Джек Вэнс - Большая планета. Дилогия. (Большая планета. - Плавучие театры.)

Они взошли по пролету плавно искривленной лестницы. Сверху послышались шаги — кто-то спускался. Коромутин подобострастно отвесил почти земной поклон.

«Кланяйся! — прошептал Наймастер. — Настоятель!»

Глистра низко поклонился. Он успел заметить роскошную кайму балахонов хламиды настоятеля: белую — из ажурного шелка, темно-красную — мягкую меховую, напоминавшую шерсть крота, черную — тоже меховую, но плотнее и в то же время пушистее. Капризный голос спросил: «Где ты шляешься, Коромутин? Оракуляция вот-вот начнется, а мудрости еще нет? Ты не справляешься с обязанностями».

Коромутин звучно и выразительно рассыпался в извинениях. Судя по всему, настоятель спускался только для того, чтобы устроить взбучку Коромутину — теперь он повернулся и стал подниматься по лестнице. Коромутин тут же поспешил вниз, к своей каморке, и напялил на себя длинный кафтан с высоким воротником — кафтан этот, из жесткой белой парчи, был расшит изображениями пунцовых пауков. Кроме того, Коромутин нахлобучил высокую белую коническую шапку с наушниками и нащечниками, скрывавшими почти все лицо.

«В чем дело? Почему мы задержались?» — шепотом спросил Глистра.

Наймастер пожал плечами: «Старина Коромутин занимает должность внушителя, это его церемониальное облачение. Задержка неизбежна».

«Время не ждет! Пусть делает, что обещал — за что мы ему платим?»

Наймастер покачал головой: «Невозможно. Коромутин обязан присутствовать при оракуляции. В любом случае, я не прочь полюбоваться на обряд — мне еще никогда не приходилось видеть откровения оракула».

Глистра прорычал несколько угроз, но они не впечатлили сына торговца оружием: «Подожди. Коромутин приведет нас к твоей женщине. Она не в камере — ты сам видел».

Глистре пришлось уступить.

Коромутин продолжал приготовления. Открыв запертый на замок шкафчик, он вынул из него кувшин, наполненный мутной желтой жидкостью, и наполнил этой жидкостью примитивный, изготовленный из стекла и дерева шприц.

«Что в кувшине?» — поинтересовался Глистра.

«Мудрость, — услужливо пояснил Коромутин. — Другими словами, эссенция прозорливости. Каждая порция приготовляется из головных желез трех человек».

« Гормональные выделения эпифиза », — подумал Глистра.

Коромутин поставил кувшин обратно в шкафчик и закрепил шприц, наподобие кокарды, на своей конической шапке: «Пора идти в веридикарий».

Он провел Наймастера и Глистру по коридору и вверх по лестнице, а затем по широкому проходу в центральный зал под куполом — огромное двенадцатиугольное помещение, озаренное расплывчатым бледно-серым светом. Отделанные перламутром панели стен почти достигали купола. В центре находилось возвышение из черного дерева, с установленным на нем единственным креслом.

В зале собрались только две дюжины мудрецов — выстроившись полукругом, они распевали какую-то неразбериху из бессмысленных односложных восклицаний.

«Всего две дюжины! — пробормотал Коромутин. — Лорду Войводу это не понравится. Он считает, что степень прозорливости оракула каким-то образом зависит от числа мудрецов, присутствующих в зале... Я должен ждать здесь, в алькове». Голос внушителя стал глуше, как будто он прикрывал рот воротником: «Моя обязанность — следовать за оракулом». Посмотрев по сторонам, Коромутин прибавил: «Вам лучше встать у Бореальной стены — того и гляди, какой-нибудь послушник заглянет под ваши капюшоны и поднимет крик».

Наймастер и Глистра заняли как можно более неприметные места на фоне гигантской резной ширмы. Вскоре в купольный зал внесли паланкин яйцевидной формы со шторками из атласа персикового оттенка, украшенными бахромой синих кисточек. Паланкин поддерживали четыре чернокожих носильщика в ярко-красных коротких штанах. За паланкином шли две девушки с легким плетеным креслом — подушками сиденья и спинки кресла служили изобретательно прошитые и надутые розовые пузыри.

Носильщики опустили паланкин на пол— из него выскочил выглядывавший из-за шторок маленький краснолицый человечек, тут же усевшийся на поспешно пододвинутое кресло.

Человечек яростно жестикулировал — жесты его были обращены, судя по всему, не к кому-либо конкретно, а ко всему миру в целом. «Поспешайте, поспешайте! — восклицал он задыхающимся голоском. — Жизнь истекает! Пока я тут сижу, свет покидает очи мои!»

К человечку подошел настоятель, почтительно наклонивший голову под точно рассчитанным углом: «Возможно, лорд Войвод пожелает освежиться, пока совершаются предварительные обряды?»

«К чертовой матери предварительные обряды! — завопил лорд Войвод. — Так или иначе, я не могу не заметить ничтожное число мудрецов, соблаговоливших почтить мое присутствие. Без таких скоропалительно организованных предварительных обрядов вполне можно обойтись. Перейдем к диссертации. И выберите здорового оракула, помоложе — реббира, бода или джуйярда».

Настоятель поклонился: «Мы постараемся удовлетворить ваши пожелания, Войвод». Настоятель повернулся, услышав какой-то звук: «Оракул прибыл».

Два префекта вошли в зал, поддерживая под локти черноволосого мужчину в длинной белой рубахе. Мужчина озирался по сторонам, как затравленный зверь.

Лорд Войвод презрительно взвыл: «И это жалкое существо будет мне советовать? Тьфу! Он дрожит от страха — на что он способен?»

«Не беспокойтесь, лорд Войвод, — с невозмутимой любезностью отозвался настоятель. — Устами оракула глаголет мудрость четырех».

Несчастного в белой рубахе подняли и посадили в кресло на возвышении — его так сильно трясло, что кресло задрожало вместе с ним.

Лорд Войвод наблюдал за происходящим, не скрывая отвращения: «Не будет преувеличением сказать, что мои советы пригодились бы ему больше, чем его советы — мне, даже несмотря на его учетверенную мудрость. Он ничего не соображает от ужаса. Опять же, драгоценные мгновения моей жизни растрачены впустую! Где я найду исцеление?»

Настоятель пожал плечами: «Мир велик. Возможно, где-то прорицают ясновидцы, способности которых превосходят прозорливость оракулов Миртопрестольного Родника. Лорд Войвод мог бы воспользоваться услугами такого всезнающего пророка и получить исчерпывающие ответы на свои вопросы».

Войвод фыркнул, но замолчал.

Появился Коромутин — торжественная и впечатляющая фигура в жестком церемониальном одеянии. Коромутин поднялся на возвышение, снял шприц с конической белой шапки и погрузил его иглу в шею оракула. Оракул напрягся — спина его выгнулась дугой, локти рук, схвативших ручки кресла, приподнялись, как крылья бабочки, подбородок выдвинулся вперед и вверх. Какое-то мгновение несчастный неподвижно сидел в таком положении, после чего обмяк в кресле, как мешок с мокрыми водорослями. Схватившись за голову руками, он принялся растирать лоб.