Сергей Павлов - Лунная радуга (сборник)

– Ишь ты, как построился, голубчик!.. – сквозь зубы процедил Дэн. – Идем на сближение?

– Да. Пройдем сквозь серединную область Ютавра. Там, кажется, свободное пространство.

– Это только так кажется, – возразил Дэн. – Приглядись получше.

Леонид пригляделся. Дэн прав. Рой был опутан тончайшей сетью канальцев. От каждой «ампулы» тянулись длинные светящиеся усики, нити, спирально закрученные ленты.

– Все равно, – сказал Леонид. – Пройдем посередине инерционным ходом. Подумаешь, усики!..

Заныли двигатели, изображение Роя качнулось.

– Сейчас он нам покажет!.. – процедил сквозь зубы Дэн.

Леонид уловил встревоженное возбуждение пилота, и это возбуждение передалось ему.

– Сейчас он покажет нам усики! – сказал Дэн.

– Ерунда! – сказал Леонид.

– Сейчас он покажет нам свое дружелюбие! – не унимался Дэн.

– Съемочная аппаратура работает? – спросил Леонид.

– Работает. Как не работать… Он нам сейчас поснимает!..

– Прекрати болтовню! – Леонид рассвирепел. – Не узнаю тебя сегодня!

– Скоро свою родную бабушку не узнаешь… – пробормотал Дэн. – Не хотел тебе говорить, но придется. Нужно, чтобы ты приготовился.

– Не понял. К чему приготовиться?

– Скоро поймешь. Видишь ли… После того как мы с Маккоубером сбросили стержни в «огуречную» стаю, он приказал мне сделать посадку на Амальтею…

– Старая база? И чем вы там занимались?

– Кто чем… Я, к примеру, отлично поспал. А Маккоубер целые сутки провел в куполе дистанционного наблюдения. Потом ему пришла в голову мысль сделать траление в стае, и мы подняли один из «Муфлонов». Вышел я на курс, включил локаторы и шарю в поисках стаи. Нет нигде стаи, как сквозь Юпитер провалилась! Я прямо вспотел весь и сказал Маккоуберу, что «камбала» куда-то пропала. Он странно так взглянул на меня и сказал, чтобы я держал направление на группку из девяти зеленых зернышек, которые я поначалу и не заметил. Нет теперь, говорит, у нас никакой «камбалы», попробуем взять тралами один из этих сгустков…

– Ну?..

– Ну, я выдвинул диполи тралов, включил силовое поле ловушек и прицелился в ближайший сгусток. И тут началось…

– Что началось? – Леонид терял остатки терпения.

– Как на корриде. Словно ты бык, и ты нападаешь, а у тебя перед носом машут красным плащом, и все твои намерения бесполезны. Я даже перепугался.

– Не понимаю.

– Ладно, скоро поймешь. Как только сблизимся с этим… Ютавром, так и поймешь… Ну, в общем, проверил я тралы. Ни одного стержня там не было. Маккоубер несколько раз гонял меня в Рой, но эти «песочные часы» быстро перегруппировались, и мы уже не могли подойти к ним вплотную. Маккоубер приказал возвращаться на Амальтею. Он все время ворчал. Ему, в общем-то, нравилось, что сгустки держатся довольно сплоченной компанией, но не особенно нравилось то, что их девять. «Ума, – говорит, – не приложу, почему их именно девять?» Мне показалось, что он ожидал получить их в меньшем количестве.

– Он ожидал получить всего лишь один, – пояснил Леонид. – А получил целый прайд.

– Не понял, – сказал Дэн.

– Львы редко охотятся в одиночку. Обычно на время охоты несколько львиных семей объединяются в прайд.

– А… – сказал Дэн. – В самую точку. – Он выключил двигатели. – Сейчас увидим, что бывает с самонадеянными ловцами, когда они появляются в центре львиного прайда…

Леонид не ответил. До него наконец дошло то, что было очевидным с самого начала. Ворчливая неуступчивость пилота, скафандровое одеяние, туманные намеки… Пилот относился к системе Ютавра с явным предубеждением, если не сказать – враждебно.

Нос катера был нацелен на середину Ютавра. Сгустки были видны в плане, и теперь они располагались точно так же, как и на схеме Крамера. Форма номер один. С той лишь разницей, что на схеме не было этой сети тончайших каналов. Катер шел инерционным ходом прямо в сеть. Леонид попытался припомнить свой страх, который он испытал перед прайдом электрических львов на Чантаре, и не сумел. Он честно проверил свои ощущения. Страха не было. Было тревожное любопытство.

События развивались стремительно.

Сеть дрогнула и разошлась, ее змеящиеся обрывки быстро уходили из центра экрана и втягивались в периферийное кольцо, которое сначала едва умещалось в экранном обзоре и слабо мерцало, а потом замерцало поярче, резко расширилось и исчезло из поля зрения вообще. В наушниках появилось гулкое жужжание, словно гудел встревоженный пчелиный рой, и это было очень занятно. Однако Леонид не успел на этом сосредоточиться, потому что экран вдруг окрасился белым, точно плеснуло в него молоком, и белизна хлынула в рубку ярким потоком, наливаясь яркостью до опасных для зрения пределов, потом все окрасилось розовым и, стремительно накаляясь, пурпурным вихрем раздвинуло стены и вынеслось прочь, оставив перед глазами цветные круги. Леонид машинально захлопнул стекло гермошлема: в какой-то момент ему показалось, что он задыхается…

– Ну и как?.. – сдавленным голосом спросил Дэн. Он тяжело дышал. – Теперь ты понял? – Стекло его гермошлема было тоже опущено.

– Эффектно!.. – откликнулся Леонид. Он был ошарашен, но страха по-прежнему не испытывал. – Вот это да!..

Экран был темен и пуст. Лишь наверху, наискось пересекая верхний левый угол обзора, ползла зеленая запятая.

– Что это? – спросил Леонид.

– «ЮП-Следопыт». Беспилотчик. Я попросил диспетчеров отвести их подальше. В такой свистопляске недолго и врезаться. Знал, что ты обязательно сунешься в Рой. Ну как? Для первого знакомства неплохо?

– Где Рой? – полюбопытствовал Леонид.

Заработали двигатели. Дэн развернул катер, поманеврировал, и на экране появился Рой.

– Далековато… – сказал Леонид, поднимая стекло гермошлема.

– Так было и в прошлый полет, – сказал Дэн. – Проскочишь его, развернешься, а он уже еле виден.

– Давай обратно, – сказал Леонид.

Рой стремительно приближался. «Песочных часов» не было и в помине. Были кольца. Три из них почти соприкасались краями, образовав кольчатый треугольник, шесть других расположились вокруг центральной группы по углам правильного шестиугольника.

– Совещаются, – сказал Дэн. – Изобретают новую каверзу…

– Боишься?

– Нет. Поначалу было, правда, не по себе. Теперь нет. А ты не боишься?

– Нет. Я испытываю к нему родственные чувства, – пошутил Леонид. – Как-никак, а в нем содержится триста стержней с записью работы моих мозговых извилин. Все мы обязаны испытывать к нему родственные чувства.

– Я не обязан, – возразил Дэн.

– Верно… Ты не обязан.

В центре экрана быстро росли три сомкнутые треугольником тороида. Мерцающая сеть каналов была теперь, как показалось Леониду, гуще, чем во время стадии «песочных часов». Он сказал: