Эндрю Пайпер - Проклятые

— Спасибо вам, — сказал я, и она что–то прошептала, но это нельзя было назвать ответом, хотя смысл угадывался совершенно четко:

Просто уходите…

Уже стоя на пороге и открыв дверь, я оглянулся и посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж.

Там стоял человек и смотрел на меня сверху вниз.

Его волосы были гладко причесаны и набриолинены до блеска. Сорочка и брюки старые, но аккуратно выглажены. На его лице застыла добрая улыбка сиделки, человека, ухаживающего за больным родственником, вежливого, знающего и внушающего доверие. Он выглядел как сельский доктор в возрасте около шестидесяти лет. Добрый человек…

Я бросил взгляд на Сильвию, которая тоже взглянула туда же, куда только что смотрел я. Но, похоже, она на лестнице ничего не заметила.

— Прошу прощения за мой вопрос. Вы одна здесь живете?

— Вот уже шестнадцать лет, с тех пор, как умер мой муж, — ответила она. — Вы ищете, где бы снять жилье?

— Нет–нет. Я просто спросил.

Я вышел на улицу. День стоял необыкновенно яркий. Мой автомобиль стоял на обочине, готовый унести меня от этого соленого воздуха, запахов автозаправочной станции и этого старого дома — всего, что я постараюсь забыть, но знал, что не забуду никогда.

Но прежде, чем закрыть за собой дверь, я помахал Сильвии рукой на прощание, и в эту минуту увидел, что ее отец по–прежнему стоит на лестнице. Ласковое выражение на его лице никуда не делось, и все же нечто произошло между нами. Его глаза. Они превратились в огненно–красные точки, прожигавшие меня, словно лазером. Эти глаза, казалось, куда–то манили меня, что–то пытались сообщить. Какую–то ужасную тайну, вроде той, которую пыталась разделить со мной Эш.

А еще его глаза говорили мне, что он знает .

Знает, что у меня есть дар видеть тех, кому не положено пребывать здесь, в этом мире. Знает, что мне известно, кто он такой и все, что он натворил. И ему это все равно. Все прекрасно…

К тому времени, когда я выехал на 128–ю трассу, сгустился туман и ветер стих. Я не стал включать печку и ехал, опустив стекло, желая чувствовать свежий воздух и надеясь, что он выдует у меня из головы все звуки и голоса.

Это помогло. Однако слова Сильвии Григ по–прежнему звучали у меня в сознании. Слова, которые, казалось, могли приоткрыть дверь к спасению или закрыть ее навеки.

Невозможно отсюда вытолкнуть ее туда. Ее можно только втащить на тот берег.

Отец Вайлет хотел распоряжаться ею после смерти так же, как он распоряжался ею при жизни. А теперь он ждал, когда и Сильвия присоединится к ним. Хотел заставить ее сделать это, хотя ей, возможно, после жизни предназначалось совсем другое место. Так и Эш пыталась заставить меня войти в дом на Альфред–стрит.

А чего хочет Эш?

Снова все тот же вопрос. Но, возможно, теперь на него удастся ответить иначе, чем в те годы, когда она висела надо мной подобно мрачной туче.

Может, она хочет от меня того же, что хотела от Лайзы Гудэйл, Мишель Уинн и Вайноны Квинлен, тех девушек, с которыми она пыталась совершить поездку на велосипедах в центр города?

Эш хотела, чтобы они что–то увидели .

Я закрыл окно, включил на полную мощность печку. Но прежде, чем в салон пошел теплый воздух, я услышал, как завибрировал мой мобильник, лежавший рядом, на пассажирском сиденье. Я ожидал, что там будет послание от Уиллы — что–то вроде «Когда ты приедешь домой?», и включил экран. Однако оказалось, что мне звонили с телефона, номера которого я не знал.

Существовала вероятность, что это звонит сотовый оператор или мой агент, собиравшийся поинтересоваться, смогу ли я слетать на очередную конференцию, или тот же Лайл Кирк решил узнать, нашел ли я сестру Вайлет Григ. Но что–то подсказывало мне, что здесь — другое.

Резкая боль в груди родилась настолько внезапно, что моя левая рука соскользнула с руля и я слишком резко съехал на грунтовую обочину и затормозил. Казалось, шея моя опухла, стало трудно дышать, а в груди вспыхнул огонь. Никакое положение не приносило облегчения. Я не мог бы сказать, что это было — то ли последствия стресса, перенесенного утром, то ли просто какие–то неполадки в сердечном клапане, будь он неладен! Но вот результат — я сижу теперь в своем «Форде Фокус» на полдороге между Манчестером и Беверли!

К счастью, через некоторое время приступ прошел. Я смог выпрямиться на сиденье и наконец прослушать голосовое сообщение.

«Мистер Дэниэль Орчард? Это Марион Кросс, департамент полиции Кембриджа».

Тихий, холодный и деликатный голос профессионала, собирающегося сообщить плохую новость.

«Не могли бы вы перезвонить мне, как только будет возможно? Мой номер…»

Я тут же нажал «обратный вызов».

С каждым движением боль возвращалась. Из–за этого мне приходилось дышать, стиснув зубы. Я изо всех сил вцепился в руль, чтобы удержаться от потери сознания.

— Здесь Марион Кросс, — раздался в трубке голос. Казалось, она точно знает, кто ей позвонил, так же, как я знал, что именно она собирается мне сообщить.

— Это Дэнни Орчард…

— Спасибо, что перезвонили, мистер Орчард. Не могли бы вы сейчас же приехать…

— А в чем дело?

— Может, будет лучше…

— Да что случилось?

На мгновение воцарилась тишина, потом она заговорила. Но я проникся к ней благодарностью за эту мимолетную паузу: она доказывала, что на той стороне все–таки находится живой человек.

— Видите ли, произошел несчастный случай…

Остаток дороги назад запомнился скоростью и проливным дождем. Ливень еще больше усилился, когда я достиг пригородов Бостона, и превратился в настоящий потоп, когда я припарковался у массачусетской больницы и, промокая до нитки, бросился ко входу в отделение экстренной медицинской помощи.

Именно там, как сообщил мне по телефону голос Марион Кросс, я смогу найти Уиллу и Эдди. Она мне еще что–то говорила, однако я услышал едва половину из того, что было сказано, возможно, даже еще меньше. В момент разговора я просто отшвырнул телефон куда–то вниз под пассажирское сиденье и помчался, не разбирая дороги, в Бостон. Кажется, она что–то сказала про автомобиль и что они делают все, что могут, и про водолазов . Однако всего этого мне не требовалось. Достаточно, что я услышал: «Произошел несчастный случай» — и узнал название больницы.

В приемном покое за стеклом у треугольного стола сидел какой–то сонный парень, и я, не удержавшись, рявкнул на него: «Где они?» И тут почувствовал чью–то руку у себя на плече.

— Мистер Орчард?

Я обернулся. Передо мной стояла женщина средних лет в форме офицера полиции и с нашивкой «Кросс» на блузке.

— Они живы?

Я хотел задать не этот вопрос, однако он первым пришел мне на ум. Но, видимо, женщина посчитала его вполне уместным в этой ситуации.