Маргарита Полякова - Герцог всея Курляндии [litres]

Несмотря на мои подозрения, что оказался я в альтернативной реальности, планов я решил не менять. Толку-то. Те факты, о которых я помнил из истории, не отличались от происходящего в реальности. Так что пока я не столкнусь с чем-то, что будет явно противоречить знакомой мне картине мира, будем считать, что все идет должным образом. И все мои ставки рано или поздно сыграют. Не может такого быть, чтобы русские политиканы не постарались повлиять на сына герцога, увлекшегося их культурой!

А там, если все пойдет так же, как и в реальной истории, у меня будет шанс повлиять на события в нужную сторону. Сделать Россию действительно союзной страной. Зачем Петру I по всяким Голландиям шляться, набираясь опыта? Курляндия ничем не хуже. А если учесть, какие проходимцы с ним рядом ошивались, понятно, что втереться к нему в доверие довольно легко. Тем более, если удастся окопаться при дворе засланному казачку, который сможет влиять на Петра с детства.

Впрочем, все это в далеком будущем, если оно вообще наступит. А пока мне следовало налаживать связи. И знакомство с Матвеевым оказалось как нельзя кстати. Артамон Сергеевич произвел на меня впечатление. Во-первых, я почему-то думал, что он старше, а ему даже сорока лет не было. Во-вторых, он вообще ничем не напоминал бояр. Обычный европейский дворянин. Только наличием бороды отличался. Но если бы он побрился, его бы в столице не поняли. Устроенный по европейским традициям дом уже выбивался из традиций, но борода – это святое.

Артамон Сергеевич оказался человеком умным, хватким, и намек сотрудничать через третьих лиц понял прекрасно. На его сожаление о том, что Якоб не хочет идти навстречу царским инициативам, последовало мое сожаление о том, что московиты в свое время тоже не разбежались и не пошли навстречу его попыткам наладить дружеские отношения. Впрочем, как я подозревал, больше половины посланий и предложений Якоба просто не дошло до Алексея Михайловича. Зная русских чиновников, каждый из которых сам себе царь, я не удивлюсь такому положению дел.

К сожалению, дураков и взяточников всегда было больше, чем нужно. А уездные князьки наносили своим произволом только вред. Впрочем, может быть и так, что Курляндия в то время просто не была интересна России. Такое тоже возможно. Но что толку обижаться на прошлое? Сейчас дело обстоит наоборот. Россия ищет сотрудничества, и этим нужно пользоваться.

Якоб Кетлер

Герцог Курляндский осматривал строящиеся мануфактуры и хмурился. Медленно шло дело! Медленно! Слишком мало специалистов, слишком большие заказы… всего «слишком». Для изготовления и зеркал, и мельхиора сырье приходилось везти за тридевять земель. Первая партия нужного запаса руды будет в лучшем случае через полгода! А ведь он отправил заказ несколько месяцев назад, как только Глаубер выдал первые результаты.

С прялками было чуть проще. Постепенно их производство налаживалось. А вот улучшенный ткацкий станок Гюйгенс в ближайшем будущем не обещал. Но ведь ткачи, уже совсем скоро, не будут успевать перерабатывать готовый продукт. И что? Продавать? Да ведь ткань стоит во много раз дороже! Якоб был слишком хорошим экономистом, чтобы не понимать, что продавать полуготовый продукт (не говоря уж о просто сырье) невыгодно.

А уж когда ему донесли, что вскоре, возможно, будут красить ткани без применения дорогостоящих красителей, получая яркие и устойчивые цвета, он сон потерял. Прибыль сама плыла в руки, а людей не хватало! Ручеек золота потек в казну, но он пока был слишком мелким, а траты предстояли нешуточные. Сам Якоб уже готов был махнуть рукой на колонии, поддерживая минимально необходимую связь, но тут активность проявил сын.

Сын… Кто бы мог подумать, что из избалованного ребенка, который не любил учиться, получится такой целеустремленный человек? Иногда герцог думал, что болезнь изменила его сына слишком сильно, но не мог не признать, что перемены были к лучшему. И удача Фридриху благоволила. Ладно Гюйгенс, он известный ученый с мировым именем, но Глаубер? Якоб искренне считал его мошенником. Уж больно слухи ходили… нехорошие.

Но оказалось, что ученому всего лишь нужна была поддержка. Ну и твердая рука, направляющая в нужное русло. Это ведь Фридрих озадачил его изготовлением зеркал, и ведь получилось же! Ученый – он и есть ученый. Для него важно само изобретение. Якоб только вздохнул. Похоже, сыну досталась его меркантильная жилка. Фридрих моментально видел выгоду. Иначе глауберит так и остался бы итогом химического опыта, не превратившись в комплект столовых приборов.

Пытливый ум Фридриха радовал. Сын интересовался абсолютно всем. И оружием, и книгами, и химией, и механикой. Вот ведь – одно только путешествие, где он познакомился с работой ткачей и прядильщиков, повлияло на него так, что он задумал создать прялку. И ведь получилось же! Не сразу, но получилось! И механизировать ткацкий станок непременно получится.

– Где же людей-то взять? – вздохнул Якоб и обернулся к Отто, который приехал к нему с очередным отчетом о Фридрихе. – Может, у сына и на этот счет идеи есть?

– Общается он с русскими чиновниками да военачальниками. В Московии конфликт из-за веры. Люди бегут. А кто не бежит, тех гонят.

– Замечаю я за Фридрихом небрежение в вопросах веры, – нахмурился Якоб. – Больно уж легко он относится ко всему этому.

– Если выскажете свое недовольство, ваша светлость, то он постарается исправиться.

– Не от души то будет, – отрезал герцог и поморщился. Чего уж там. Сам не лучше. А Фридрих действительно слишком молод, чтобы понимать опасность пренебрежения верой.

А Бога… Бога есть за что благодарить. Несмотря на войну, на плен, на потери и разорение… У страны рос достойный наследник. И оставалось только молиться, чтобы никакая случайность не помешала ему встать во главе Курляндии.

Лето 1661 года выдалось богатым на события. После того, как между Россией и Швецией был заключен мир, русские обязались постепенно отдавать шведам занятые в Лифляндии замки, в том числе и Кокенгаузен. В это время Ордин-Нащокин, с подчиненными ему армейскими отрядами, находился в Польской Лифляндии. Русские по-прежнему воевали с поляками и литовцами, и военные действия происходили не только на Украине, но и в непосредственной близости от герцогства. Это серьезно нервировало Якоба, и я не очень представлял, как его успокоить.

Вряд ли он просто поверил бы моим уверениям, что все будет хорошо, а знания будущего светить было глупо. И небезопасно. Так что я положился на судьбу. Неожиданное нападение шведов подстегнуло отца пристальнее следить за ситуацией, и теперь информацию о событиях в России и передвижениях русской армии герцог получал главным образом при посредничестве зельбургского обер-гауптмана Таубе, который поддерживал связи с динабургскими воеводами, с помещиками в Шведской и Польской Лифляндии, засылал шпионов, собирал сведения у проезжих и вел другую активную разведывательную деятельность.