Маргарита Полякова - Герцог всея Курляндии [litres]

Для того чтобы оказывать существенное влияние на европейские страны, в разное время применялись разные способы – деньги, армии, интриги. И я никак не ожидал, что Курляндия войдет в список влиятельных стран. Во всяком случае, не так быстро. Однако оказалось, что я недооценивал ситуацию. И совершенно неожиданно мы получили рычаг влияния не только на своих соседей, но и на сильных мира сего.

Разумеется, ни я, ни мой папенька ничего подобного не планировали. Я озадачил Гюйгенса созданием станков, а Якоб желал получить наибольшую выгоду. Именно поэтому он вложил приличные деньги в производство, и в Курляндии появились и прялки, и ткацкие станки. Дорогие, тяжелые, но очень эффективные. По предварительным прикидкам, они довольно быстро должны были окупиться, но даже Якоб Кетлер, известный своим расчетливым, практичным умом, не мог предположить, какие будут последствия от запуска производства.

Даже с учетом стоимости механизмов, себестоимость ткани получалась смешной. Станки требовали минимум рабочих рук, а найти специалистов нужной квалификации (ну или подучить) в Курляндии не составляло труда. Мало того что школы давали вполне приличное образование, так еще и мастера, владевшие схожими профессиями, передавали свои знания всем своим детям. А в XVII веке, напомню, даже в королевских семьях этих самых детей было приличное количество.

Словом, наши ткани шагнули в большой мир. И… Не встретили конкуренции. От слова «совсем». Таких цен и расцветок не мог предложить никто, так что дело стояло только за объемами. Тонкие ткани раньше могли себе позволить только очень богатые люди, а теперь список покупателей расширился. И, что было для меня неожиданно, потянулись переговорщики из других стран. Впрочем, это было предсказуемо – никто не захочет терять прибыль. Так что мы могли под это дело получить нехилые преференции. Особенно от Англии. Да и Голландия стала намного вежливее.

Надо же, гримаса судьбы. Вот что значит – я человек иного времени. Не всегда могу оценить последствия своих действий. Впрочем, у меня есть утешение – Якоб тоже не сразу понял, куда ветер дует. И только твердо обосновавшись на амстердамской бирже и начав диктовать цены, он осознал перспективы применения наших станков. И, разумеется, тут же принял меры. То есть засекретил все, по мере возможностей.

Не могу не заметить, что Якоб, разобравшийся в эффективности станков, начал всемерно поощрять их создание. Даже неплохие премии пообещал за лучшие предложения. Ну и, конечно, помогла великолепная библиотека. Самым большим любимчиком отца оказался французский автор, протестант Жак Бессон, который еще в 1567-м в книге «Le Cosmolabe» описал детально разработанный прибор, пригодный в навигации, геодезии, картографии и астрономии. Однако гораздо больше нас с отцом заинтересовала его книга чертежей приборов и машин с гравюрами Дюсерсо. В семейной библиотеке оказался вариант 1578 года, где были более подробные описания, сделанные де Вервилем [10] Любопытствующие и незнакомые с данным шедевром могут насладиться: https://www.wdl.org/fr/item/4305/view/1/130/ .

В результате селение Каркле, бывшее когда-то не самой большой деревушкой, превращалось в промышленный центр. Нечто вроде закрытого города. Я, между прочим, помогал придумывать систему пропусков и паролей. Хотя гораздо важнее было заинтересовать работников. Хорошо венецианцам, они своих зеркальщиков на остров определили. А организовать закрытую зону чуть ли не посреди Курляндии было намного сложнее. Я вообще сомневался, что нам удастся удержать некоторые секреты. Но пока нам везло.

Нет, правда везло, поскольку несмотря на то, что во Франции открылись-таки зеркальные мануфактуры, мы не потеряли самых богатых заказчиков. Думается мне, пока у нас не украдут секрет серебрения (ну, или его не переоткроют), мы останемся самыми популярными продавцами этого товара. Потому что такого четкого, ясного и безупречного изображения получить никому не удавалось. Даже венецианцам. Так что можно было и дальше оставаться основным поставщиком европейских королевских дворов. Глаубер, во всяком случае, божился, что нужный рецепт конкурентам придется долго искать.

А Гюйгенс так вообще был уверен, что воссоздать его ткацкий станок удастся только тому, кто выкрадет чертежи. Ну или этот самый станок разберет до основания. Первый вариант был малореален, поскольку я заныкал бумаги куда подальше, а избежать второго было необходимо. И вот для этого, кстати, армия вполне пригодится. А то когда перед Курляндией начали прогибаться не самые слабые страны, убеждая не ронять рынок тканей, папенька уж слишком вознесся. И почувствовал себя в безопасности.

Нет, расслабляться было нельзя. И бросать опыты с оружием – тем более. Тут даже союзники иногда неприятные сюрпризы преподносят, чего уж говорить о врагах! В начале сентября 1665 года, преследуя польско-литовские отряды, русские под командованием И. А. Хованского вступили в герцогство, и вблизи Иллукста произошел бой, после которого русские возвратились в Динабург, а поляки ушли в Белоруссию.

Однако уже в середине сентября армейские отряды литовского гетмана Михаила Паца опять осадили Динабург, построив шанцы для обстрела на принадлежавшем герцогству левом берегу Двины. Правда, взять город так и не смогли. Разумеется, такой поворот дел моему отцу совершенно не понравился. И, протестуя против вступления русской армии на территорию герцогства, Якоб направил к динабургскому воеводе Богдану Мироновичу Неклюдову сына канцлера Иоганна Вольтера фон Фелькерзама и зельбургского обер-гауптмана В. Ф. Таубе, а к царю – Каспара Плятера.

И воевода, и царь, надо отдать им должное, обещали, что впредь ничего подобного не случится, а нейтралитет Курляндии будет соблюдаться, однако призвали и герцога не допускать продвижение противника через герцогство. Ага. Легко! Вот прямо грудью встанет мой папенька супротив русских войск. Или супротив собственного сюзерена, что не менее весело. А ведь Алексей Михайлович еще потребовал, чтобы герцог поставлял продовольствие для динабургского гарнизона за последующую оплату, поскольку ресурсы Польской Лифляндии были исчерпаны. Представляете, какая веселуха творилась на Курляндских рубежах?

Меня, конечно, это касалось мало – я учился. И наряду с дисциплинами типа богословия, которые вгоняли меня в тоску, существовало много всего интересного, чего я не изучал в своей прошлой жизни. Скажу вам так, что приобретенный багаж знаний помогал не всегда. Иногда он даже мешал, поскольку некоторые вещи, которые казались мне естественными и всем известными, в XVII веке натыкались на непонимание и считались чуть ли не ересью. Даже исследования прививок от оспы, вполне удачно завершившиеся, находили своих противников, особенно среди отцов церкви.