Виталий Забирко - Операция 'Карантин'

- Ну что, начальник, проветрился? - встретил его ехидным смешком Братчиков. - Можно наливать? Чтобы, так сказать, запить?

Никита бросил комплект на кровать и жестко, одними губами, сказал:

- У нас на борту неприятности. Сейчас произойдет временная разгерметизация в трюме. Вот вам кислородная маска, будете дышать по очереди.

- Может, помочь?! - взвился с места Володя.

- Ваша помощь будет состоять в том, чтобы из трейлера никто носа не высунул! - отбрил Никита. - У кого ключи от дверей?

Он обвел всех требовательным взглядом, и Фокина в полном недоумении протянула ему ключ. Но когда Никита стремительно вышел и запер дверь жилого отсека, в нее тут же начали колотить кулаками.

Именно такой реакции и ожидал Полынов. Спасатели - не десантники, приказов не понимают. Бескорыстные и самоотверженные люди, у которых в крови рисковать собственной головой даже вопреки логике и здравому смыслу.

Не обращая внимания на стук и возмущенные крики из трейлера, Никита забросил за плечи ранец кислородного аппарата, повесил на шею маску.

- Тимофеич, - сказал он, глядя в глаза командиру корабля, - тебе предстоит самое опасное дело - открыть люк, а я вытолкну машину.

К Устюжанину уже вернулись рассудительность и обстоятельность, как в мыслях, так и поступках. От несвойственной ему растерянности не осталось и следа. Здесь он был хозяином и, когда ситуация прояснилась, лучше знал, что и как делать.

- Люк откроют из рубки по моему приказу, - спокойно возразил он и ткнул пальцем в ларингофон у себя на горле.

- Так за чем дело стало? - улыбнулся Никита и позволил себе пошутить: - Ждешь, когда над городом пролетать будем? Командуй.

- Погоди. - Устюжанин размеренным движением защелкнул карабин страховочной стропы на поясе Никиты. - Сейчас здесь такое начнется, что нас вместе с машиной выметет. - Он критически, как и положено командиру корабля, окинул фигуру Полынова взглядом и только затем скомандовал: Открыть люк!

Поток воздуха, вырвавшийся из самолета, швырнул их на капот "уазика", но подталкивать машину не пришлось - она сама покатилась к люку. Полынов успел прикрыть рот кислородной маской, но вдохнуть все равно не было никакой возможности - легкие в груди самопроизвольно распухли, а все тело стало раздуваться, словно надувная игрушка. Пальцы превратились в сардельки, ремешок часов впился в запястье, ноги раздуло так, что передвигаться можно было только в раскорячку. Глаза, наверное, заплыли бы опухшими веками, если бы глазные яблоки сами не стали вылезать из глазниц. И все равно Полынов практически ничего не видел из-за хлынувшего в открытый люк слепящего света незащищенного разреженной атмосферой солнца.

Мгновенно окоченев от пятидесятиградусного мороза, ничего не видя, ошалев от распирающего изнутри давления, Полынов больше держался за "уазик", чем толкал его, и шел, шел... Пока сильный рывок страховочной стропы не опрокинул его на пол. И все-таки, лежа на полу, он успел увидеть, как машина, перевалив за край люка, сорвалась в ослепительную солнечную муть за бортом.

Не прошло и пяти секунд, как корпус самолета дрогнул, приняв на себя слабую в разреженном воздухе взрывную волну близкого взрыва сброшенного "уазика". Хитро настроили барометрический взрыватель - на какую бы высоту не взобрался самолет, взрыватель не реагировал, но при малейшем снижении он обязан был сработать. Не хотели в ФСБ привлекать повышенное внимание к Каменной степи, поэтому крушение самолета должно было случиться далеко от нее, не менее чем в ста километрах, на подлете.

Когда люк закрылся, Полынов еще пару минут неподвижно лежал на полу, чувствуя, как опухшее тело постепенно начинает приходить в норму, в глазах проясняется, а невесть откуда взявшиеся на коже кристаллики льда превращаются в холодную испарину. Наконец он поднялся, проковылял к лежащему у борта Устюжанину, наклонился над ним.

Старый летчик хрипло, натужно, со стоном дышал, мертвой хваткой вцепившись в страховочную стропу Полынова.

- Как ты, Тимофеич? - сипло спросил Никита и не узнал своего голоса. Уши словно заложило ватой.

- Ничего... - Устюжанин закашлялся. - Жив...

- Спасибо. - Никита подал ему руку и помог встать. - Если бы не ты, болтался бы сейчас за хвостом самолета мой окоченевший труп на веревочке, как дерьмо в проруби.

- Да не за что, - слабо отмахнулся Устюжанин. - Вижу, бредешь за машиной, как завороженный, ну я и дернул за страховку... Тебе, видно, с парашютом прыгать не доводилось?

- Приходилось, - честно признался Никита. - Но не с такой высоты.

- С такой высоты не прыгают, - согласился командир корабля. Он отдышался и вдруг крепко, с чувством пожал руку Никите. - Тебе спасибо. Как ты только догадался, что нам такую подлянку устроят?

Полынов промолчал. Не заслужил он благодарности. Не будь его на борту, никто бы самолет взрывать и не подумал. Впрочем, в этом случае и рейса такого не было бы.

Когда Устюжанин ушел в пилотскую кабину, Никита поднялся по лесенке трейлера, провернул ключ в замочной скважине и вошел в жилой отсек. Ребята сидели за столом молча, злые, как черти.

- Между прочим, начальник, - процедил Олег, непримиримо глядя ему в глаза, - у нас за такие дела, как запирать людей на замок, морду бьют.

Он раздраженно похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет.

- А вот это - отставить! - сипло гаркнул Полынов, но тут же смягчил тон и криво усмехнулся. - Нет, морду ты мне можешь попытаться набить, но курить не советую.

- А что случилось? - недоуменно спросил Володя.

- Бак с бензином в "уазике" от разрежения потек, - устало вздохнул Полынов и сел на кровать. Врать ему было не занимать - целый курс обучения в спецшколе по придумыванию на ходу правдоподобных "сказок" прошел. Бензин по полу растекся, под обшивку проникать стал. А там электропроводка. Еще немного - и быть пожару. Пришлось машину на парашюте десантировать.

- Серьезно? - недоверчиво уставился на Никиту Володя.

Ничего не говоря, Олег сорвался с места и выглянул в дверь.

- Ну ни фига себе... - присвистнул он оттуда.

- Ладно, - благодушно махнул рукой Никита. - Предлагаю мировую. Наливай, Олег. Только мне чуть-чуть, все-таки печень еще пошаливает.

Он глянул на Фокину. Леночка сидела молча и смотрела на него во все глаза. Как на героя.

"С чего бы это она так? - удивился Никита. - Уж героев она среди спасателей на местах чрезвычайных происшествий навидалась предостаточно. Для нее такое поведение мужчин - будни. Или, может, в данном случае я для нее какой-нибудь особенный герой?" Приятное тепло проникло в сердце.

- Никита, у вас сосуды в глазах полопались, - сказала Леночка и в момент разрушила идиллически-романтическую картину, начавшуюся было формироваться в голове Полынова. - Давайте, я вам их альбуцидом закапаю.