Федор Цевловский - Церон. Том II

«Как могла она держать меня в заблуждении?» — подумал он с горечью о Нелли. «Нужно наверстать потерянное время, нужно работать», — произнес он, отойдя от перил, и направился по балкону в свой рабочий кабинет.

У дверей кабинета силы изменили ему, он чуть не упал. На письменном столе О'Генри застал тот же установленный им раз навсегда порядок. Справа лежала папка с бумагами для подписи, слева — дневная газета.

О'Генри раскрыл газету. Вместо передовой он нашел бюллетень о своем здоровье. Просматривая страницы газеты одну за другой, О'Генри не мог в ней ничего найти, что объяснило бы ему происходящее сегодня ночью. «Может быть, маневры», — мелькнула успокоительная мысль. Пробежав газету, он машинально начал рассматривать объявления. Бросился в глаза напечатанный крупным шрифтом призыв начальника обороны столицы. На душе О;Генри стало тревожно, газета выпала из рук. Он понял причины ночной тревоги. Откинувшись на спинку кресла, О;Генри просидел несколько минут с закрытыми глазами. Почувствовав себя лучше, он решил вызвать штаб обороны. — Там знают, насколько неотвратим конфликт, — решил он. Прежде, чем он успел осуществить свое решение, у него появилась новая мысль:

«А где же Орлицкий? Что с ним?»

Он начал вспоминать. Никто из посетивших его во время болезни не заикнулся об Орлицком. Ничего о нем не говорила и Нелли. О'Генри забеспокоился, не случилось ли с ним несчастья? Недолго думая, О'Генри надавил ряд кнопок, вделанных в крышку стола. По эфиру полетел вызов «Церону». О'Генри стал ждать. Прошла минута, десять… ответа не было. Нервно пододвинув к себе телеаппарат, О'Генри вызвал штаб обороны. Через мгновение перед ним показалось озабоченное лицо начальника штаба. Неподдельная радость показалась на его лице, как только он узнал О'Генри. Сжато, несколькими фразами он объяснил О'Генри причины сегодняшней тревоги, подчеркнув вызывающее поведение оранжевой залы за последний месяц.

— Вы видите, — закончил он, — что при создавшейся обстановке, мы не могли иначе поступить. Армада вылетела в неизвестном направлении, было много данных предполагать, что она могла нагрянуть и к нам.

— Что с Орлицким? — спросил О'Генри.

Генерал нахмурился.

— Не знаю, — ответил генерал после короткого раздумья.

Затем, после небольшой паузы добавил:

— Когда вы заболели, Орлицкий вызвал меня и сказал мне, что нашел единственное средство, которое может вас вылечить. Видя мое недоумение, он пояснил, что надо уничтожить очаг заразы, иначе с вами будет то же, что было с Биллем, Стеверсом и Мартини.

— Неужели я был так серьезно болен? — вырвалось у О'Генри.

— Вы хотите сказать, «безнадежно болен» — мягко поправил его генерал. — Через день после нашего разговора «Церон» улетел. Сначала два раза в день Орлицкий говорил со мной, но ни разу не сказал, где он. Десять дней назад он заявил, что вас вылечил. Не объясняя эту загадочную для меня фразу, он прервал связь, добавив мельком, чтобы о «Цероне» не беспокоились. Больше он не давал о себе знать.

На столе вспыхнули лампочки, это отозвался «Церон». Прервав разговор с генералом, О'Генри попытался поднести к уху слуховую трубку и не смог. Его силы были исчерпаны. В изнеможении он облокотился на стол. Сколько времени О'Генри провел в забытье, он не знал, так как очнулся, лишь услышав голос Нелли. Она говорила с Орлицким. Изображение Орлицкого на пространственном экране находилось в нескольких шагах от О'Генри. Орлицкий смотрел на него, укоризненно качая головой.

— Так вот как ты слушаешься докторов и свою жену, — насмешливо произнес он.

О'Генри рассердился.

— Как ты можешь смеяться в такой момент?

— А отчего же нет? Ты не слушаешься докторов и свою жену. Это лучшее доказательство того, что ты совершенно выздоровел.

— Пойми, Орлицкий, что с минуты на минуту может напасть на нас Армада.

— Она обезоружена «Цероном», милый О'Генри, и не сегодня-завтра пополнит наш воздушный флот.

О'Генри не смог дослушать Орлицкого, ему сделалось плохо. Кабинет начал наполняться людьми. Около О'Генри завозились доктора. Помочь Нелли пришла и Элен, одетая в глубокий траур. О'Генри унесли в спальню. Перед пространственным экраном, жадно ловя каждое слово Орлицкого, стояла толпа людей.

Не теряя времени, Орлицкий передал начальнику штаба содержание приказания Джильотти, отданного им Армаде. «Уничтожив в стране ламаитов „Церон“, разгромить потом столицу мира», — гласило секретное приказание, которое, разорвав конверт, прочел Орлицкий. Присутствующие многозначительно переглянулись. По всей стране ротаторы утренних газет остановились в ожидании матриц с оригинальным приказом Джильотти. Заявление Орлицкого о том, что на буксире «Церона» идет обезвреженная Армада в 60 единиц, вызвало бурю восторга у присутствующих. Орлицкий сделал знак и рядом с ним очутилась Рита.

— Элен, — обратился Орлицкий к матери Риты, помогшей Нелли уложить О'Генри в постель, — Рита спрашивает вашего разрешения выйти замуж.

Среди присутствующих раздались возгласы одобрения.

— Орлицкий не шутит, Рита? — спросила Элен серьезно дочь.

— Да нет же, мама, совершенно серьезно.

— А я знакома с твоим будущим мужем?

— Знакома, мама.

— Кто же он?

— Орлицкий, — краснея, сказала Рита.

— Ты с ума сошла, — искренне вырвалось у Элен.

Рев восторга присутствующих не дал ей возможности закончить.

Успех. Да, успех. Ошеломляющий успех. Бэби зажмурилась. Перед нею встал нарядный зал, залитый светом. Насколько он был холоден и неприветлив, когда она запела. А что стало с чопорной толпой потом? Но почему так пусто на душе? Почему? Не было Арнольда, подсказал внутренний голос. — Противный, — раздраженно подумала Бэби. — К чему было клясться в своей любви, чтоб через день, не сказав даже «прощай», исчезнуть. Гадкий, некрасивый, глупый… да, что я нашла в нем такого? — Ее размышления прервал стук в дверь. — Не Арнольд ли стучит? — мелькнула радостная мысль.

Запахнув халат, она подбежала к двери и раскрыла ее. Бэби ждало разочарование. За порогом стояла, притаившись ватага приятелей и сослуживцев. Прежде, чем она смогла что либо предпринять, они были в комнате. Почувствовав себя хозяевами положения, приятели, шутя и смеясь, начали ее тормошить. Используя все, что попадалось под руку для ваз, они принесенными букетами превратили комнату Бэби в оранжерею. Зашелестели газеты. В большинстве дневных изданий уже были рецензии. Пока она прихлебывала горячий шоколад, ей читали их вслух. Бэби рассеянно слушала комплименты.

— Где Арнольд? Что с ним? — все чаще мучила ее назойливая мысль, — не болен ли?

Звонок телефона влил в нее немного надежды. Но надежда услышать голос Арнольда не оправдалась. Правда, говорил мужчина, но голос был незнакомый и чужой. Он оказался голосом секретаря оперы. Бэби звали в дирекцию для переговоров. Ей хотелось побыть одной. Присутствие посторонних раздражало. Ссылаясь на усталость, она с трудом выпроводила восторженных приятелей. Самое ужасное было в том, что ей не с кем было поделиться своим горем, а переживать его самой было так тяжело. Бэби стало жалко себя. На глаза навернулись слезы. Когда телефон начал снова настойчиво звонить, Бэби долго колебалась, подойти к нему или нет. Благоразумие взяло верх. Поднеся трубку к уху, она просияла от радости. У телефона была Лили. Если бы не вмешательство Вальдена, разговор никогда бы не кончился. У Лили были новости про Арнольда. Сама она пережила очень много ужасного, погиб Неро. Бэби горячо ей посочувствовала. Лили взяла с Бэби слово, что никуда не выйдет из комнаты до их прихода.