Наталья Духина - Пена

– А с отпечатком пальца как быть?

– Не проблема, организуем! – хищно осклабилась Елена Петровна.

Катя вздрогнула: замашки матери частенько вводили ее в ступор, казались слишком жестокими. Но ради Ани она примет любую жертву.

– Скажи, я не понимаю, как? Откуда вы просекли, что мой муж – ну… плохой? Он же такой… умный, интеллигентный. Красивый…

– И нищий. Одно это уже ставило крест.

– Мам, ну что ты такое говоришь… при чем тут это?

– И глаза. Наглые… Помнишь, мы столкнулись в театре… Ни капли почтения. Типа он ученый, а мы черви земные. Чмо.

– Н-да, ну у тебя и критерии…

– Не дакай. Кто из нас прав в итоге? То-то и оно.

Троицу, гуляющую в парке, перехватил знакомый оператор. Напряженный, он нервно и часто оглядывался – не видит ли кто?

– Через две недели! – сообщил Кате, отведя ее в сторону. И зачастил скороговоркой, очень уж угодить старался, спешил согласовать детали: – Что хотите? Школу первый класс – завел. Еще куклы, книги, компьютерные игрушки. Курсы терапевта, хирурга – университетские. Может, еще чего? Вам самой – чего хочется?

У нее зазвенело в башке: первый класс – это значит сразу на три года!

– А курс диверсанта – можешь? – спросила с издевкой.

Но он издевки не понял, принял за чистую монету.

– Могу. Для вас – что угодно.

Тонкими пальцами она взяла его за подбородок, заглянула бездонными светлыми глазами в его глаза.

– Что угодно?.. Бежать нам поможешь?

Оператор стушевался.

– А нет – вали отсюда! – оттолкнула его от себя. – Добренький мясник, блин… Сволочи.

В этот же день Елену Петровну вызвал администратор. Она обрадовалась – выписывают! Накануне подала заявление на выписку, и вот – ура!

Но мироздание посмеялось над ними. Пациентку выпускать отказались, пока не пролечится по третьей методике. И начнется лечение лишь через месяц: организм должен восстановиться после первых двух. На ее возмущенные вопли, что она хочет домой немедленно и отказывается от любого врачебного вмешательства, клерк вежливо возразил: деньги вносил муж, на платежке его подпись, потому решать не ей.

– Он же умер! Правонаследница – я!

– Умер-то умер… Да только прав у вас нет.

– Как это? – удивилась.

– Указания четкие, пересмотру не подлежат – мы обязаны вас вылечить. Приказ.

Запал сдулся, словно мыльный пузырь.

– Когда? – с трудом протолкнула сквозь горло вопрос, язык вдруг перестал слушаться. – Когда выпишете?

– Не раньше чем через полгода, методика длительная. А далее – по показаниям.

Полгода! За полгода девочки проживут двенадцать лет. Запертые в батискафе.

Не факт, что ее вообще отпустят. Две методики не справились, не поможет и третья. А эти дебилы лишь тянут время. Кремируют скрытно – и с концами, статистика не нарушена, вон с девчонками как поступили – не церемонились.

Проклятье! Казавшийся привлекательным план сыпался в прах.

«Неделя. Осталась всего неделя!» – с этой мыслью проснулись и дышали тоже с этой мыслью. Мозг отчаянно искал выход, но не находил, и подкрадывалась апатия.

После завтрака к Елене Петровне подошел охранник.

– Вас приглашают в дирекцию, пройдемте! – взял ее под руку, словно стальными клещами зажал, и повел, не реагируя на вопросы и восклицания.

Грубо. Но в сердцах женщин трепыхнулась надежда.

– Вам повезло! – огорошил с порога директор. – Изменились обстоятельства. Появилась возможность отправить вас в будущее. Поздравляю!

Она онемела.

– Какое такое будущее! – взвилась. – Не хочу ни в какое будущее! Прошу выписать – это да. А не можете… Здесь останусь, лечите по третьей… этой вашей… методике.

Директор окинул ее удивленным взором: в его практике это первый случай, чтобы пациент отказывался.

– Мадам, давайте вы прежде подумаете. Даю вам сутки.

– Не нужны мне ваши сутки. Сразу говорю – никуда – я – не полечу! – бросила ему холодно и свысока.

Она останется с девочками до конца. Может, придумают, как сбежать – не сейчас, так в следующий заход. Или вместе, или никак.

– Хорошо. Но тогда будьте любезны оформить отказ письменно! – он придвинул ей лист бумаги и ручку.

Оформила и подписала, еще и пальчиком оттиснула – получите. А Катерине сказала – по ерунде вызывали, пустые формальности. Не хватало расстраивать ребенка, у девчонки своих проблем по горло.

Вечером в парке путь им снова преградил оператор.

– Отстань! Не нужно ничего! – окрысилась донельзя взвинченная Катерина. Хотелось выть и биться о землю, сдерживало лишь присутствие Ани. Сделаешь чего не так – и отправят в разных батискафах, с них станется.

– Тс-с. Отойдем подальше. У меня хорошие новости! – важно поддернув бровью, произнес он тихо. Значительно. По сторонам в этот раз не оглядывался. И сиял, словно елка рождественская – куцая, хлипкая, но наряженная.

Сердце у Кати екнуло.

– Ну? – поторопила, как только уселись на лавочке в парке.

– Как насчет того, чтобы сбежать в будущее? – не стал мучить женщин прелюдией, сразу огорошил идеей.

– Чего? Как это?

– На днях приземлился эолет с двумя стариками на борту. Одного сняли, а другой здесь транзитом, его и не кантовали, больной очень. Вылет – 1 сентября, как и ваш.

– И что? – вонзила в него взгляд Катя.

– При нем будет свободное кресло, вот что. Современное, новейшей разработки, рассчитано на больного полной комплекции. Вы с Аней запросто уместитесь.

– Осталось совсем ничего – пройти внутрь, – хмыкнула мать. – И улететь.

– Мы же тоже летим в этот день! – напомнил оператор. – Аппараты расположены по соседству, параллельный старт в целях экономии энергии. Логистика.

– Ну да, там энергия выделяется, тут потребляется, известное дело! – задумчиво поддакнула Катерина.

– В вагоне, когда по туннелю поедем, сменим маршрут, водителя беру на себя, пока охрана расчухает, успеем ворваться внутрь, а там… – зачастил он.

– Погоди, – перебила Катя и указала на мать, – ее тоже берем. Ну-у… раз кресло большое, мы же уместимся! Да?

Оператор оценивающе оглядел женщин.

– По весу проходите, по объему… упихнетесь впритык. Задача усложняется. Но все еще выполнима. Если переодеть даму в охранника, я и пропуск могу у товарища позаимствовать, то, пожалуй…

Катерина встала, щеки горели, глаза блестели. Подошла к оператору. Медленно и чувственно провела пальцами по виску, где темнело пятно, гематома заживала плохо.

– Спасибо, друг. Оказывается, в вашем времени… тоже есть… да!.. с большой буквы мужчины. Как хоть звать-то тебя, мужчина?

– Михаил! – галантно склонил он голову, представляясь.

– Это тебе от меня, Мишенька! – она чмокнула его в щеку.