Рэй Брэдбери - Мы — плотники незримого собора (сборник)

Паренек был облачен в новенький пестрый скафандр. Такой стоит недешево. Мальчишка был явно из богатых и обеспеченных. Сомневаться не приходилось, что голова его была забита авантюрными идеями. Должно быть, он сбежал из летней резиденции своего папочки на Марсе.

Философ посмотрел на Джорджа.

– Вы можете помочь, – сказал он. – Вы – человек старой закалки.

Джордж рассмеялся.

– Неужели эти десять минут так меня состарили?

Но все же он подполз к нему, коснулся локтем паренька и спросил, как его зовут.

– Тетли, – сказал тот, заикаясь. – Я не могу передвигаться.

Его глаза лихорадочно сужались, губы дрожали.

– Я больше не смею двигаться. Я не хочу умирать!

Мимо, совсем рядом, сверкнул метеор. В затылке у Джорджа застучала кровь.

– Послушай, Тетли, – сказал он сурово. – Ты в детстве букашек давил? Так вот, если мы не пошевелимся, секунд через тридцать сюда наведается метеор, и мы окажемся в роли тех самых букашек. И уподобимся большому алому символу, впечатанному в борт. И когда корабль прибудет на Землю, все посмотрят и скажут: «Э-э, да у них сегодня на ракете новый герб!» Ты хочешь, чтобы они так сказали, Тетли?

Тетли зашевелился.

– Не надо суетиться, – прошептал Джордж. – Сначала одна ступня, потом другая. Ты справишься.

Как шахматные пешки, они втроем передвигались по корпусу ракеты.

– Святой отец, – обратился Джордж к философу в приливе внезапного любопытства. – Чем вы здесь занимаетесь – за миллиард миль от церкви?

Философ посмотрел прямо перед собой.

– Это же самый что ни на есть грандиозный собор, – ответил он. – И мне не пришлось его строить, благодарение Богу!

Они рассмеялись. Им было необходимо над чем-то посмеяться, если они не хотели свихнуться.

Философ посмотрел на звезды.

– Взгляните! – воскликнул он. – Все свечи зажжены, и черные монашки космоса тихо молятся, не шелохнувшись, между огоньками.

Точку в его речах поставил метеор, ударивший по кораблю, как по гонгу – прямо над их головами. Метеор полетел дальше. Сердце у Джорджа чуть не выскочило из груди. Он взглянул на Тетли и на священника: те еще медленно ползли, и подумал, а не таится ли в их головах секрет, за которым он охотится? Ему еще предстояло это выяснить.

– Отлично сказано, святой отец, – отозвался он.

Метеоры посыпались градом, но все люди были в безопасности под прикрытием защитного обруча.

Скрючившись, верзила-Эллис остался в одиночестве. В радиусе двадцати ярдов от него не было ни души.

Джордж, философ и юный Тетли устроились как можно дальше и выше огня, хлеставшего из многочисленных дюз.

Похожий на стервятника Дед с седой бородой, заправленной под стекло скафандра, пробурчал:

– Вместо того чтобы спасаться, вы тут устроили перебранку, как последние дураки. Из-за этого Эллиса еще одного из наших раздавило!

Метеоры мотыжили корабль и, вонзаясь огромными невидимыми пальцами в его кожу, словно прощупывали, шерстили и прочесывали его, пока не иссякли.

Большинство бродяг-ветеранов залегли возле Джорджа Ваннинга. Их морщинистые лица обветрил космос, обожгло солнце. Они побледнели от стесненности и отощали от возраста. От возлияний у них проявились прожилки на носу. И на далеких звездах их обуревали желания. Костюмы покрылись налетом старения и вмятинами. Метеорная пыль, как наждаком, испещрила, выщербила и истончила стекла их скафандров. Джордж думал: «Может быть, я разыскиваю кого-то из этих молчаливых, непритязательных людей, которым пуститься в такое путешествие – раз плюнуть?»

Но метеоры прервали его размышления. Наблюдая за темными сгустками, пролетавшими на расстоянии вытянутой руки, он и думать забыл о Земле и Венере, о войне, военных тайнах или об их носителях. Он думал только о том, как бы выжить.

Он прислушивался и слышал только дыхание этих людей, живущих этой секундой, этим мигом и часом. А еще – биение их сердец, еле различимое в наушниках, но готовых заколотиться сильней при малейшей опасности.

Он оказался одним из них. С кораблем их жизнь переставала быть бесцельной. У всех, даже у Эллиса! Пускай состоятельные дамочки летают себе внутри, в недрах этой жестянки, выкладывая по четыре тысячи кредиток за такую привилегию. А дайте прожженному отпетому бродяге немного еды на четыре кредитки, на две кредитки кислорода, виски и воды, всего на одну кредитку, да на полкредитки топлива и магнитов, так он сорвется с Юпитера на Меркурий и обратно, прыгая с астероида на астероид, словно играя в классики. Дешево и сердито! Какое им дело до того, что к концу года один из трех «автостопщиков» попадет в статистику смертельных случаев!

Так вот эти прошедшие звездную закалку люди принялись теперь наседать на Эллиса, обзывать его и раскрывать свои замыслы на его счет. Верзила Эллис молчаливо и напряженно слушал, судорожно вцепившись в свое место на обшивке ракеты.

Больше всех усердствовал Дед.

– Эллис, у нас тут свой кодекс чести, – сурово сказал бородач. – В космосе все и вся – против человека. Люди должны помогать друг другу во что бы то ни стало!

– Мы еще доберемся до тебя, Эллис! – пригрозил другой.

– Подождем, пока ты уснешь или захочешь спать.

– А потом отцепим тебя и отправим прямиком туда, где тебе и место!

– Рассеем твои атомы отсюда до самой Луны!

Джордж Ваннинг слушал и прикидывал, кто же из них по логике мог бы оказаться информационным агентом? Такой ли, как священник – спокойный, покладистый, непритязательный? Желторотый ли Тетли? Дед? Или остальные? Взгляд Джорджа все время останавливался на Эллисе. Эллис – изгой, который не хотел убивать, но убил.

Эллис, испытывающий столь сильное желание увидеть солнце, мог бы оказаться идеальным носителем любой депеши. У него самый сильный мотив. Перед ним стояла цель. Остальные – случайные простые парни, которые не дрались и не убивали друг друга за то, чтобы стать «автостопщиками», и уважали права другого человека. Если бы венерианцам понадобилось доверить кому-то свою информацию, стали бы они связываться с этими бродягами! Чтобы переправить сведения наверняка, не отвлекаясь на этические соображения или неопытность, они, скорее всего, воспользовались бы таким вот мужланом, вроде Эллиса – с осознанными им мотивами и недюжинной силой.

Удары метеоров продолжались. Они колошматили по всему кораблю.

– Джентльмены, подумать только, – сказал философ. – Под сварной обшивкой этого корабля почти осязаемо царят мир, закон и порядок.

Он покачал головой.

– Быть может, всего в нескольких дюймах кто-то непринужденно прогуливается по корабельным коридорам и ведет тихие беззаботные беседы, покуривая сигарету.

Мимо опять пронесся шквал метеоров, выбивая из корабля перезвон большого гонга.