Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

«Совещание? — простонал Джулиан. — О каком совещании может идти речь?»

«В таком случае...»— начал было Бардьюс, но его никто не слушал. Джулиан и Роби Мэйвил помогли госпоже Вержанс забраться в аэромобиль. Симонетта, посидев некоторое время на песке, встала и, хромая, прошла к своему ялику. Умпы молча взялись за весла и отвезли ее к лодке.

Экипаж «Рондины» разобрал павильоны, сжег на костре обломки стола и убрал мусор, оставшийся на участке. Угли костра забросали влажным песком; вскоре на берегу не осталось никаких следов пребывания людей.

«Рондина» поднялась в небо. Ко всеобщему удивлению Бардьюс взял курс на север, где не было ничего, кроме пустынного океана и полярной шапки льда.

Наконец Глоуэн спросил: «Почему мы движемся в этом направлении?»

«Как? — спросил Бардьюс. — Разве это не очевидно?»

«Для меня — нет. Командор Чилке, для тебя это очевидно?»

«Если господин Бардьюс говорит, что это очевидно, значит, так оно и есть. Но не спрашивай меня, в чем тут дело. Флиц, конечно, все может объяснить».

«Нет, — покачала головой Флиц. — На острове Турбен мне стало дурно».

«Этот эпизод оставил неприятное впечатление, — согласился Бардьюс. — Нам пришлось наблюдать очень откровенные проявления эмоций. Позвольте вам напомнить, однако, что я отказался делать какие-либо предположения относительно возможных результатов встречи, что было очень предусмотрительно с моей стороны — любая попытка предсказывать непредсказуемое возмутительна с эпистемологической точки зрения, даже в самой абстрактной форме».

«И поэтому мы летим на север?» — догадался Глоуэн.

Бардьюс кивнул: «В общем и в целом именно поэтому. Остров Турбен сослужил свою службу, но переговоры закончились прежде, чем мы успели обсудить вопросы, интересующие меня лично. Симонетта ни словом не упомянула о подводной лодке, не говоря уже о вопиющем отсутствии Намура. Поэтому нам приходится лететь на север».

«Вы выражаетесь очень ясно, — сказал Глоуэн. — Но в логической последовательности ваших слов отсутствует звено».

Бардьюс усмехнулся: «Здесь нет никакой тайны. Симонетте нужна подводная лодка — зачем? Чтобы она могла покидать Кадуол, не появляясь на радиолокационных экранах. Подводная лодка доставляет ее туда, где она пересаживается на космическую яхту «Мотыжник», оставаясь незамеченной. Где может находиться ангар «Мотыжника»? Только далеко на севере гарантированы необходимые отсутствие свидетелей и удаленность от радаров. Подводная лодка нуждается в открытом океане, а «Мотыжнику» необходимо опираться на твердую поверхность. Эти условия удовлетворяются там, где кончается лед и начинается море».

Поиски начались в пункте, находившемся точно на севере по отношению к атоллу Лютвен, на краю арктических льдов. Через два часа после полуночи инфракрасный детектор зарегистрировал проблеск излучения. «Рондина» отлетела в сторону, опустилась на лед и оставалась в неподвижности до рассвета, после чего звездолет приблизился к подозрительному участку с севера. Глоуэн и Чилке, в сопровождении двух членов экипажа, спустились на автолете и произвели разведку. Они обнаружили подо льдом искусственную каверну, сообщавшуюся с морем узким каналом. Пирс пустовал; здесь не было ни подводной лодки, ни какого-либо другого плавательного аппарата. На двух посадочных площадках, однако, стояли «Флеканпрон» Левина Бардьюса и «Мотыжник» Титуса Зигони.

Еще десять человек спустились на лед, и вся группа украдкой пробралась в станционное помещение. Станция обслуживалась восемью йипами, и все они завтракали в столовой. Йипы сдались с мрачной покорностью. Ни одному из них не удалось получить доступ к узлу связи, и со станции не было передано никаких сообщений.

Теперь на юг летели три звездолета, оставившие за собой уничтоженную станцию. Взрывные заряды обеспечили коллапс каверны, заваленной массой льда и снега, и теперь от пересадочной базы Симонетты не осталось ничего, кроме вмятины на белой поверхности полярных льдов.

Бардьюс летел на «Флеканпроне» в компании Флиц; Чилке и три человека из первоначальной команды Бардьюса летели на «Мотыжнике», а Глоуэн остался на борту «Рондины» с йипами и остальным экипажем.

Глоуэн заметил, что все захваченные в плен йипы носили на плече нашивки касты умпов. Он обратился к их предводителю: «Не могли бы вы сказать, как вас зовут?»

«Пожалуйста. Меня зовут Фало Ламонт Кудрэй».

«Как давно вы служите в гвардии умпов?»

«Двадцать лет. Это элитное подразделение, как вам известно».

«В элитное подразделение удается попасть немногим. Сколько вас? Сто человек? Двести?»

«Сто рядовых, двадцать капитанов и шесть командиров. Я — командир».

«Я слышал об одном выдающемся умпе по имени Кеттерлайн. Он тоже командир?»

«Нет, он только капитан. Дальнейшее продвижение по службе для него закрыто — ему не хватает способностей». В данном случае йип использовал термин, практически не поддающийся переводу — «способностями» островитяне называли некое сочетание стойкости, такта и многих других качеств, формировавшее маску улыбчивой терпимости, под которой йип скрывал свои эмоции.

Глоуэн спросил: «А как насчет Селиуса? Он тоже капитан?»

«Капитан. Почему вас интересуют эти люди?»

«Давным-давно, когда я был ребенком, они работали на станции Араминта».

«О! С тех пор много воды утекло».

«Да, это правда».

Йип поколебался, но в конце концов спросил: «Куда вы нас везете?»

«На станцию Араминта».

«Нас убьют?»

Глоуэн рассмеялся: «Только в том случае, если вы совершили тяжкое преступление».

Йип задумался: «Сомневаюсь, что у вас есть достаточные доказательства».

«Тогда, скорее всего, вас не убьют».

Покинув остров Турбен, лодка Симонетты направилась на запад с максимальной возможной скоростью, подпрыгивая на волнах, и прибыла в Йиптон с наступлением вечера.

Симонетта не теряла ни секунды. Она знала, кто был ее главный враг — по сути дела, она это знала уже давно. Она медлила, надеясь на то, что проблема решится сама собой; но это не произошло, и теперь больше нельзя было ждать. Оказавшись в своих апартаментах, Симонетта со стоном села за стол — но теперь каждый синяк, каждое растянутое сухожилие почти доставляли ей удовольствие, ибо предвещали то, что должно было быть и свершится.

Прикоснувшись к кнопке, Симонетта наклонилась к микрофону и дала указания, четко выговаривая слова. В ответ на запрос о подтверждении приказа она повторила его и получила встречное подтверждение.

Больше ничего не оставалось делать. Гримасничая от боли, Симонетта скинула с себя одежду, приняла ванну и умастила синяки болеутоляющим составом, после чего полакомилась расстегаем с устрицами и пареной икрой угря в сладком соусе.