Джек Вэнс - Ночной огонь

Мэйхак и Нейтцбек задержались у «Освежительного приюта Пьюрифоя» и сели снаружи у входа, в тени черной и зеленой листвы. Маленькая девочка, в длинном платье до щиколоток из коричневого муслина, выглянула из темного дверного проема и подвергла незнакомцев внимательной инспекции, после чего храбро вышла наружу, спросила, не желают ли они выпить или закусить, и через некоторое время вернулась с глиняными кружками пива.

По местному времени, судя по положению в небе Чайной Розы, было около полудня. Местное солнце почти не слепило глаза, озаряя пространство безмятежным светом, обманчиво искажавшим перспективу. На улице было тихо. Местные жители спокойно шли по своим делам, бесшумно ступая по мостовой мягкими туфлями. Некоторые брели, наклонив голову и заложив руки за спину, словно погруженные в отвлеченные расчеты; другие время от времени присаживались на скамьи, чтобы поразмышлять о планах на сегодняшний день. По-видимому, обитатели Лури не отличались ни общительностью, ни разговорчивостью. Встречаясь на улице, прохожие с подозрением косились друг на друга из-под полуопущенных век. Когда сходились друзья или сослуживцы и общение становилось необходимым, они сначала оглядывались по сторонам, после чего переговаривались осторожно, вполголоса, словно сообщая друг другу важные секреты. Создавалось впечатление, что Лури кишел подспудными интригами. Над улицей пролетели три розовые птицы с длинными клювами и черными хохолками на шеях. Их крылья, узкие, но удивительно длинные, почти не шевелились. Птицы эти издавали в полете резкие беспорядочные крики — самые громкие звуки, раздававшиеся в Лури.

Сидя в тени перед входом в заведение Пьюрифоя, Мэйхак и Нейтцбек могли наблюдать, через большое окно в стене дома напротив, за происходящим в экспедиторской конторе Лоркина. Во мгле внутреннего помещения расхаживала, размахивая руками — явно обращаясь к кому-то невидимому — высокая широкоплечая женщина с экстраординарным бюстом.

«Надо полагать, это леди Уолдоп», — заметил Мэйхак.

«С ней шутки плохи, сразу видно!» — отозвался Нейтцбек.

«Она чем-то взволнована или возмущена, — продолжал Мэйхак. — Скорее всего, Оберт Ямб опять каким-то образом нарушил устав и теперь горько сожалеет о своей ошибке». Мэйхак опрокинул в рот остатки пива: «Ты готов ей представиться?»

Гэйнг Нейтцбек поднял тяжелую кружку и тоже допил пиво: «Думаю, оттягивать этот неприятный момент не имеет смысла».

Они пересекли улицу и зашли в управление конторы Лоркина. Леди Уолдоп, продолжавшая расхаживать из угла в угол, остановилась посреди помещения и развернулась на каблуках лицом к посетителям, откинув голову и выпятив величественный бюст. Оберт Ямб сгорбился за столом у противоположной стены, внося какие-то заметки в раскрытый журнал. Он украдкой взглянул на двух астронавтов и вернулся к работе. Леди Уолдоп пронзила новоприбывших сверкающими глазами, близко посаженными по сторонам длинного тонкого носа: «Что вам угодно, господа?»

Мэйхак разъяснил, чтó привело их в экспедиторскую контору. Выслушав несколько фраз, леди Уолдоп оборвала его, разрубив воздух ладонью: «Нам не нужны финтифлюшки и безделушки. Мы не какие-нибудь мелочные торгаши. Контора Лоркина — респектабельный посредник, поставляющий существенные ценные товары».

Из темного угла послышался голос Ямба: «Леди Уолдоп, позволю себе напомнить, что владелец упомянул о переполнении складов продукцией, ожидающей отправки».

«Довольно! — отрезала начальница. — Ваши рекомендации не относятся к делу». Она снова повернулась к Мэйхаку и Нейтцбеку: «Вы принесли с собой образцы?»

«Я принес только один инструмент, — Нейтцбек продемонстрировал небольшое устройство. — Это дырокол. Достаточно прикоснуться его гильзой к любой твердой поверхности — камня, дерева, металла или синтетического материала — и нажать вот эту кнопку. В материале будет проделано отверстие заданного диаметра и заданной глубины. Затем, если таково ваше намерение, вы можете смазать хвостовик резьбового стержня клеящим составом и вставить стержень в отверстие: он будет надежно закреплен. Вместо стержня можно использовать рым-болт или крюк. Специальный набор принадлежностей позволяет быстро закреплять на стене створку дверной петли. Это простой и эффективный инструмент, для обращения с ним не требуется предварительная подготовка».

«И сколько вы ожидаете получить за партию таких орудий?»

«Мы привезли четыре с половиной тысячи инструментов. В розничной продаже за каждый дают от восьми до десяти сольдо. Мы хотели бы получить пятнадцать тысяч за весь груз».

«Ха-ха! Еще чего! — начальница поманила пальцем Ямба. — Сходите с этими господами к их кораблю и сделайте подробную перепись всего, что они предлагают, учитывая назначение и состояние изделий».

«Для того, чтобы не тратить время зря, — вмешался Мэйхак, — было бы полезно узнать, сколько вы согласились бы предложить за весь груз, если его состояние вас удовлетворит?»

Леди Уолдоп пожала плечами: «Я могла бы предложить две или даже три тысячи. Здесь, на краю Ойкумены, нет других рынков сбыта — можете быть уверены в том, что моя цена справедлива».

«Мы могли бы продать инструменты на Отмире», — заметил Мэйхак.

Голова леди Уолдоп откинулась назад пуще прежнего. «Кто сообщил вам об Отмире?» — резко спросила она.

«В космопорте можно узнать все, что угодно».

«Бессмысленные сплетни! Тем, кто их распространяет, следовало бы знать, что контора Лоркина — единственный коммерческий посредник, получивший концессию на любые импортные и экспортные перевозки, связанные с Отмиром. Настоятельно рекомендую вам не пытаться нарушать давно установленный порядок торговли с этой планетой».

«Если вы не можете предложить больше трех тысяч сольдо, мы не будем больше отнимать ваше время».

Мэйхак и Нейтцбек покинули экспедиторскую контору Лоркина и прошли дальше по главной улице к синдикату Примроза. Распахнув дверь из пористого дерева, они вступили в длинное узкое помещение, полутемное и отдающее кисло-сладким душком неизвестных пряностей, ароматических пород дерева и выделанной кожи, а также, несомненно, копившихся десятилетиями пыли и плесени. Слева, за стойкой, приземистая пухлая молодая особа сортировала сушеные бобы, заполняя ими соответствующие емкости. Ее светлые волосы были связаны в узел на затылке; у нее были широкие скулы и подбородок, комковатый нос и маленький ярко-розовый рот.

Рядом, на стойке, стояла табличка:

Сортировщица бобов была чем-то огорчена и не замечала посетителей, пока Мэйхак не спросил: «Вы — заведующая?»