Алексей Подсосов - Новый Гольфстрим

Остается вопрос: справятся ли Казахстан и Средняя Азия, когда на них со всей силой навалится вся горячая воздушная масса, сжигая все на пути?

Виктор Николаевич сидел и курил. Густые клубы дыма окружали его.

«Пойду к отцу», — решил он.

Измаил Ахун вследствие слабости давно не появлялся ни на совещаниях комитета, ни в водхозе.

Было двенадцать часов ночи.

Горнов нашел отца за работой. Измаил Ахун сидел, склонившись над столом, и разбирал какие-то карточки.

— Опять не подчиняешься врачам, — с упреком проговорил Виктор Николаевич.

— Чем меньше времени осталось, милый сын, — тем больше приходится спешить, — ответил Ахун, продолжая рассматривать карточки и раскладывать их по кучкам:

— Отец, я к тебе за советом пришел.

— Говори, — не отрываясь от работы, сказал Измаил Ахун.

Виктор Николаевич рассказал о том, что было на совещании. Сказал сколько воды необходимо, чтобы увлажнить весь этот двигающийся воздушный океан.

— Да, цифры огромные, — как бы не вдумываясь и продолжая разбирать карточки, проговорил Бекмулатов.

— Мы подсчитали все ресурсы воды рек и водоемов, дебет водоносных шахт и скважин и пришли к выводу…

— Я знаю. Не хватает? — спросил Ахун и, подняв голову, неожиданно ударил широкой ладонью по карточкам.

— Вот где силища!

Горнов бросил на него вопросительный взгляд.

— Я говорю — вот сила, — откидываясь от стола и положив обе руки на кучку карточек, сказал Измаил Ахун, — надо лишь суметь использовать.

— Что это? — спросил Горнов.

— Я собирал их свыше шестидесяти лет, — начал Измаил Ахуи. — Мне надо было доставить подробную карту, где, на каких глубинах, в каких количествах мы имеем пресную воду.

— И эти карточки?

— Да, эти самые… Я обратился к бурильщикам, к шахтерам, к геологам разведчикам, ко всем, кто где-либо сверлит и роет земную кору. И вот здесь, в моих шкафах, более пятисот тысяч карточек. Это труд миллионов людей. Силища! — Измаил Ахун энергично несколько раз постучал ладонью по столу. — Силища! — говорю я.

Горнов с недоумением взглянул на отца. Весь юг страны под угрозой засухи, а он говорит о том, что не имеет сейчас практического значения.

Измаил Ахун, упершись обеими руками о ручки кресла, поднялся и пошел к библиотечным полкам.

— Вот труд, над которым я работаю. Автор этой книги — миллион человек — мои сотрудники, корреспонденты.

Измаил Ахун раскрыл одну. В ней были карты, усеянные множеством кружков, в которых стояли — цифры.

— Я всегда утверждал, что в глубине земли воды больше, чем во всех океанах, покрывающих большую часть нашей планеты.

Ахун снова опустился в кресло.

— Ты предлагаешь пропустить воду, которая начнет притекать с севера, к верхним водоемам и там у восточных границ пустить на полную мощность все станции дождевых полос.

Горнов качнул головой.

— При том огромном количестве воды, которую теперь дает Волга, — сказал он, — мы сможем увлажнить сухие воздушные массы, прорывающиеся с востока.

— Да. Но этой меры будет далеко не достаточно. В этом году напор суховеев будет во много раз сильнее. Волга и каналы не спасут положения.

— Когда мы пустим зону ливней, она даст воду дождевым завесам и преградит путь зною.

Измаил Ахун слушал, покачивая головой.

— Так. А к нам сюда вы сможете направить дожди?

— Пока нет. Воды по Транскаспийским каналам не успеют притечь сюда к этому времени. Мне кажется, что всех мер, предпринятых нами для борьбы с засухой здесь, в этом районе, будет мало, чтобы предотвратить. неурожай.

— Я думаю так же, — задумчиво сказал Измаил Ахун. — И вот почему разбираю сейчас эти карточки. Нужно в кратчайший срок привлечь к работе мастеров скоростного бурения. За несколько дней они пробурят сотни тысяч метров скважин. Пусть пустыня покроется фонтанами. Дождевальные станции и эти маленькие помощники — фонтаны, действуя заодно, смогут противостоять суховеям любой силы.

Горнов с нежностью посмотрел на отца.

Да, этот глубокий старик, с виду казавшийся слабым, оставался все тем же богатырем, смелым и дерзновенным в своих замыслах, и силу свою он и сейчас, как всегда, черпал из недр великого своего народа.

В один из июньских дней Лурье сообщил Горнову:

— Первый циклон приближается. Через сорок восемь часов он будет здесь. Будь готов.

Горнов тотчас созвал начальников участков Центрального влагопровода и поставил перед ними вопрос:

— Возможно ли ускорить продвижение влажных воздушных масс, сосредоточение достаточного количества влаги в зоне ливней, с тем, чтобы до циклона собрать тучи и пролить дожди там, где надо.

От того — удастся или не удастся в день пуска зоны ливней пролить четыреста миллионов кубометров воды, как это было намечено планом, конечно, не зависела ни судьба влагопровода, ни судьба Нового Гольфстрима.

Но строительство сдавало один из главных своих участков. Все — от рабочего до Горнова, считали успешное проведение операции делом чести.

Ночью все пришло в движение.

Штаб Горнова перелетел на Дор-Ньер. Вершина этой горы являлась одной из точек, от которой отходили стороны треугольника зоны ливней.

Взошла луна. Внизу колыхалось серое море тумана.

В нем утонула тайга. Лишь отдельные вершины гор, как айсберги, выступали и плавали в этом море.

Но вот на вершинах загорелись огни маяков и светофоров. В небе начали проноситься красные, оранжевые точки — сигнальные фонари самолетов. Откуда-то издали перекинулся луч прожектора, скользнул по склону Дор-Ньер и упал на землю.

Горнов и его помощники не отходили от аппаратов, руководя подготовкой к операции.

На площадках Дор-Ньер и всюду, где стояли агрегаты, механики, электрики и атомотехники еще раз проверяли свое хозяйство.

Ночь кончалась. Далекий край тумана осветился.

Небо побледнело.

На горизонте резкими контурами обрисовались вершины гор. Зарево востока, открытое за туманом, бросало в небо пурпуровые блики. На медных шпилях конденсационных станций загорелись яркие точки.

Горнов сошел с террасы дома, где собрались члены приемочной комиссии. Он остановился и стал смотреть на раскинувшееся внизу море тумана. К нему начали подходить рабочие и инженеры — участники предстоящей операции. Было видно, что в эту ночь не спал ни один из них.

Всех интересовало и беспокоило одно: какова скорость движения циклона?

— По последним сообщениям — девяносто километров. Если бы он и дальше двигался так, мы опередили бы его, но скорость нарастает, — сказал Горнов.

— Успеем? — с тревогой спросил молодой рабочий.

— Постараемся успеть. Через несколько часов вскинем всю эту гущу тумана на высоту шести тысяч метров. Циклону не сдадимся без боя.