Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Судя по тому, что говорит мой отец — по меньшей мере до окончания Парильи».

Керди прикинул в уме: «Значит, в смоллен вечером нам опять в обход. А знаешь ли ты, чем это пахнет? Мы пропустим и «Фантасмагорию», и маскарад!»

У Глоуэна сердце упало — до него внезапно дошло, что Керди совершенно прав, и что ему, Глоуэну, так и не приведется увидеть Сесили на сцене в костюме бабочки.

«Что поделаешь? — уныло пробормотал он. — Остается делать хорошую мину при плохой игре».

Керди крякнул: «Почему-то я никогда не замечал, чтобы начальники делали ночной обход — самые неприятные обязанности всегда поручают кадетам и младшим офицерам».

«Такова природа вещей. Не нужно быть семи пядей по лбу, чтобы это понимать».

«Так-то оно так, только не нравится мне такая природа вещей... Ладно, осталось еще двадцать минут. Скоро можно будет пойти домой и выспаться».

На следующее утро начиналась неделя Парильи. За завтраком Шард сообщил Глоуэну: «Сегодня в дом Клаттоков вселяется новый консерватор. Не забудь хорошенько помыться и причесаться. И научись произносить без запинки: «Как вам будет угодно, госпожа Уэйнесс!» и «Так точно, господин Майло!»».

Глоуэн в ужасе выпучил глаза, но тут же понял, что отец шутит: «Тем не менее, я предпочел бы знать, чего мне следует ожидать. У них есть какие-нибудь особые наклонности, причуды? Придется ли рассуждать об экологии Кадуола? Или наоборот, лучше не затрагивать эту тему? И заставят ли меня танцевать с дочкой консерватора?»

Шард расплылся в улыбке: «Разумеется! Где твоя галантность? А ты предпочел бы танцевать с сыном консерватора?»

«Гм! Не могу ничего сказать, пока не увижу, какая она из себя».

Шард воздел руки к небу: «Перед лицом такой предусмотрительности отступают любые нравоучения!»

После завтрака Глоуэн позвонил в пансион Ведеров и рассказал Сесили о своих разнообразных злоключениях.

Сесили проявила надлежащее сочувствие: «Обходы в обществе Керди? Что может быть скучнее!»

«Увы! Даже когда он в самом дружелюбном расположении духа, от него тошно становится. Но это еще не все. По графику, мы обязаны патрулировать вечером в смоллен — как раз когда начнется представление. И я не увижу тебя с крыльями!»

«Ха! Может быть, это к лучшему. Кто знает? Крылья возьмут и отвалятся на сцене».

«Вдобавок ко всему сегодня из Стромы приезжает консерватор с детьми, и мне поручили кормить, развлекать и ублажать этих детей, пока не кончится Парилья!»

«Ну, это даже забавно!»

«Забавно? Я бы употребил другое выражение. Представь себе пару румяных здоровяков-натуралистов, долговязых и громогласных! От них, наверное, разит рыбой, вощеной кожей и скипидаром».

«Ну что ты! Я видела натуралистов, они совсем не такие».

«Вот увидишь, мне попадется как раз такая парочка».

«В таком случае корми их почаще и побольше, простой и здоровой пищей. И совершай с ними длительные прогулки по пляжу. Но я уверена, что все будет не так плохо, как ты воображаешь. Как их зовут?»

«Майло Тамм и Уэйнесс Тамм».

«А вдруг они — интересные и смышленые собеседники, и тебе понравится в их компании? Все может быть. На твоем месте я на стала бы огорчаться заранее».

«Гмм, — промычал Глоуэн. — Когда речь идет о моих неприятностях, ты проявляешь завидное присутствие духа».

«У меня своих неприятностей хоть отбавляй. Флоресте просто невыносим. Требует, чтобы я делала все сразу, ко всему придирается, меняет программу каждые десять минут. Теперь мне придется играть в составе трио два вечера подряд, а я еще не выучила мелодии. Кроме того, Флоресте только что переставил местами все номера в вечерней программе мильдена — просто по какому-то капризу. Впрочем, это даже хорошо, потому что теперь у меня будет хоть какой-то перерыв. Флоресте решил вставить короткое комическое попурри: шесть нимф дразнят сатира Латуюна. Сатира исполняет, разумеется, Намур».

«Я не знал, что Намур имеет какое-то отношение к «Лицедеям»!»

«На самом деле не имеет. Но ему нравится лапать девушек, то бишь «нимф», а роль сатира допускает всякие дерзости. Честно говоря, Намур ко мне лезет и даже нашептывал на ухо предложения. Я сказала Флоресте, что не могу играть в трио и танцевать нимфу одновременно. Ему пришлось уступить. Так что вместо меня с Намуром будет танцевать Друзилла».

«Друзилла?»

«Друзилла ко-Лаверти. Она постарше нас, работает в гостинице».

«А, эта Друзилла! Какая же из нее танцовщица? Она же... как бы это выразиться... в теле».

«Ну и что? Подумаешь! У всех свои проблемы. Я, например, никак не могу научиться махать четырьмя крыльями в такт музыке. У меня даже появилось какое-то уважение к насекомым — у них это так здорово получается, и без всяких репетиций!»

Вечером Глоуэн снова позвонил Сесили: «Алло, это я!»

«О! Я весь день о тебе беспокоилась. Что происходит?»

Глоуэну показалось, что он угадывает в голосе Сесили усталость и какое-то разочарование. Он ответил: «Ничего особенного. Выполняю обязанности».

«И при этом тон у тебя подозрительно самодовольный».

«А это потому, что мне невероятно повезло! Меня освободили от патрулирования, чтобы я мог уделить все свое просвещенное внимание приему гостей. И ты не догадаешься, кого назначили мне на замену!»

«Намура? Чилке? Флоресте?»

«Если бы! Нет, нет и нет. Счастливый жребий выпал Арлесу. Ты бы послушала, как он взревел, когда узнал приятную новость! Лучше всякого спектакля. Спанчетта тоже не преминула высказаться».

«Могу себе представить! Арлес, наверное, уперся всеми четырьмя ногами?»

«Это не помогло. Сегодня Арлесу и Керди предстоит мотаться в темноте вдоль ограды, развлекая друг друга историями о похождениях бесстрашных львов».

«В костюмах тех же «львов», надо полагать?»

«Еще чего! Что сделают йипы, когда заметят, что по ночам за оградой рыскает пара бесстрашных львов?»

«Бросятся защищать своих женщин?»

«Ха! В любом случае, патрульные обязаны быть в форме служащих отдела B».

«Что ж, тебе и вправду повезло. Ты уже познакомился с гостями?»

«Наши отношения все еще носят несколько официальный характер, хотя я уже перестал их бояться», — с дипломатической осторожностью отвечал Глоуэн.

«Значит, Уэйнесс не трехметрового роста, и от нее не воняет рыбой?»

«Такое описание было бы явным преувеличением. Она нормального роста, и от нее почти не пахнет».

«Значит, она — ослепительная красотка? И по сравнению с ней я буду казаться старой, никому не нужной вешалкой для тряпья?»

«Глупости! Ты — самая привлекательная вешалка для тряпья во всей Галактике!»

«Глоуэн! Следует ли понимать твои слова, как попытку сделать комплимент? Ты выражаешься как-то двусмысленно».