Юрий Никитин - Рождение Контролера

– А вот так, – отрезал я. – Простые тупые обыватели боятся, а самые продвинутые и следящие за модой – нет!.. Старичье всякое, вне зависимости от возраста, страшится продвинутых технологий, а они вот не боятся! И потому у них в каждой комнате видеокамеры. Даже на кухне, в спальне и туалете!.. Вот это вызов старомодному и косному обществу!.. Вот это писк!

– Гм, – сказал он все еще ошалело, – а это вообще-то… может и сработать…

– Запись ведется за счет бюджета, – добавил я, – но доступ к ним в режиме ридонли будет у каждого, так что в любой момент можно будет набрать свой пароль и пересмотреть записи хоть за прошлый год, хоть за все время с момента установки!.. Бесплатно.

Он посмотрел на меня внимательно.

– Как я понимаю, вы хотите эту моду распространить на весь мир?

– Естественно, – ответил я. – Сперва это будет мода, затем жесткая обязанность. Человек без камер в квартире сперва будет выглядеть просто подозрительным асоциальным элементом, а потом его можно смело за решетку за нарушение общественной безопасности и за угрозу теракта.

На обратном пути заметно повеселевшая Ингрид сама остановила машину возле кафе, заказала, не покидая сиденья, два больших бутерброда и по стаканчику кофе, раз уж ресторан пришлось покидать так срочно.

Как только ей подали в окно, мы некоторое время молча наслаждались покоем, пожирая бутерброды и прихлебывая из стаканчиков.

Ингрид наконец сказала тихонько:

– Вообще-то я побаивалась…

– Я тоже, – признался я. Она посмотрела в удивлении, я пояснил: – Бюрократия могла взять верх… Например, под предлогом, что нельзя оставлять силовые структуры без присмотра общественности, а то обнаглеем, такого натворим! И вообще устроим сталинизм и времена Ивана Грозного…

– Или Петра Первого.

Я покачал головой.

– Хоть Петр Первый и погубил народу в сто крат больше, чем Иван Грозный, при нем Россия вообще обезлюдела, но он западник!

– И что?

– Госдеп и пятая колонна, – объяснил я, – ему все прощают, и о его преступлениях и зверствах с подачи заокеанского обкома принято стыдливо помалкивать. Как вон Госдеп поднимает крик, что в России нарушаются права геев, а что их союзник Саудовская Аравии геев просто забивает насмерть камнями – об этом молчок.

Еще не прожевав, с набитым ртом пропыхтела:

– Думаешь… тот Гаврош… не предаст?

– Он не враг, – пояснил я, – он абсолютно точная статистическая величина, характеризующая человека наступающего времени.

Она поморщилась.

– А попроще?

– Если на пальцах, – сказал я, – то абсолютно аморальный… это приветствуется, заметила?.. безыдейный, безнравственный… в общем, свободная демократическая личность без всяких шаблонов, рамок, правил, устоев и установок. Такой одинаково примет сторону хорошего и плохого, не видя между ними разницы.

Он передернула плечами.

– Какая гадость!.. Надо придраться к чему-нибудь и пристрелить побыстрее.

– Зачем? – спросил я равнодушно. – Сейчас он наш.

Она поинтересовалась:

– А мы на чьей стороне?

Я покосился на ее серьезное лицо, в профиль она просто воплощение чистоты и строгости.

– Сама как думаешь?

– Раньше думала, – ответила она серьезно, – на стороне Добра. Но когда смотрю на тебя…

– У всех Добро разное, – напомнил я. – Законы шариата тебе как?.. А миллиард человек искренне уверены, что это самое правильное Добро… В общем, мы на стороне прогресса и цивилизации.

– А она на чьей?

Я сказал с досадой:

– Ну что ты как дитя в пеленках!.. Почитай Никонова о неуничтожимости цивилизаций. Это и есть главная цель. А Добро… когда-то добром был каннибализм, совсем недавно во имя добра и по суду, а не как-нибудь, ведьм жгли на кострах… В общем, добро это то, что говорю я. А то, что говорят другие придурки, говно всякое.

Она замолчала, обдумывая, я тоже молчал, вспомнил Гавроша и подумал, что вообще-то я тоже этичный хакер, хотя мне само слово не нравится, уже скоро исчезнет сама необходимость хакерства. Не нужно будет прятаться, чувствовать себя преступником, нарушающим не только законы, но и моральные запреты, и все люди на свете будут иметь одинаково свободный доступ ко всей информации, ранее засекреченной.

Главное, преступления станут невозможными, сказал себе с надеждой. По крайней мере, терроризм исчезнет, а глобальные риски останутся только природными, которые предотвратить труднее… но зато можно будет сосредоточиться на них.

Мимо со вжиканьем проскакивают автомобили, Ингрид ведет машину на большой скорости, камеры явно фиксируют нарушения, но нам можно, в мою сторону поглядывает искоса, но не прерывает размышления профессора, как же, мудер, как сам о себе говорит, а может, и в самом деле умный, капитану контрразведки определить трудно.

На самом деле никаких профессорских размышлений, или размышлений, присущих именно профессору. Мой разгоняемый до немыслимых скоростей мозг устает гораздо быстрее моего прежнего, а тогда начинает не то чтобы работать медленнее, хуже того, начинает искать возможность поотдыхать.

Люди простые, когда советуют отдохнуть человеку с «умственной» работой, говорят с сочувствием что-то типа того, что пойди наколи дров, подвигай мебель, в общем, бытует старая дурь, что мозг отдыхает при смене деятельности, что, конечно, редкостная глупость.

Мозг отдыхает, когда получает удовольствие. Потому после напряженной работы над геномом нужно не дрова колоть или мебель двигать, а повернуться к компу с запушенной баймой и поиграть всласть хотя бы часик. Обрадованный мозг за это время отдохнет полностью и снова готов к интенсивной работе…

Но пока я не поставил никакой задачи, роется, как самая счастливая свинья на свете, в новостях науки и политики, ну еще и экономику я разрешил смотреть, остальное под запретом, а это значит, отсек где-то девяносто процентов всякого говна о том, кто с кем разводится, кто с кем сводится, и дискуссии на тему, почему нельзя запрещать зоофилию подросткам…

Гаврош услышал мой голос, едва я переступил порог, поспешно развернулся в мою сторону. Не зная еще, как себя вести, вскочил, вытянулся, поедая меня взглядом, как казак Платов полковника Скалозуба.

– Вольно, – сказал я. – Итак, Гаврош, уже вошел в курс дела?.. Теперь покажи, как умеешь работать. Вот смотри, это Тунис, страна такая, вблизи границы с Ливией… Видишь Эль-Кеф?.. Вот сюда смотри! За последние полгода в это дикое вообще-то место переправлены сотни тонн груза. Повторяю, место настолько дикое и безлюдное, что просто не знаю…

Глаза его загорелись, спросил быстро:

– А чем переправляли?.. Транспортными самолетами?

Я ехидно улыбнулся.

– Осликами.

– Значит, – сказал он, – не было слишком тяжелых штук, которые нельзя разобрать, перевести и снова собрать?