Сергей Гончаров - Против часовой стрелки (СИ)

В более безнадёжной ситуации мы были лишь в тот раз, когда нашли КамАЗ. Тогда я уже попрощался с жизнью. Но ничего — выбрались благодаря этой машине. Мои метавшиеся мысли не могли найти выхода из сложившейся ситуации. Зато настроение было настолько позитивным, будто вокруг игра.

Или сон.

В этот момент я понял, что уже несколько минут слышу грохот лопастей. Бросил короткий взгляд на север. Знакомый вертолёт мчался в нашу сторону. Минуты две и он начнёт своё уничтожительное действие. Осталось только продержаться…

Один из самых надёжных вариант остановить изменённого — отсоединить туловище от головы. Именно поэтому их шея со временем обрастала костяными наростами.

Прицелился — выстрелил. Изменённый вывалился из кабины дёргая ногами. Следующий выстрел. Тот, который был на крыше, замер навсегда. Из кабины раздалась пальба. Ира применила своё оружие последнего шанса. Третьего мутировавшего человека это не остановило. Но замедлило. Половины лица у него уже не было, а мой выстрел навсегда отправил его к праотцам. В этот момент дерево потянуло меня к своей пасти. Вертолёт был уже близко. Разразился огнём пулемёт. Кошку и бежавших рядом с ней изменённых снесло, как ураганным ветром.

КамАЗ надрывно зарычал, силясь высвободиться из пут. Я увидел ещё одного изменённого, попытавшегося залезть в кабину через разбитое стекло. Мгновение на то чтобы прицелиться — и его шея разорвана в клочья. Бывший человек на какое-то время не опасен, а может быть и окончательно мёртв. Дерево продолжало тянуть меня в свою пасть. Чёрные зубы, которые и зубами трудно назвать уже находились в опасной близости. Пулемёт грохотал. Я вставил «Вал» вертикально в деревянную пасть, а сам упёрся ногами в её края. Пасть дёрнулась, пытаясь закрыться. Тогда я вдавил спусковой крючок. Пули разорвали нижнюю губу мутировавшей твари.

В этот момент КамАЗ вырвался.

Пулемёт грохотал где-то над моей головой. Добавился ещё и стрёкот автоматического оружия. Огненное пламя полыхнуло сбоку, обдало дерево, державшее меня. Истошный визг на уровне ультразвука чуть не разорвал мои барабанные перепонки. Перед глазами мелькнул кусок неба, асфальт и пробивавшаяся сквозь него трава, кунг нашего КамАЗа, хвост вертолёта…

Пахло мокрым… Я сразу вскочил. В глазах поплыло. КамАЗа нет. Попытался сообразить, где мой «Вал»…

— Всё хорошо! — раздался окрик. — Врагов нет!

Вокруг много-много трупов изменённых. Прогуливаются четверо бойцов в НАТОвских камуфляжах. У всех «Гроза». Деревья испепелены, и продолжают полыхать. Жарко. Наш КамАЗ в десяти метрах. Вертолёт приземлился на проезжую часть Петровско-Разумовского проезда.

— Ты как? — подскочил ко мне Валерьевич. Его узнал по голосу и «Грозе» с глушителем.

— Всё нормально, стою! — только и нашёлся, что ответить. Впервые за семь лет меня вытянули из очень-очень-очень глубокой задницы. Обычно я привык этим заниматься. Оглянулся. Ни одного врага. Те из изменённых, кто уцелел, поспешили скрыться и вряд ли посмеют подобраться.

Из кабины нашего грузовика выскочила Ира и побежала ко мне.

— Прости, что поздно, но сам понимаешь… — начал Валерьевич.

— Что?! — непроизвольно вырвалось у меня. — За что ты извиняешься?!

Ира кинулась мне на шею. Сжала так, что чуть не задохнулся. Она уже не рассчитывала встретиться на этом свете.

— Парни! Да вы вообще! — только и нашлось у меня на языке. — Да вы просто супергерои!

— Мы? — Валерьевич даже маску поднял. Его бойцы, не теряя бдительности скупо усмехнулись. — Мы молодцы? Спасибо! — искренне протянул он мне руку. — Будет что рассказать внукам! Ангелы Жизни назвали нас… нас супергероями! Слышите парни?

Ирину от себя отлепить получилось с трудом. Её словно магнитом притянуло. И неудивительно. Я вообще не представляю жизнь без неё. Несколько раз задумывался над тем, что её не станет. Душу пронзала тоска. Вряд ли я буду жить дальше. Без неё бытие теряет всякий смысл. Когда знаешь, что такое жизнь с любимым человеком, жизнь без него превращается в тягость, в садомазохизм. Пусть я старомоден. Пусть консерватор. Пусть ретроград. Пусть даже дурак. Но лучше быть волком, который любит одну волчицу, чем бараном, бегающим за овцами.

С ребятами разъехались быстро. Валерьевич честно признался, что вообще-то у них другие планы на сегодняшний день и наше спасение туда не вписывалось. На моё «Я теперь должник», он отмахнулся.

— Шутишь что ли? — круглыми глазами уставился на меня Валерьевич. — Ты мне дочь спас! Если ещё через сто метров попадёшь в такую же ситуацию — зови, выручу!

Вертолёт улетел. Мы остались перед собственным КамАЗом. Стальная крепость дала слабину. Теперь нет половины лобового стекла. А ещё пропал «Вал». Все деревья в палисаднике спалены из огнемёта. Они ещё дымились. Воняло гарью. Достать автомат, с которым у меня связано прошлое, не представлялось возможным. Ну что ж… Вещи приходят в нашу жизнь и уходят. Главное к ним не привязываться. Есть ещё «Абакан». А к нему четыре цинка патронов.

Мы с Ирой переглянулись, стоя перед нашей машиной.

— Прорвёмся? — задала она риторический вопрос.

— А у нас есть выбор? — ответил я дежурную фразу.

Тишина странно давила на уши. Вернувшись на Петровско-Разумовский проезд, мы двинулись в сторону Третьего Транспортного Кольца. По нему проехать до Кутузовского проспекта. Затем Новый Арбат… и мы у цели. По карте всё просто и легко. Как в действительности? Да ещё и с разбитым стеклом? Ничего ещё не известно про Новоарбатский мост. А ведь его может уже и не существовать. Так было когда мы проезжали Ростов. Там, как мы узнали от местных, когда-то было четыре автомобильных моста через Дон. Один из них, Западный, заняло какое-то чудовище. Ворошиловский рухнул из-за старости. Новый мост на Сиверса, вместе с железнодорожным, разбомбила армия, пытаясь избавиться от преследования изменённых. Лишь Аксайский мост остался цел. На нём засела банда ублюдков и за проезд взимали налоги. У мужчин забирали все пожитки, а женщин пускали по кругу. А так как этот мост является частью М-4, то дань они собирали очень неплохую и крайне кровавую.

Пришлось облегчить жизнь местному населению. Не скажу, что это было легко. Оружия у этих отморозков оказалось много. Да и самих любителей халявы на мосту предостаточно засело. Но, как говорится, нет ничего невозможного.

Игорь поднялся с кровати. От неудобной подушки затекла шея. Стянул шлем, бросил на скомканное одеяло. На соседних койках ещё все спали. Над головой продавливался матрас, от лежавшего на втором этаже тела. Сквозь плотные и некрасивые оранжевые шторы пробивался утренний свет. Стоял жуткий перегар, хоть топор вешай, и ядрёная вонь семи пар мужских носков. В комнате хостела, где пришлось остановиться на ночь, в этот момент жили одни мужчины. Двое, уголовной наружности, приехали в Москву «погастролить» из Самары. О чём рассказывали, ни капли не стесняясь, накануне вечером. Предполагали нагреть пару лохов, немного, а главное по-быстрому украсть, может напоследок ещё и грабануть какого-нибудь мажорчика. Игорь с этими двумя мужиками в разговор не вступал, но слышал, как они тонкими вопросами, в виде непринуждённой беседы, выведывали у гостей хостела, о планах. А значит и о суммах. Пытались несколько раз вызвать на разговор Игоря. Уголовники, как правило, хорошие психологи. По крайней мере, эти двое точно. Идея застолья и знакомства исходила от них, но сами они, при этом, купили лишь одну бутылку водки. Остальное приобретали раздобревшие и повеселевшие «гости». На разговоры Игорь не поддался, как его не раскручивали и не уговаривали. Бросил лишь короткое «Работа». На вопрос «Кем?», улыбнулся и ответил, что киллером. Все посмеялись. Даже уголовники. Но поглядывать они на него стали по-другому. А затем Игорь и вовсе надел шлем, погрузился в Мир Грёз, где его чуть не сожрало дерево.