Орсон Кард - Тень Великана. Бегство теней (сборник)

– Возможно, если бы у них были уши, – сказал Эндер. – Но у жукеров нет органов слуха, они лишь ощущают вибрацию. Они знают, что мы издаем звуки, но не понимают зачем.

– Жукеры? – спросил Сержант. – Это жукеры?

– Наверняка.

– Почему они не умерли вместе с королевой? – спросила Карлотта.

– Интересный вопрос, – заметил Эндер. – Может, они реагируют на ее смерть не так, как рабочие. Может, когда королева умирает, они остаются живы, чтобы прицепиться к новой.

– Прицепиться? – спросила Карлотта. – Они что, паразиты?

– Полезные паразиты. Думаю, это жукеры-самцы. Они проводят всю жизнь в неразрывной связи с королевой улья, так что она в любой момент может воспользоваться их генами.

– Но ведь она была такая большая, – заметила Карлотта.

– Половой диморфизм, – объяснил Сержант.

– Погодите, – сказал Эндер. – Похоже, мы подошли чересчур близко. Один из них собирается взлететь.

Карлотта тоже заметила, как расправляются крылья и выдвигаются из головы глаза.

– С ними хоть как-то можно общаться? – спросила она.

– Надеюсь, удастся дать им понять, что мы для них не представляем опасности. Не показывайте на них руками. Опустите оружие.

– Нет, – возразил Сержант.

– Ты прав, – согласился Эндер. – Тогда хотя бы отойдите назад, ладно? Пойду к ним сам, один и без оружия.

Карлотта тотчас же послушалась, а мгновение спустя к тому же выводу пришел и Сержант. Эндер отпустил дробовик, и тот медленно поплыл в сторону брата. Сняв шлем, он подтолкнул его к Карлотте, а затем перевернулся на спину.

Поймав летящий к ней шлем, Карлотта сообразила, что таким образом глаза Эндера оказались расположены на голове так же, как и у жукеров. Держа руки вдоль боков, Эндер направился к пульту, где ждали жукеры. Карлотта поняла, что он изображает с помощью рук сложенные крылья, имитируя их позу. «Поза покорности? – предположила девочка. – Они покорились нам, а теперь Эндер покоряется им?»

Когда Эндер подплыл ближе к жукерам, те зашевелились. Продолжая цепляться за разные приборы и кнопки, явно для них не предназначенные, три из пяти потянулись к голове ребенка.

Карлотта услышала судорожный вздох Сержанта.

– Пусть, – прозвучал в шлемах негромкий голос Великана. – Придется рискнуть.

Карлотта не могла скрыть восхищения хладнокровием Эндера. Жукеры-самцы мягко остановили его, коснувшись головы, и их клешни и челюсти оказались совсем рядом с его лицом. Легкая боль под подбородком напомнила ей, насколько иногда опасно близко подпускать всяких инопланетных созданий.

Три державших Эндера жукера приблизили к его голове ротовые отверстия. Оставшиеся два, похоже, стояли на страже.

Острые концы их челюстей прижались к плоти Эндера. Тот издал негромкий стон, похожий на всхлип.

Сержант метнулся вперед.

– Нет, – сказал Великан.

Поймав брата, Карлотта помогла ему вновь закрепиться магнитными подошвами на полу. Эндер опять вздохнул, потом еще раз. А затем послышался его лихорадочный шепот:

– Не трогайте их. Они мне все показывают.

– Что показывают? – спросила сестра, изо всех сил стараясь, чтобы в ее голосе не чувствовался страх: кто знает, как реагируют жукеры на звуки, которые им удается услышать?

– Все, – отозвался Эндер. – Про то, как они жили после смерти королевы.

Эндер ни разу еще настолько не терял контроль над собственным рассудком. Даже в кошмарных снах, когда все идет совсем не так, как тебе хочется, ты все же понимаешь, откуда возникают видения, и осознаешь, что видишь. Но образы, которые начали возникать у него в мозгу, как только до него дотронулись жукеры-самцы, были хаотичными и странными. Большую часть времени он даже не понимал, что это, собственно, такое.

«Помедленнее!» – мысленно кричал мальчик, но чужаки никак не реагировали. Он видел живую королеву, летающих вокруг нее маленьких самцов. Они садились на нее, и некоторых она отгоняла, но другим помогала удержаться на месте, собственноручно поднося слизней к их ртам.

Эндеру казалось, будто слизни оказываются во рту у него самого. Он чувствовал их запах, видел, как они извиваются, и рот его наполнялся слюной. Он был страшно голоден.

Как только он начинал что-то понимать, картинка менялась. Осознавали ли они, что ему все понятно, и продолжали показывать дальше? Но почему тогда не слышали просьб не спешить?

«Потому что ты облекаешь их в слова, идиот», – сообразил Эндер.

Он попытался представить медленно движущуюся фигуру, но все забивали передаваемые жукерами картинки. Отчаявшись, мальчик попробовал изобразить, как на него накатывает лень, как тяжелеют веки, как нарастает усталость.

Он ощутил сильный всплеск эмоций, который наверняка бы его разбудил, если бы он действительно спал. Нет, не злость – скорее, прилив бодрости. Они целенаправленно посылали ему те чувства, которые хотелось им.

Эндер попробовал иначе. Представив очередную полученную от них картинку – на сей раз это были скачущие по коридору крыбы, – он попытался ее заморозить, удержав в памяти неподвижный кадр.

Картинку тотчас же послали еще раз. Он снова ее заморозил и начал внимательно изучать.

И они наконец поняли. Следующая картинка уже не двигалась, изображая застывшее мгновение.

«У них есть свой язык, – подумал Эндер. – Они могут возбужденно тараторить, но могут также говорить спокойно и методично. Картинки вовсе не случайны – я не получаю полный слепок их памяти. Они посылают мне не просто образы, но также желания и реакции. Они чувствуют и мои мысли, реагируя на них».

Кто знает, возможно, подобный способ общения обладал собственной грамматикой и он говорил с ними с неким подобием чужого акцента? Впрочем, пока они общались с ним достаточно медленно, особого значения это не имело.

В его мозгу возник образ королевы улья, высокой и величественной; его влекло к ней то же чувство безграничной преданности, которое испытывали и они, но вместе с тем – голод. Им необходимо было всегда находиться рядом с ней.

Королеву целиком покрывали трутни. Если бы Эндер не видел ее без самцов, он бы решил, что их спины и есть ее брюхо – настолько плотным слоем они ее окутывали.

Потом он почувствовал себя одним из трутней. Снова возникла картина, как королева его кормит, но, поднеся к его рту слизня, она тут же его отпустила, и тот свалился куда-то в сторону.

Казалось, мир вокруг покачнулся, но на самом деле покачнулась королева. Затем она легла, наполовину свернувшись в своем личном кругу, но даже при этом не раздавила ни одного самца. Она защищала их, любила до самого конца.

Эндер вдруг почувствовал, как из его разума исчезает нечто жизненно важное. Он понял, что тепло и свет, которые он ощущал, – разум самой королевы. Но теперь ее не стало.