Виталий Забирко - Операция 'Карантин'

- Т-тридцать секунд - п-полет нормальный! - неожиданно сказал фальцетом Володя, почему-то заикаясь.

Полынов вскинул брови, посмотрел на всех, а затем, в ожидании, уставился на Леночку. И он не ошибся в своих предположениях.

- Сорок пять секунд - полет нормальный! - высоким, звонким голосом весело выкрикнула она и напрочь перевернула представления Полынова о ней как об этаком весьма симпатичном, но все-таки "синем чулке". Ничего подобного, наоборот - веселая, задорная девчонка. От "синего чулка", пусть и красивого, у всех спасателей МЧС головы бы не вскружились.

В этот момент послышалось характерное шипение гидравлики, и корпус самолета дрогнул, втянув в себя шасси.

- Поехали! - хором гаркнула вся бригада, и тотчас на столе стали появляться кулечки, сверточки, стаканы, тарелки, вилки...

Никита рассмеялся. Все-таки это был ритуал. По какому бы скорбному случаю не летела бригада, а по другим случаям она и не летала, но перед сложной, опасной, зачастую с риском для собственной жизни работой просто-таки необходимо снять нервное напряжение. Каждый делает это по-своему. Его бригада - вот так.

- Не рановато ли? - осторожно спросил он. - Может, подождать, пока лайнер наберет высоту и выйдет на крейсерскую скорость? Как бы вилками глаза друг другу не попротыкать...

- Да ты что, начальник?! - искренне возмутился Олег. - В этом-то и весь смак! Представляешь, ты с трудом ловишь ртом край стакана, засасываешь в себя водку... а в этот момент мы попадаем в воздушную яму, и водка начинает по пищеводу то вверх, то вниз бегать! Нигде такого ощущения не получишь! Будто не один стакан в себя опрокинул, а два-три подряд.

Леночка прыснула, Володя подхихикнул.

- Уговорил, - усмехнулся Никита, нагнулся, вытащил из-под койки свою сумку и достал бутылку коньяка.

- Во, это дело! - обрадовался неугомонный Олег. - Наш человек, а я уж думал трезвенник!

Он выхватил из рук Никиты бутылку, лихо откупорил и стал разливать по стаканам. Столик мелко дрожал, и приходилось стаканы придерживать руками. Разлив бутылку, Олег бросил ее на кровать, чтобы не каталась по полу, и поднял над столом свой стакан. Стукнувшись, к нему присоединились стаканы Володи и Леночки, и Никита поспешил приставить свой. При болтанке самолета удерживать в таком состоянии стаканы над столом было трудно, коньяк то и дело выплескивался то из стакана в стакан, то на руки, но было в этом что-то от древнего, как мир, обычая братания людей, когда выплеснутое из кружки в кружку вино означало чистые помыслы по отношению друг к другу.

- Ребята, - тихо сказала Леночка, - давайте выпьем за то, чтобы, возвращаясь домой, мы смогли вот так же сдвинуть стаканы.

Круг разомкнулся, и все выпили.

"Хороший тост у спасателей, - подумал Никита, залпом выпивая коньяк. Не чокаются только на поминках... А о том, чтобы все остались живы, говорить впрямую не принято. Такой тост для трусов".

Коньяк подействовал как-то сразу и развязал языки. Куда девалась застенчивость Володи и чопорность Леночки, ну а у Олега, и без того страдающего словоохотливостью, язык заработал что помело. Прав был Беспалов - пили они как кони, теперь оставалось проверить, насколько хороши они в полевых условиях. Вначале пошли анекдоты, которые Мигунов, к большому изумлению Полынова, рассказывал мастерски, вместо персонажей вставляя имена сидящих за столом. И куда только Володино косноязычие подевалось раскрепостился парень после ста граммов... Потом, естественно, перешли на "случаи из жизни", а ими жизнь спасателей была весьма насыщена. И, несмотря на, в общем-то, скорбную работу, смешных историй накопилось предостаточно, хотя порой от них за три версты несло черным юмором.

Полынов больше слушал, смеялся, лишь изредка отпуская возгласы типа: "Да ну?!", "Надо же...", "Ну, вы даете..." Хорошие ребята подобрались в его бригаде. И Никите стало вдруг грустно, что именно этих ничего не подозревающих, веселых и бескорыстных ребят он втягивает в гнусные межведомственные игры.

- Э, начальник, - вывел его из задумчивости голос Олега, - что приуныл? Так нельзя! Это дело нужно повторить!

В руках Братчикова словно по волшебству появилась бутылка водки.

Полынов замотал головой и рассмеялся.

- А ты трейлером потом управлять сможешь?

- Обижаешь, начальник! Ты за меня не боись, ты за себя боись. А мне не впервой, да и ГИБДД в степи нет, - отшутился Олег.

- Ну а я, наверное, пропущу, - отказался Никита и улыбнулся. - Но в степи наверстаю.

Его слова произвели странное впечатление. Все замолчали и удивленно смотрели на него.

- Во время работы у нас сухой закон, - серьезно сказала Леночка.

- Тогда буду наверстывать по возвращении домой, - нашелся Полынов. Он обвел бригаду взглядом и увидел, что его не понимают. Точнее, понимают, но неправильно.

- Извините, ребята, у меня вчера было пищевое отравление, - с обезоруживающей улыбкой развел он руками.

Никита не врал. После выпитого коньяка в желудке появилась тяжесть, опять разболелась печень, а в голове вместо приятного опьянения возникло чувство заторможенности и пустоты.

- Так водка - она же от всех болезней! - встрял Володя. - Панацея!

Никита насмешливо посмотрел на него.

- Теперь понятно, почему ты никак диплом защитить не можешь. При отравлении спиртное категорически запрещено.

- Да иди ты! - отмахнулся от Никиты Олег как черт от ладана. - Я всегда пью, и помогает!

Он ошарашено посмотрел на Фокину, но Леночка его не поддержала.

- Что, правда?!

- Да, - кивнула Леночка.

- Во, блин...

- Ладно. - Никита шлепнул себя ладонями по коленям и встал. - Не буду портить вам обедню. Продолжайте, а я пойду прогуляюсь.

Спускаясь по лесенке из жилого отсека трейлера, он услышал сокрушенный вздох Олега:

- Какую песню испортил...

Как всегда последнее слово осталось за Братчиковым.

Самолет уже набрал высоту, и болтанка прекратилась. Турбины натужно ревели на одной низкой ноте, корпус самолета мелко подрагивал, и от этого трюм и все его содержимое приобрело расплывчатые черты, словно Полынов со своим стопроцентным зрением видел его через расстроенную оптику.

Никита прошелся по трюму из конца в конец. Не нравилось ему собственное состояние. Его немного поташнивало, во рту ощущалась желчная горечь. Никогда прежде вестибулярный аппарат его не подводил, а тут, на тебе - подкачал. Не хватало только звать стюардессу (спрашивается, откуда ей взяться в транспортном самолете?) и просить у нее пакет.

Чтобы как-то отвлечься, Полынов стал вспоминать недавнее застолье и то, как Леночка старательно отводила от него глаза. Хороший признак, когда девушка так себя ведет. Все у них может получиться, главное, не гнать лошадей, не лезть напролом в приоткрытую дверь. И тогда все действительно получится красиво и, может быть, надолго...