Маргарита Полякова - Герцог всея Курляндии [litres]

Я знал, что многие языческие традиции либо существовали параллельно с христианством, либо были адаптированы церковниками соответствующим образом. Однако это были именно отголоски традиций, корни которых были благополучно забыты и утеряны. Даже языческая сущность Масленицы некоторыми учеными отрицалась, присваивая празднику наименование народно-христианского. И мне всегда казалось, что бурный XVII век далек от язычества приблизительно так же, как и XXI-й. Как выяснилось, я ошибался.

Не скажу точно, кто посоветовал мне свернуть к озеру Зебрус, чтобы там отдохнуть, половить рыбу и поохотиться. Кажется, я слышал подобные рекомендации не раз и не два. Ну и почему бы нет? Мы разбили лагерь и отправились исследовать окрестности. И я понятия не имею, как умудрился оказаться в дубовой роще без своих сопровождающих. Еще секунду назад они были рядом, а потом я задумался, отвлекся и… обнаружил, что остался один. И оказался не там, где следует.

Ощущение было довольно жуткое. Лес давил. Огромные дубы в несколько обхватов толщиной казались живыми и очень-очень недоброжелательными. А единственная тропка привела меня к древнему, потемневшему от времени деревянному идолу. Дальше я не смог идти чисто физически. Кажется, в глубине леса таких идолов было еще множество, но меня словно не пускали ветви, украшенные многочисленными ленточками.

Я чувствовал себя словно в трансе, когда вытащил шнурок, стягивавший ворот моей рубахи, и тоже повязал его на ветке. Дышать сразу стало легче. Я отступил на шаг, потом еще на шаг, и так пятился, пока идол не исчез с моих глаз, заслоненный деревьями и зеленью. Конь, к счастью, вел себя смирно, и тоже словно находился под каким-то воздействием.

Давление прекратилось так же резко, как и началось. Нашлась нормальная тропинка, нашлись и мои сопровождающие, словно не заметившие того, что я вообще куда-то исчезал. Однако оказалось, что идол, которого я видел, – далеко не единственный символ язычества в этих местах. Между озером Зебрус и Святым озером располагалась гора Элка, на которой мои ребята нашли нечто типа знаменитого Стоунхенджа. Здесь, на плоской площадке длиной семьсот шагов и шириной около трехсот, стояли большие каменные столбы, составляющие круг.

Поскольку ничего подобного Латвия XXI века не предлагала в качестве туристического объекта, существует вероятность, что это историческое место просто не дожило до того времени, когда его могли бы оценить должным образом. Разумеется, мне захотелось исправить ситуацию и сохранить строение для потомков. И о дубовой роще неплохо было бы позаботиться. А то Якобу только дай наводку – мигом щепки полетят. При всей своей религиозной терпимости, к язычникам он относился резко негативно.

Для меня, как для человека совершенно другой эпохи, это место, прежде всего, представляло определенную историческую ценность. Видимо, дело было в том, что я вообще в вере слаб. Не был особо религиозным в своей прошлой жизни, и в этой не проникся. Если бы не местная обязаловка, вспоминал бы о посещении храмов в лучшем случае по праздникам. А если бы не окружение – даже не подумал бы соблюдать посты и молиться несколько раз в день.

Однако деваться было некуда. Эпоха диктовала свои правила. А со своим уставом, как известно, к посторонним людям лучше не соваться. Несоблюдение принятых в стране церковных традиций может привести к очень нехорошим последствиям. Лжедмитрий тому свидетель. Так что свой интерес к языческим местам нужно было прикрыть чем-нибудь благопристойным. Да хоть блажью наследника! Типа, нравится мне это место, а потому пользоваться им буду я один, так что охотиться и рубить деревья здесь строго воспрещается.

А почему нет? Для XVII века – нормальная традиция. Янтарь, например, находился под жестким контролем. И даже мне для экспериментов было выделено только строго определенное количество. А если бы не опыты, принесшие результаты типа зеркал и мельхиора, мне ценный ресурс вообще бы не доверили. Однако раз лаборатория Глаубера выдавала изобретения, способные принести приличные деньги, Якоб решил рискнуть. К тому же я просил самые мелкие камни, с трещинами и дефектами, не первосортный продукт.

Якоб относился подозрительно и к моим сельскохозяйственным экспериментам. Ну… Я действительно не мог гарантировать, что они закончатся благополучно. Началось все с того, что мне на глаза попалась книга некоего Ланселота де Касто, выпущенная в 1604 году. Сначала меня в принципе удивило, что в XVII веке уже существуют кулинарные книги, а затем я обнаружил там целых четыре (!) рецепта блюд из… картофеля. И мог ли я устоять? Раз в Европе уже есть картофель, который можно употреблять в пищу, значит, этим нужно воспользоваться!

О, сколько я за свою прошлую жизнь высадил и выкопал картошки! Студенческие поездки в колхоз оставили в моей памяти неизгладимые впечатления. Как и ежегодные поездки на дачу, где меня поджидали шесть соток. Казалось бы – никаких сложностей с разведением этой культуры возникнуть не должно. Но увы. Клубни, которые мне удалось достать, были не очень-то похожи на привычный мне вариант. И я не был уверен, что выращиваю именно то, что нужно. Ладно, осенью посмотрим на урожай. И проверим его на свиньях.

Еще одним экспериментом, который, в отличие от картофеля, даже не обещал сработать в ближайшее время, были попытки вывести сахарную свеклу. Перспективы данного направления были весьма мутными – впору было, опередив Наполеона, пообещать несусветную премию тому, кто сможет решить эту проблему. Однако нужно было с чего-то начинать, и я рискнул. Тростниковый сахар стоил слишком дорого, даже если выращивать его в собственных колониях с помощью рабов.

Мне влетела в копеечку покупка нескольких мешков сахара для своей семьи. А ведь я приобретал их еще в Виндаве, так сказать у прямого поставщика. Перекупщики же задирали на данный товар цены до небес, так что я не прогадал. Якоб, правда, все равно поворчал, что без этих трат можно было обойтись. А вот матушка и братья с сестрами обрадовались. Я, кстати, планировал в дальнейшем попытаться приготовить некоторые виды сладостей, для лучшего налаживания контакта с младшими родственниками, но это ближе к осени. Когда появятся яблоки.

Подумывал я и о разведении лошадей, но, во-первых, владельцы элитных пород отнюдь не торопились продавать лучшие экземпляры и плодить конкурентов, а во-вторых, больно уж это было затратным занятием. Единственный арабский скакун, которого мне подарили на день рождения, погоды не делал. В идеале, нужно приобретать табун. Но его мало купить, его еще и содержать нужно! Подаренный мне экземпляр, из-за своего окраса получивший имя Пепел, был тому ярким примером.