Артур Кларк - Девять миллиардов имен Бога

Он сидел у самой кромки воды, бросал в воду ветки и смотрел, как их уносит течением. Время от времени кто-нибудь проходил мимо, но гуляющие обычно шли парами и не замечали его. Брент бросал на них завистливые взгляды, мрачно размышляя над тем, что ничего-то у него в жизни не получается.

В конце концов, думал он, было бы даже к лучшему, если бы Ирадна выбрала не его, а Джона и Брент остался бы один на один со своим горем. Но она не выказывала ни малейших признаков того, что предпочитает одного другому. Может, она просто развлекается за их счет, как считают некоторые — тот же старый Йохан, к примеру. Хотя, возможно, она просто не в состоянии выбрать. Наверное, нужно, мрачно решил Брент, чтобы кто-то из них двоих совершил нечто действительно из ряда вон выходящее, чего другой повторить не сможет.

— Привет, — раздался тоненький голосок за спиной. Он обернулся и посмотрел через плечо. Маленькая девочка лет восьми смотрела на него, слегка склонив набок голову, как любопытный воробышек.

— Привет, — без энтузиазма откликнулся он. — Почему ты не смотришь, как танцуют?

— А почему ты не танцуешь? — тут же откликнулась она.

— Я устал, — сказал юноша, надеясь, что это покажется ей достойным предлогом. — И вообще, тебе не стоило бы тут бегать одной. Ты можешь заблудиться.

— Я и заблудилась, — радостно заявила она, усаживаясь на берег с ним рядом. — И мне это нравится.

«Интересно, из какой она деревни?» — подумал Брент. Хорошенькая девчушка, но выглядела бы гораздо лучше, если бы ее личико не было перемазано шоколадом. Похоже, его одиночеству наступил конец.

Она уставилась на него с той естественной прямотой, которая вызывает в людях смущение и которая уходит навеки, когда кончается детство.

— А я знаю, что с тобой, — внезапно сообщила она.

— Вот как? — откликнулся Брент с вежливым скептицизмом.

— Ты влюблен!

Брент выронил из руки ветку, которую хотел бросить в реку, и повернулся, чтобы взглянуть на свою мучительницу. Она смотрела на него с таким торжественным сочувствием на лице, что за секунду вся его мрачная жалость к себе самому испарилась в приступе смеха. Она, кажется, обиделась, и молодой человек быстро взял себя в руки.

— Как ты догадалась? — спросил он с нарочитой серьезностью.

— Я читала об этом, — восторженно сообщила она — А однажды я видела пьесу, и там человек тоже пришел к реке и сидел ну совсем как ты, и потом он в нее прыгнул. В этот момент заиграла ужасно красивая музыка.

Брент задумчиво посмотрел на развитого не по годам ребенка и ощутил облегчение от того, что она не жила в их деревне.

— Извини, что не могу организовать музыку, — серьезно сказал он. — Но в любом случае речка здесь недостаточно глубока.

— Дальше она глубже, — объяснила девочка, — это только речка-ребенок, и она не вырастет, пока не выйдет из леса. Я видела из флайера.

— А что с ней делается потом? — спросил Брент, которого ни в малейшей степени не интересовал этот разговор, но он был благодарен за то, что тема его стала более отвлеченной. — Я полагаю, она впадает в море?

Девчушка издала недостойное маленькой леди возмущенное фырканье.

— Конечно нет, глупый. Все речки по эту сторону холмов впадают в Великое озеро. Оно такое же большое, как море, но настоящее море находится по другую сторону холмов.

Брент плохо разбирался в географических деталях своего нового местожительства, но понимал, что ребенок прав. Океан был менее чем в тридцати пяти километрах к северу, отделенный от них грядой невысоких холмов. В двухстах километрах от побережья лежало Великое озеро, дававшее жизнь землям, некогда бывшим пустыней до тех пор, пока инженеры-геологи не изменили сам континент.

Гениальный ребенок тем временем сооружал карту из прутиков и терпеливо передавал знания своему довольно тупому ученику.

— Мы вот здесь, — говорила она, — а здесь река и холмы, а озеро вон там, около твоей ноги. Море идет вот так. И я тебе скажу один секрет.

— Какой же?

— Никогда не догадаешься.

— Да, наверно, не догадаюсь.

Ее голос понизился до доверительного шепота:

— Если идти вдоль побережья — это недалеко отсюда, — то придешь в Шастар.

Брент попытался принять потрясенный вид, но не сумел.

— Не думаю, чтобы ты о нем слышал! — воскликнула она, глубоко разочарованная.

— Извини, — ответил Брент, — я полагаю, это был город, и, кажется, я про него где-то слышал, но ведь городов было так много — и Карфаген, и Чикаго, и Вавилон, и Берлин, — всех просто не запомнишь. И в любом случае их уже нет.

— Вот и не так. Шастар все еще здесь.

— Ну, некоторые из городов сохранились, и люди часто их посещают. Примерно в девятистах километрах от моего старого дома был когда-то довольно большой город, который назывался…

— Шастар не просто какой-то город, — таинственно перебила его девочка. — Мой дедушка рассказывал мне о нем, он там бывал. Он вовсе не разрушен, и там полно чудесных вещей, которых больше ни у кого нет.

Брент внутренне улыбнулся. Покинутые города Земли были местами, о которых ходили легенды в течение многих веков. Прошло четыре… нет, почти пять тысяч лет с тех пор, как Шастар был оставлен. Если здания в нем все еще стоят, что, конечно, вполне возможно, все ценное из них исчезло много веков назад. Наверное, дедушка придумывал всякие волшебные сказки, чтобы развлечь ребенка. Брент вполне понимал его.

Не чувствуя его скептицизма, девочка продолжала болтать. Брент только наполовину прислушивался к ее словам, вставляя вежливые «да», «нет» или «подумать только!». Внезапно наступила тишина.

Он поднял взгляд и увидел, что его собеседница с раздражением смотрит на просеку между деревьев.

— До свидания, — коротко сказала она. — Я должна спрятаться где-нибудь в другом месте — вон идет моя сестра.

Она исчезла так же внезапно, как и появилась. «Да, ее семье, должно быть, с ней нелегко», — решил Брент. Но в любом случае надо было отдать девочке должное — она развеяла его меланхолию.

Спустя несколько часов он осознал, что она сделала для него гораздо больше.

Саймон опирался на дверной косяк, наблюдая за проходящим мимо народом, когда к нему подошел Брент. Люди обычно изрядно ускоряли шаги, проходя мимо двери Саймона, потому что он славился неудержимой болтливостью, и если ему случалось заполучить жертву, то ей было уже не вырваться раньше чем через час. Крайне редко кто-нибудь заходил к нему добровольно, как это сейчас сделал Брент.

Беда Саймона состояла в том, что он обладал великолепным умом, но был слишком ленив, чтобы им пользоваться. Возможно, ему повезло бы больше, родись он в более энергичный век; а так, все, что он мог делать в Чалдисе, — это оттачивать свой ум за счет других, таким образом приобретая известность, но не популярность. Но он был совершенно незаменим, потому что являлся кладезем знаний.