Питер Уоттс - По ту сторону рифта

– Лени, нам нужно поговорить. Это очень важно. Кларк наклоняется и снимает ласты.

– Выкладывай.

– Не здесь. В моей каюте.

Кларк смотрит на нее.

– Пожалуйста.

Та поднимается по лестнице.

– А ты не собираешься снять… – Дженет останавливается, когда Кларк переводит на нее взгляд. – Неважно. Все в порядке.

Они заходят в кают-компанию. Баллард впереди. Кларк следует за ней по коридору в ее комнату. Напарница закрывает люк и садится на койку, оставляя место для Лени.

Та осматривает тесное пространство. Хозяйка завесила зеркало на переборке простыней.

Дженет хлопает по кровати рядом с собой:

– Иди сюда, Лени. Садись.

Кларк неохотно садится. Неожиданная доброта напарницы смущает ее. Она так себя не вела с тех пор…

«…с тех пор как перестала чувствовать себя главной».

– Это может показаться тебе нелегким, – начинает Баллард, – но мы должны вытащить тебя с рифта. Они вообще не должны были посылать тебя сюда.

Кларк не отвечает.

– Помнишь тесты, которые мы проходили? Они измеряли нашу толерантность к стрессу: к заточению, длительной изоляции, постоянной физической опасности – к такого рода вещам.

Лени едва заметно кивает:

– И?..

– И ты думаешь, они проверяли эти качества, не понимая какие люди будут ими обладать? Или как они такими стали?

Внутри Кларк что-то замирает. Снаружи ничего не меняется.

Баллард слегка наклоняется к ней:

– Помнишь, что ты сказала? Про скалолазов, парашютистов и почему люди намеренно подвергают себя опасности? Я читала про это, Лени. Мне нужно было понять тебя, я много читала…

«Нужно было понять меня?»

– …и знаешь, что общего есть у всех любителей острых ощущений? Они все говорят, что ты не знаешь жизни, пока не почувствовал приближения смерти, пока почти не умер. Им нужна опасность. Они кайфуют с нее.

«Ты совсем меня не знаешь…»

– Среди них есть ветераны войны, другие долго были заложниками, некоторые провели много времени в опасных зонах по той или иной причине. А настоящие маньяки…

«Меня никто не знает».

– …те, которые могут жить счастливо только постоянно находясь на грани… большинство из них начали рано, Лени. Еще детьми. А ты, держу пари… ты даже не любишь, когда к тебе прикасаются…

«Уходи. Уйди».

Баллард кладет руку на плечо Кларк.

– Как долго ты терпела надругательства над собой, Лени? – тихо спрашивает она. – Сколько лет?

Кларк дергает плечом, сбрасывает ее ладонь и молчит. Чуть перемещается на койке, отворачиваясь. «Она не хочет причинить тебе зла».

– Все так, да? Ты не просто выработала стойкость к травмам, Лени. У тебя теперь зависимость от них. Не так ли?

Кларк понадобилась всего лишь секунда, чтобы восстановить равновесие. Костюм и линзы делают все проще. Она спокойно поворачивается к Баллард. Даже слегка улыбается.

– Надругательства? Какой необычный термин. Я думала, он уже вышел из употребления после охоты на ведьм. Любишь историю, Дженет?

– Существует механизм, – начинает рассказывать ей та. – Я читала о нем. Ты знаешь, как мозг справляется со стрессом, Лени? Он качает в кровь различные стимуляторы, вызывающие привыкание. Бетаэндорфины, опиоиды. Если это происходит достаточно часто и долго, то ты подсаживаешься. И никак иначе.

Кларк чувствует какой-то звук, разрастающийся в горле, иззубренный кашляющий шум, похожий на скрип рвущегося металла. Только спустя мгновение она понимает, что смеется.

– Я не вру! – настаивает Баллард. – Можешь посмотреть сама, если не веришь мне! Разве не знаешь, сколько детей, подвергавшихся насилию, всю жизнь проводят с мужьями, которые их бьют, или они сами себя увечат, или начинают заниматься прыжками со свободным падением…

– И от этого счастливы, так? – Кларк все еще улыбается. – Им так нравится, когда их насилуют, бьют или…

– Нет, разумеется, ты несчастлива! Но то чувство, которое ты испытываешь, близко к счастью настолько, насколько это для тебя возможно. Поэтому ты путаешь их, ищешь напряжение, стресс везде, где только можешь. Это физиологическая зависимость, Лени. Ты нуждаешься в опасности. Просишь о ней. И всегда просила.

«Прошу». Баллард читала, Баллард знает: жизнь – это чистая электрохимия. Нет смысла объяснять, каково это. Нет смысла объяснять, что есть вещи гораздо хуже побоев. Есть вещи, которые хуже того, когда тебя связывает и насилует собственный отец. А потом наступает перерыв, и ничего не происходит. Он оставляет тебя в одиночестве, и ты не понимаешь, надолго ли. Сидишь за столом напротив него, заставляешь себя есть, избитые внутренности стараются вновь собраться вместе; а он треплет тебя по голове, улыбается, и ты понимаешь, передышка затянулась, и он скоро придет. Сегодня ночью, или завтра, или послезавтра.

«Естественно, я в этом нуждалась. Просила. А как еще я могла с этим справиться?»

– Слушай, – Кларк качает головой. – Я…

Но говорить неожиданно трудно. Она знает, что хочет сказать: не только Баллард умеет читать. Через призму жизни, полной сбывшихся желаний, Дженет не может понять одного: с Лени не произошло ничего необычного. Бабуины и львы убивают свой молодняк. Самцы колюшек бьют самок. Даже насекомые насилуют друг друга. На самом деле это не надругательство, это всего лишь… биология.

Но сказать подобное вслух она по каким-то причинам не может. Пытается, потом еще раз, и в конце концов наружу вырывается почти детский вызов:

– Да что ты вообще знаешь?

– Много, Лени. Я знаю, что ты подсела на боль, а потому будешь выходить со станции и продолжать испытывать рифт на прочность, провоцировать его на убийство. И рано или поздно он тебя убьет, разве ты этого не видишь? Поэтому тебе здесь не место. Поэтому тебя нужно отправить обратно. Кларк встает:

– Я не вернусь. – И направляется к люку. Баллард протягивает к ней руку.

– Постой, тебе нельзя уходить, ты должна меня выслушать. Это еще не все.

Лени кидает на нее абсолютно равнодушный взгляд:

– Спасибо за заботу. Но я могу уйти. И могу покинуть станцию, когда мне вздумается.

– Если ты сейчас выйдешь, то потеряешь все, они наблюдают за нами! Ты что, до сих пор этого не поняла? – Баллард повышает голос: – Послушай, они все про тебя знают! Они ищут таких, как ты! Проверяют нас, не знают точно, какого типа личности справятся с работой здесь лучше, поэтому смотрят, кто сломается первым! Как ты не понимаешь, вся эта программа – эксперимент! Всех, кого сюда послали: меня, тебя, Кена Лабина, Лану Чунг… Мы все – часть хладнокровного эксперимента…

– А ты его проваливаешь, – спокойно резюмирует Кларк. – Понимаю.

– Они используют нас, Лени… Не выходи туда!!!

Пальцы Дженет впиваются в Кларк, словно присоски осьминога. Та их резко отталкивает. Открывает люк, распахивает его. Слышит, как напарница встает за спиной.