Юрий Никитин - Рождение Контролера

На выходе полицейские встревоженно шагнули навстречу, загораживая дорогу. Я взмахнул ножом, Ингрид провела прием позамысловатее, а дальше, перешагнув через неподвижные тела, вскочили в полицейский джип перед подъездом, Ингрид села за руль и быстро погнала автомобиль прочь.

Когда на большой скорости свернули за угол здания и помчались там, она спросила с надеждой:

– Ну, чем-то оказались полезными?

– Увы, – ответил я, – ошибся.

Она посмотрела на меня косо.

– И где они сейчас?

Я спросил оскорбленно:

– Как где, как где?.. А где еще, если бесполезные? Странная ты какая-то.

Несколько минут она молчала, потом проговорила как-то тревожно:

– А ты звереешь день ото дня.

– Похоже, – согласился я. – С другой стороны, как ты и хотела, я проявил милосердие. Оставил им жизни.

– Но напугал так, что и за оружие кто-то больше не возьмется. Возвращаешься в прошлое? Поскреби интеллигента…

Я покачал головой.

– Напротив. Иду в будущее. Ингрид, мы влетаем в такой новый мир… Всей этой дряни не будет. Ни боевиков, ни убийств, ни полиции.

– Ты что, не видишь разницы межу боевиками и полицией?

– Я не разбираюсь в сортах говна, – ответил я. – Ты видишь, как легко полицейские становятся бандитами?.. А впереди мир, когда не будет ни тех, ни этих. Мы не только застанем тот мир, но и успеем в нем поработать!

– Я думала, – сказала она язвительно, – полежать!

– Отдыхать не так приятно, – ответил я, – как работать.

Она спросила, не глядя в мою сторону.

– А зачем прикинулся, что мусульманин?

– А я и есть он самый, – ответил я. – Как и христианин или иудей. Вообще-то это одна религия, даже имена в ней те же самые.

– Чего-чего?

– А для тебя, – поинтересовался я, – похоже, даже сунниты и шииты, так яростно воюющие друг с другом, две разные религии?

Она пробормотала озадаченно:

– Как, это… одна религия?

– Другие религии, – сказал я отечески, – это буддизм, индуизм, синтоизм… и остальное, что на самом деле просто язычество. Я трансгуманист, для меня иудаизм, христианство и мусульманство – это просто ступеньки к одной вершине, где сияет небесным огнем дверь в сингулярность. Ладно, забудь. А то твои осетинские глазищи стали еще осетинестее.

Она послушно сидела рядом со мной на сиденье справа, и только когда машина проехала через площадь, спохватилась:

– Это твоя машина?

– Нет, – ответил я, – но я исповедую принципы либертианства.

Она нервно дернулась, оглянулась с испуганными глазищами.

– Ты что? Нельзя вот так брать любые чужие машины!

– Я не любые, – возразил я. – Этот человек оставил ее в неположенном месте.

– Каком неположенном? Там вообще никаких знаков.

– Но все равно нарушение, – ответил я с достоинством. – Автомобиль загораживал дорогу. Мне. Но ты не волнуйся, мы не станем забирать этот автомобиль в Москву и регистрировать на тебя. Просто оставим здесь же.

Я положил на колени планшет. Ингрид скользнула по нему взглядом, я включил, понаблюдал.

Она спросила с подозрением:

– Ты что-то бормочешь?

– Говорю, – буркнул я, – сколько же в них влезает… Все еще пьют кофе и жрут всякие финтифли. Вот это жизнь… А что делаем мы?

– Начальство и должно работать больше, – напомнила она. – Подавать пример, а не завидовать. Да еще вслух!

– Подаю плохой пример тебе?

Она наморщила нос.

– Меня плохому научить нельзя.

– Уже нечему?

– Я иммунная, – пояснила она. – Как ты их нашел?

– Двадцать первый век, – напомнил я. – Тунис вообще-то богатая страна, почему большинство бегает с оружием и не работает… Видеонаблюдение не только в гостиницах, но и почти во всех домах зажиточных граждан. Не говоря уже о чьих-то офисах, магазинах… Ух ты, быстро поверни вот туда!

Она послушно повернула, спросила испуганно:

– За нами уже погоня?

– Еще нет, – ответил я, – но машину придется через пять минут бросить… Прямо, а потом налево, я скажу когда…

Она быстро вертела баранку, сосредоточенная, как в бою, спросила сквозь зубы:

– Что увидел?

– Гонца, – ответил я. – Гони!

Не через пять минут, а через три она по моей команде остановилась, мы выскочили с обеих сторон, я ринулся в переулок, и даже Ингрид увидела, как там торопливо идет высокий человек в белом костюме и в белой шляпе.

Я бросился к нему молча, но Ингрид, вот уж эта законность, на бегу закричала страшным голосом:

– Стоять!.. Руки за голову!

Он моментально, даже не взглянув в нашу сторону, с разбега прыгнул через каменный забор. Ноги мелькнули на самом верху и пропали, а звука падения на землю что-то не слышно.

Я крикнул зло:

– Попробуй обойти с той стороны!.. И не ори.

Я не добавил «дура», но Ингрид, похоже, услышала это очень четко и громко, а я так же с разбега прыгнул на забор, больно ударился грудью, кое-как мешком перевалился на ту сторону, упал на землю, но мозг уже все просчитал, и пока я опускался, как в замедленной съемке к земле, просчитал, как упасть так, чтобы ничего не сломать и даже не ушибиться, а потом сразу вскочить и ринуться в погоню.

Он уже несся шагов на сорок впереди, быстро и красиво, как молодой олень, выскочил из двора на пустынную улицу, а там помчался, перепрыгивая мелкие препятствия и ловко огибая крупные, будь это автомобили или деревья, а я ощутил, что бегу за ним без легкости молодого парня, хотя вряд ли он меня моложе, и потому как-то все глупо и отвратительно.

Все-таки да, профессор, не мое это дело бегать и стрелять, надо было оставаться там в штабе и руководить, даже не знаю, что я за дурак, почему даже в каждом умном живет еще и махровый стоеросовый дурак в звериной шкуре и с каменным топором в руке…

В какой-то момент я понял, что он на следующем шаге развернется и выстрелит, инстинктивно пригнулся за автомобилем.

Выстрел грянул, пуля прошла над головой, а он тут же ринулся снова между домами.

Я закричал:

– Стой, дурак!.. Или всажу пулю в спину…

Он снова замедлил бег, резко откидываясь всем корпусом назад, сейчас повернется и резко выстрелит… даже дважды.

Я нырнул к толстому дереву впереди и как раз успел удариться плечом о ствол, когда он резко развернулся и тут же выстрелил дважды… нет, трижды и тут же побежал снова.

И все-таки мои мышцы после болезни уже окрепли, расстояние быстро сокращается, он ощутил за своей спиной мой топот, снова развернулся, я увидел нацеленный прямо в меня ствол, и моя рука будто сама по себе вскинула пистолет, а палец нажал на скобу.

Пули ударили его с такой силой, что отбросили навзничь. Не убирая пистолет, я подбежал, ногой отпихнул его «кольт», прорычал:

– Дурак, сейчас сдохнешь!.. Говори быстрее, кому передал то, что тебе вручили в лаборатории? Я тут же вызову врача!.. Не ты мне нужен…