноги оттопчет. А они и так болят – попрыгай целый день по бревнам!

Сестра смеется и отдает флейту. Эра подносит тэгын к губам, и ее пронзает невыносимая боль, скручивая тело в судороге, перехватывая дыхание и при этом заставляя кричать, срывая голос.

– Тише, тише! – Кто-то крепко обнимает за плечи.

Боль усиливается, но она уже другая, просто боль от потревоженных ран. Звуки проступают сквозь кровавую пелену, но слушать их сил не осталось. Даже глаза открыть невозможно, словно к ресницам привязали тяжелый груз. Но этот голос… И Эра, собрав волю в кулак, поднимает веки.

– Oппa? – Это все, на что хватило сил.

Мужчина осторожно уложил потерявшую сознание Эру обратно на кровать. Ее губы шевелились. Наклонившись, он разобрал имя:

– Ли Хен Мин?

– Да, малыш… Ли Хен Мин… А теперь спи, твой оппа рядом, он не даст тебя в обиду.

Когда девушка успокоилась, мужчина осторожно прикрыл перебинтованное тело одеялом и поднял с пола стальную миску, полную хитиновых игл. Судя по тому, что Эра успокоилась, он вытащил все. Наркотик тоже выполнил свою функцию. Но кислота, впрыснутая в мышцы, продолжала разрушать плоть, требовался антидот. Однако перевозить девушку в таком состоянии означало убить. Этого Хен Мин не мог допустить и решился на крайний шаг.

Оставлять раненую в одиночестве было опасно, но еще опаснее – лишить ее квалифицированной помощи. И, заперев комнату снаружи, Хен Мин снова оседлал мотоцикл.

Вернулся он через три с половиной часа. За ним следовал автомобиль. Водитель, не задавая лишних вопросов, достал с заднего сиденья объемную врачебную укладку и вошел вслед за Хен Мином в мотель.