Александра Ковалевская - Война Моря и Суши

С общего молчаливого согласия у Марии не интересовались её прошлым, не говорили о Морских Колониях и солдатах Моря больше, чем этого требовали заботы дня. Все делали вид, что Мария пережила частичную потерю памяти и к подводникам не имеет никакого отношения. Это было разумно с точки зрения безопасности всех и каждого в маленькой кампании заговорщиков, приютивших у себя женщину Моря. К тому же дело Хорхе, вернее, его погибшей лаборантки, в течение года могло быть в любой момент извлечено снова, а этого тоже никто не хотел.

От внимательного взгляда Лукреции не ускользнуло, с каким интересом Мария пробует некоторые продукты. Через месяц Лукреция настояла на осмотре врача, и оказалась права: Мария ждала ребёнка, девочку.

Молодая женщина чуть с ума не сошла от этого неожиданного известия.

Ещё на маяке Мария, пробудившись после сна, тяжёлого, как смерть, совершенно отчётливо осознавала, что она — женщина Моря. Она не могла вспомнить, что случилось перед её чудесным спасением, видимо, что-то очень страшное. Кто оставил её на маяке, Мария тоже не знала.

Подбираясь к началу воспоминаний, раскручивая тонкую ниточку безнадёжно запутавшегося клубка памяти, она каждый раз начинала горько плакать. Сердце сжималось от плохих предчувствий, она страдала, но причина страданий оставалась погребена во тьме странного беспамятства. Покопавшись в своих ощущениях, она отменила всё, что вспомнить не удавалось, справедливо решив, что этим лишь вредит себе. И стала жить «здесь и сейчас».

На борту сухогруза она молниеносно сориентировалась в ситуации, и вывод сделала неутешительный: ей ни под каким предлогом нельзя выдавать своё происхождение.

Быстро препровождённая на яхту «Краб», она насторожилась ещё больше. И впервые по-настоящему испугалась. Внешние, похоже, обстряпывали свои дела, не слишком заботясь о её судьбе. Умная женщина, она не могла не понимать, что находится на враждующей с Морем территории, и зависит от воли этих непредсказуемых людей. Она решила, что будет отвоёвывать время с помощью древней, как мир, женской уловки. Она будет плакать, и не просто плакать: она будет рыдать.

Во время истерик на маяке она обнаружила у себя болезненную реакцию на слово «утонуть», — стоило лишь подумать об этом, и слёзы начинали бить фонтанами. Что ж, тем лучше, притворяться не придётся. Когда её сгребла в свои объятия незнакомая женщина, назвала Юлией и потребовала подыгрывать, девушка разрыдалась так естественно, что все поспешили оставить её в покое. Что и было самым нужным на тот момент.

Теперь Мария ждёт ребёнка. Гордость и тихое счастье наполнили всё её существо, придав жизни новый, высший, смысл. Мария расцвела.

На работе, — её пристроили сиделкой к раненым, — у неё с первых дней начались проблемы.

Мужчины настойчиво искали её внимания.

Раньше Мария бесстрастно сносила все ухаживания. Но, переполненная предвкушением будущего материнства, утром следующего дня она, позабыв держать лицо, вошла в палату такая сияющая неземным светом, что скандал между двумя офицерами из-за девушки чуть не закончился трагедией.

После этого доктор Хорхе, которого раздражала популярность Марии среди мужчин, решительно отказался от её услуг, пообещав подыскать другое место. Лукреция объяснила, что он совершенно прав, и боится, прежде всего, за Марию.

На аргентинском побережье, ставшем зоной военных действий с Армией Моря, женщин не хватало. Молодых и красивых женщин — не доставало и подавно. В стране участились случаи кражи девушек, расцвело сексуальное рабство и рабство вообще. Для некоторых дельцов к традиционной продаже наркотиков прибавилась ещё одна статья нелегальных доходов: торговля людьми работоспособного возраста.

Правительство бездействовало. Вернее, использовало эту ситуацию в своих целях.

Случаи пропажи людей считали делом рук подводников, умыкающих свои жертвы, чтобы обновить генофонд народа Моря. Эти слухи сеяли ужас среди местного населения, разжигали ярость и непримиримость, и призывные пункты успешно собирали желающих мстить «морским жабам» и «высоколобым монстрам» с оружием в руках. Из Бу-Айса и других портовых городов начался отток мирного населения, что тоже было на руку пришедшей к власти военной хунте: густонаселённая зона, подвергавшаяся наибольшей опасности, освобождалась от гражданских лиц их же собственными усилиями, в то время как внутренние области огромной страны, наоборот, пополнялись людьми.

Мария нашла себе работу сама, занявшись копирайтом. Большинство тем, предлагаемых заказчиками, ей претили настолько, что вызывали отторжение на физиологическом уровне. К тому же, сайты были под завязку забиты нечистоплотной рекламой, которую она воспринимала с болезненной гадливостью. Но скоро она нащупала то, что было действительно интересно, отказалась от копирайта и стала выдавать одну за другой рецензии на выступления эстрадных артистов и певцов.

Её ироничные а, порой, разгромные тексты вызывали неизменный интерес и интриговали. У её безупречного английского был лёгкий налёт консервативности, поэтому статьи ошибочно приписывали паре маститых авторов старшего поколения, удивляясь и гадая: как кто-то их них умудряется писать такие энергичные тексты?

Редактору одной крупной газеты раньше других пришла в голову удачная идея пригласить того, кто скрывался под ником Фол, на должность внештатного корреспондента. И он не прогадал. Еженедельная колонка «На грани Фола» обсуждалась в других редакциях, в эстрадных и телекругах. Мария, вернее, её аватар Фол, становился популярным. Все статьи действительно были на грани фола: не переходя на личности, не срываясь в чёрную критику, Фол резко проходился по больным местам эстрады американских континентов.

К статьям прислушивались. Интернет сотрясали споры о гендерной принадлежности, сексуальной ориентации автора и его настоящем имени. Устраивались провокации. Но Фол умело обходил все ловушки. Стали появляться компиляторы. Впрочем, соперничать с Фолом было нелегко. И все соглашались, что появление грамотного и неравнодушного автора вывело критику из застоя.

Работа отнимала у Марии всё время: приходилось следить за эстрадной вознёй на континенте. Но через полгода она уже могла сказать, что зарабатывает достаточно, чтобы жить самостоятельно. Агилар стала подумывать о переезде.

И опять всем распорядилась Лукреция Фольк.

Докторша так непритворно огорчилась, что не будет нянчить новорождённую крошку, что Мария, решив: «От добра добра не ищут», осталась у Свенсена и его жены.

Свенсен обрадовался такому решению ещё больше. Втайне он был счастлив, что умница Агилар делит с ним сумасшедшие расходы на содержание жилья в респектабельном пригороде Бу-Айса, плюс влетавшую в копеечку плату за собственную водяную скважину, которая в этой стране не роскошь, а необходимость.