Виталий Забирко - Операция 'Карантин'

Полынов провел ладонью по щеке и решил, что "Минутка" десяток-другой минут его подождет. В присутственных местах даже в такой глухомани надо появляться более-менее опрятным - это производит хорошее впечатление, легче завязываются разговоры, и собеседник более доверителен к гладко выбритому человеку, чем к заросшему двухдневной щетиной.

В зале парикмахерской было пусто, но стоило только половицам заскрипеть под башмаками Полынова, как из-за занавески в углу появился старенький, сгорбленный парикмахер с всклокоченной седой шевелюрой и такой же неопрятной бородой. Похоже, местный цирюльник строго исповедовал древнее правило своей гильдии - посмотрите на меня, такого неухоженного, и станьте лучше.

- Добрый день, молодой человек! - бодренько провозгласил парикмахер и живенько засеменил навстречу. - Проходите, садитесь в кресло у окна...

Никита кивнул, сел, снял кепи, и тут же его горло захлестнула белая простынка.

- Как стричься будем? - поинтересовался парикмахер, профессиональным взглядом оценивая прическу Полынова. Зарос он в Африке основательно.

- Никак, - поморщился Никита и ослабил узел простыни на горле.

- Простите?.. - застыл в недоумении старичок.

- Бриться будем.

- Тоже дело, - согласился парикмахер. - Хотя на вашем месте я бы все-таки и постригся, заросли вы... И почему армия сейчас к таким стрижкам снисходительно относится? В наше время уже давно бы на гауптвахте сидели, невзирая на звание, и со стрижкой под нуль. Вы ведь с учений?

"Это в какие же времена офицеров на гауптвахту сажали да еще "под нуль" стригли? В сталинские, что ли?" - подумал Полынов, но благоразумно промолчал. К тому же не стоило врать парикмахеру, что он имеет какое-либо отношение к учениям. Человек его профессии - первый сплетник в маленьком городишке. Уже к вечеру будет знать, кто он такой, и каждому новому клиенту не преминет высказать недоумение, что отставной капитан намеренно ввел его в заблуждение. Сам пусть треплется, авось что-нибудь интересное и сообщит.

- Н-да, понимаю, - не дождавшись ответа, закивал парикмахер, взбивая помазком пену в чашке. - Режим секретности... Все-таки учения по стерилизации очага бактериологического заражения...

Никита вскинул брови и покосился на него. Ай да режим секретности установил здесь полковник Федорчук! Вводная на учения гласила "дезактивация очага ядерного поражения". Налицо утечка информации, дорогой мой полковник!

- Молчу, молчу! - притворно замахал руками старичок, неправильно истолковав косой взгляд Никиты. Он вдруг прекратил взбивать пену и уставился на лицо клиента. - А вы точно решили бриться?

- Да. А в чем дело?

- Кожа у вас на солнышке немного обгорела. Весьма неприятная процедура получится.

Видел себя в зеркале Никита. Краснота на лице проступала даже сквозь тропический загар. Совсем другое солнце в Каменной степи, чем на экваторе. Говорят, под российским небом и негры обгорают, а тут, шутка ли, весь световой день на "пляже" недвижимо пролежать. Могло быть и хуже.

- Потому к вам и пришел, а не сам бреюсь, - нашелся Полынов.

- Н-да, - прищелкнул языком парикмахер. - Без парового компресса нам никак не обойтись. Минутку.

Он нырнул за ширму и принялся там греметь посудой, наливая воду с паровую баню и ставя ее на электроплитку. Полынов перевел взгляд в окно. Мимо парикмахерской степенно прошествовала громадная свиноматка с выводком снующих вокруг нее поросят. Жарко было свинье, тень искала.

"Чем тебе не гоголевский "Миргород"? - усмехнулся Никита. - Лужу бы побольше перед мэрией, и эту свинью в лужу..."

Старичок-парикмахер вновь появился в зале и принялся править опасную бритву о свисающий со стены ремень.

- Давненько я никого не брил, - весело подмигнул он Никите. - Годика три-четыре. Сейчас все сами норовят. Кто электробритвой пользуется, кто "шиком", кто "жилетом"... Наверное, я уже и квалификацию потерял. Знаете анекдот об ученике брадобрея?

- Знаю, - кивнул Полынов.

- Так вот, - будто не расслышав, продолжал старичок. - Бреет, значит, ученик своего первого клиента, а у самого руки дрожат, сердечко екает, поджилки ходуном ходят. Только прикоснулся лезвием к лицу клиента, как тут же и порезал. "Ой, извините... - лепечет. - Я ученик, в первый раз брею..." "Ничего, ничего, - успокаивает клиент. - Продолжайте". Второй раз провел бритвой ученик и опять клиента порезал. "Ой, я вас снова порезал!" - чуть не плачет. Ну а клиент терпеливый попался, интеллигентный. "Что же вы так расстраиваетесь? - утешает. - С кем не бывает? Учиться-то на ком-то надо? Продолжайте, не стесняйтесь". Но только ученик прикоснулся к лицу клиента бритвой в третий раз - очередной порез! Расплакался тогда ученик брадобрея: "Ну не получается у меня!" - и давай от отчаяния свою неудачную работу бритвой кромсать!

Старичок настолько вошел в раж, что даже показал, как это делалось. Бритва замелькала в его руке, отблескивая, подобно винту вертолета.

- Сейчас убегу, - мрачно пообещал Никита.

- Что вы, что вы! - рассмеялся парикмахер. - Шучу я так. Я ведь не ученик, а мастер. Если у меня что-то не получится, кромсать лицо не буду. Зачем же вас мучить, калекой на всю жизнь оставлять, чтобы ни одна девушка в вашу сторону не смотрела? Я вам быстренько горло перережу и всех делов!

Старичок демонически расхохотался и исчез за занавеской. Больших трудов стоило Полынову усидеть в кресле. Хорошо смеяться над побасенками черного юмора, когда это не касается тебя лично.

- Поражаюсь вашему мужеству. - Парикмахер появился через секунду, держа в вытянутых руках исходящее паром полотенце. - Как там говорится: "Безумству храбрых поем мы песню..." - Он внимательно посмотрел на лицо клиента и вздохнул. - Нет, я не садист. Приложите-ка компресс сами, а то будете жаловаться, что еще и обварил вас. Кровь пустить - это по мне, а сварить кого - это к поварам.

Никита с сумрачным видом взял полотенце, наклонился вперед, несколько раз, примериваясь, промокнул лицо и лишь затем плотно приложил компресс. Не очень-то приятная для обожженной солнцем кожи процедура, но терпимая.

- Так, хорошо... - Парикмахер наклонил спинку кресла. - Теперь откиньтесь назад и запрокиньте голову на изголовье. Вот и отлично. Посидите минутку.

Он снова стал взбивать пену.

- Ну-с, молодой человек, приступим, - наконец сказал он, сорвал с лица Никиты полотенце и принялся наносить помазком пену.

Когда в его руке блеснуло лезвие бритвы, Полынов взвел глаза к потолку и обреченно вперился в серую потрескавшуюся штукатурку. "А вдруг он один из пациентов психбольницы? - запоздало пронеслось в голове. - Много их здесь, в Каменке, - со всей области свозят. Почему бы одному и не сбежать?" Но отступать было поздно. Тем более дергаться.