Александра Ковалевская - Война Моря и Суши

Первые рифы давно стали малой частью гигантских глубинных модулей современности. Первые рифы — это всего лишь два-три района, отведённые под музеи, Залы Зрелищ или школы. Вокруг старого ядра находятся современные жилые секторы, их окружает надёжная омега-скорлупа, рассчитанная на давление в тысячи атмосфер, но не знакомая с мощью океана. Потому что за ней расположена промышленная зона, и только потом ещё одна скорлупа — внешняя. Вот она-то и противостоит неукротимой силе приютившей нас бездны. Любовь бездны так велика, что она ежесекундно готова принять каждого из нас. Но пока время не пришло, мы сдерживаем её порывы: ведь подводники рождены для контроля и управления всего, что является стихийным началом и предшествует разуму. Когда же придёт час смерти рифа, о чём никто не может знать заранее, но к чему всегда должен быть готов, мы станем частью бездны, слившись с ней в объятиях. Это случится мгновенно — так велика её страсть. Бездна обладает колоссальной силой и разбивает все преграды на пути своей великой любви к людям, ревнуя человека к родительнице-суше. Ведь бездне до сих пор так и не удалось породить разумное существо, повелевающее стихиями, и лишь гигантские тела морских животных, молчаливые, выносливые и ненасытные, олицетворяют её суть. До сих пор бездна проигрывала Суше. Народ Моря — как примирение, как знак равенства между ними. Мой великий народ: бездна долго ждала тебя, и приютила, и сберегла, и сделала счастливым! О, Подводные Колонии: царство разума, сияющая обитель, полная роскоши и блеска!

Мир подводников, я рассказываю о твоей красоте тем, кому недоступно любоваться простором террас Новой Европы, уступами-этажами поднимающихся всё выше и выше.

В этом рифе небом являются великие Теплицы. Свет Теплиц одинаково служит людям и растениям. С любой террасы можно видеть над головой изысканную, как рукодельное кружево предков, часть ажурной сферы. За её прозрачной оболочкой радует глаз буйство зелёных кущей. Там ходят и передвигаются на полупрозрачных подъёмниках гидропоники: все в роскошных серебряных одеяниях, с датчиками — мерцающими нимбами на головах. На земле сотни лет воображали райский сад и ангелов в нём; мне не надо представлять это, — я росла среди серебрянорясных повелителей растений.

Для тех, кому трудно представить мою родину, я постараюсь описать её ещё раз и другими словами.

Наивно было бы полагать, что герметичный внутренний объём рифов делится по привычной земной схеме: по горизонтали и вертикали. Каждый риф — пример нестандартного решения этой задачи, и каждое решение гениально. Так, в Новой Европе нет линейной перспективы: жилое пространство закручивается по спирали вокруг ядра — сияющей сферы Теплицы. Дома расположены уступами, и крыши нижних этажей служат зелёными лужайками для тех, кто селится выше. В Новой Европе семьи не живут во внутренних квартирах-боксах, как в столице Союз: здесь каждый дом семьи имеет выход на газон. Открытая терраса, огороженная фигурным парапетом, служит и столовой, и площадкой для детских игр. Лёгкие пешеходные лесенки, соединяющие этажи, делят жилые районы на кварталы. Такси и рабочая техника скользят по направляющим, спрятанным во внешней ажурной арматуре Теплицы, и буквально спускаются с неба там, где они нужны.

А как же выглядит пространство над сферой Теплицы, спросите вы? Его внутренние объёмы заполняют офисы, больницы, университеты и научные лаборатории, детские заведения, спортивные площадки и площади-агоры, сцены и Залы Зрелищ, — у подводников не принято смотреть фильмы в собственной квартире, это граничит с неприличием. Для этих целей вы вольны выбирать между многочисленными кафе, ресторанами, и специальными Залами — везде есть виде-о разных размеров и степени погружения в иллюзию. Есть виде-о и на площадях.

В верхней половине рифа жилое пространство тоже подчинено форме центральной сферы и обтекает её, а в зазоре вокруг прозрачного светоносного шара — царство подвижной и юркой техники, доставляющей людей и грузы. Наш мир всегда освещён Теплицей и погружается в полумрак только в ночные часы. Хвала глубоководным турбинам и антарктическим атомным комплексам: Колонии никогда не испытывали энергетический голод.

Таков мир Новой Европы, живущий по общим для всех подводников, и по своим, местным, законам. Кроме привилегии гулять в Теплице с малышом, кроме давно популярной во всех Колониях игры штифт, придуманной именно здешними аборигенами, в Новой Европе вы всегда можете наслаждаться домашней едой, заранее договорившись с хозяевами дома о своём визите. Семьи этого рифа любят готовить сами, и еда становится изысканным ритуалом, собирая родных и гостей вокруг большого стола на лужайке, под сенью плодовой лианы.

Те, кто молоды, не дорожа традицией, предпочитают какое-то время жить поближе к дискотекам и многолюдным агорам: перекрёсткам, объединяющим улицы-тоннели с движущимися транспортными лентами. Но потом и они возвращаются на террасы, и каждый раз задерживаются здесь всё дольше и дольше. По утрам, выходя на пробежку по каскадам широких лестниц, они кивают и машут рукой всем знакомым. А потом у них начинается лёгкая ностальгия и, значит, пришло время искать собственную зелёную лужайку. Искать того, с кем будешь сидеть за столом по вечерам, любуясь медленным угасанием Теплицы и разноцветными огоньками ламп в двориках соседей, — всё ярче, ярче и ярче становятся они в сумерках».

Планшет Зелмы коротко тренькнул, предупреждая о том, что не будет продолжать работу в ближайшие пятнадцать минут: хозяйке пора передохнуть, сменив сидение за клавиатурой на любое другое занятие.

Зелме оставалось только принять условия.

Исполнив ряд изящных и требующих силы и гибкости танцевальных па, дав работу всем мышцам, она с удовольствием растянулась на ложе и позволила себе поваляться немного: в её ежедневном графике были окна, она их спланировала, следуя собственным пристрастиям. Зелминь размышляла, кто бы мог быть таинственный заказчик журнальных статей? Естественно, речь шла только о художественном тексте, воспевающем красоту мира подводников, их быт и представления. Зелма была рада этому заказу. Нет, зачем обманывать себя: она пришла в восторг. Рассказать о своей жизни — что может быть приятнее и легче? Теперь она понимала, что лёгкое на первый взгляд задание оказалось сложным. У неё не было опыта простого и, главное, на чём настаивал заказчик, — лёгкого и изящного литературного описания. Дело двигалось медленно. Привычная действительность была такой обыденной, что найти достойный внимания объект оказалось непросто. Хранительнице Книг хотелось знать: кто он, заказчик? Человек из внешних? Где живёт на Суше, и как живёт? На что похож его дом? Какие эмоции испытывает, вычитывая её статьи? И кто они, читатели журнала?