Майкл Муркок - Танцоры на Краю Времени: Хроники Карнелиана [ Чуждое тепло. Пустые земли. Конец всех времен]

Джерек построил шлюзы и озера по описаниям английских озер, но, казалось, ничто не могло обрадовать ее.

— Вы склонны к излишеству, мистер Карнелиан, — заметила Амелия, изучая копию озера Тилмери, расстилающуюся на пятьдесят миль во всех направлениях, — хотя мерцающие отблески на воде получились совсем недурно, — добавила она примирительно и вздохнула. — Нет, это не годится. Простите.

И он уничтожил озеро.

Это было одно из многих разочарований. Она продолжала учить Джерека пониманию смысла Добродетели, надеясь, что он познает оную на примерах ее собственного мира. Однажды, вспомнив просьбу Браннарта Морфейла, он улучил момент и поинтересовался, как она попала в его мир.

— Я была похищена, — потупилась она.

— Похищена? Кем? Каким-нибудь путешественником во времени?

— Я спала в собственной постели, когда однажды ночью фигура в плаще с поднятым капюшоном появилась в комнате. Я пыталась закричать, но не смогла, мой голос отказался повиноваться. Незнакомец приказал мне одеться. Я и не подумала послушаться! Он настаивал, особенно упирая на то, чтобы я надела одежду, «типичную для моего периода». Я отказалась, но неожиданно одежда оказалась на мне, а я против воли встала на ноги. Он схватил меня, и я потеряла сознание. Все закружилось, а затем я очутилась в вашем мире, блуждая и пытаясь найти, наконец, какого-нибудь представителя власти, предпочтительно британского консула. Я понимаю сейчас, конечно, что у вас нет британского консула. Вот почему я, естественно, не верю, что когда-нибудь вернусь на Коллинз-стрит 23, Бромли.

— «Бромли» звучит очень романтично, — сказал Джерек. Я понимаю причину вашей грусти.

— Романтично? Бромли?… — она умолкла, съежившись на бархатном сидении локомотива, нарочито разглядывая проплывающий внизу ландшафт.

— И все-таки, я очень хотела бы вернуться домой, мистер Карнелиан.

— Боюсь, что это невозможно, — ответил он.

— По техническим причинам? — она никогда прежде не настаивала на подробностях, Джерек всегда умудрялся внушить ей впечатление, что это, скорее, «совершенно невозможно», чем просто «очень трудно», передвигаться в обратном направлении во Времени.

— Да, — сказал он. — По техническим причинам.

— А мы не можем нанести визит тому ученому, про которого вы говорили? Браннарт Морфейл, кажется? И порасспросить его как следует?

Джерек не хотел потерять ее. Он прирос к ней «душой и телом», или, по крайней мере, он думал так, не будучи уверен, что означает «душой и телом». Он покачал головой, подчеркивая сказанное. К тому же, налицо были все признаки более теплого отношения к нему. Вполне возможно, что она скоро станет его возлюбленной, поэтому Джерек не желал, чтобы она отвлекалась на посторонние вещи.

— Это бессмысленно, — сказал он. — Особенно потому, что вы, насколько я могу судить, прибыли сюда не в машине времени. Я никогда не слыхал о подобном раньше. Я считал, что всегда требуется машина времени. Ах, если бы узнать, кто ваш похититель? Этот человек, конечно, был не из моего времени?

— Я припоминаю, что он был в капюшоне.

— Неужели?

— Все его тело было скрыто плащом. Может быть, это даже был не мужчина. Этим человеком могла быть женщина. Или зверь с какой-нибудь планеты, подобный тем, что содержатся в ваших питомниках.

— Все это очень странно. Может быть, — мечтательно протянул Джерек, — это был посланец Судьбы, соединивший сквозь столетия Двух Бессмертных Влюбленных, — он наклонился к ней и взял за руку. — Наконец мы вместе…

Она отдернула руку.

— Мистер Карнелиан! Я думала, мы согласились прекратить подобную чепуху!

Он вздохнул.

— Я могу скрывать свои чувства, миссис Амелия Ундервуд, но я не могу изгнать их. Они во мне и днем, и ночью.

Она одарила его мягкой улыбкой.

— Я уверена, это только слепое увлечение, мистер Карнелиан. Я должна признать, что нахожу вас довольно привлекательным, в общем смысле, конечно, но не забывайте я замужем за мистером Ундервудом.

— Но мистер Ундервуд находится за миллионы лет отсюда.

— Это не имеет значения.

— Нет, имеет. Мистер Ундервуд мертв, Вы вдова, — он успел подробно расспросить ее об этих обычаях. — А вдова может снова выйти замуж! — находчиво добавил он.

— Я только условно вдова, мистер Карнелиан, вы это хорошо знаете, — она строго смотрела на него, пока он мрачно топтался на подножке и чуть не выпал из локомотива от возбуждения. — Мой долг всегда помнить о возможности найти средство вернуться в собственный век.

— Эффект Морфейла, — сказал он. — Вы не сможете остаться в прошлом, посетив хоть раз будущее. Во всяком случае, надолго. Я не знаю, почему. Не знает и Морфейл. Примиритесь с тем, миссис Амелия Ундервуд, что вам придется провести здесь вечность. Поэтому проведите ее со мной!

— Мистер Карнелиан, ни слова больше!

Он пригорюнился, стоя на дальнем конце подножки.

— Я согласилась коротать время в вашем обществе потому, что считала своим долгом просветить вас в какой-то мере в вопросах морали. И я продолжу эти попытки. Тем не менее, если через какое-то время я удостоверюсь, что вы безнадежны, я махну на вас рукой и откажусь встречаться с вами. Неважно, буду ли я вашей пленницей или нет.

Джерек вздохнул.

— Хорошо, миссис Амелия Ундервуд. Но месяц назад вы обещали объяснить, что такое Добродетель, и как я могу постичь ее. И до сих пор не сделали этого.

— Вы заблуждаетесь, я все объяснила, — ответила она. Ее спина стала чуть прямее. — Но если вы настаиваете…

И она рассказывала ему историю сэра Персифаля, [16] «… и она рассказала ему историю сэра Персиваля…» Персиваль (Парцифаль) — герой одноименного мистическо-религиозного романа немецкого писателя XII века Вольфрама фон Эшенбаха. Персифаль — символ рыцарства и преданности идеалам. пока золотой, украшенный драгоценными камнями локомотив пыхтел в небе, оставляя позади величественные облака серебристо-голубого дыма.

И так шло время, пока миссис Амелия Ундервуд и Джерек Карнелиан глубоко не привязались друг к другу так, словно они были женаты (Джерек, с его чрезвычайными способностями к адаптации, не придавал этой условности значения), к тому же они были равны. Даже миссис Амелия Ундервуд вынуждена была признать некоторые преимущества такой ситуации.

У нее не было никаких обязанностей, кроме воспитания Джерека и ведения домашнего хозяйства. И ей не нужно было сдерживаться, когда хотелось сделать остроумное замечание, ведь Джерек не требовал того внимания и уважения, которые были необходимы мистеру Ундервуду в их бытность в Бромли. И миссис Амелия Ундервуд в этом несносном декадентском веке впервые ощутила, что такое свобода. Свобода от страха, от обязанностей, от неприятных эмоций. А Джерек был любезным и проявлял огромное желание доставить ей удовольствие, искренне ценя ее характер и красоту. Ей иногда хотелось, чтобы все было по-другому, чтобы она и в самом деле была вдовой. Или незамужней девицей в своем собственном времени, где она и Джерек могли бы обвенчаться в настоящей церкви с настоящим священником. Когда появлялись такие мысли, она решительно гнала их от себя. Ее долгом было помнить, что однажды она может вернуться на Коллинз Стрит— 23, Бромли, причем желательно весной 1896 года, ночью 4 апреля в три часа утра (именно тогда, когда ее похитили), дабы никто не смог узнать, что произошло. Она хорошо понимала, что никто не поверит правде, и что догадки будут гораздо более обыденными, не сулящими ничего хорошего, нежели та действительность, в которой она находилась. Оттого момент ее возращения выглядел не слишком многообещающим. Но как бы то ни было — долг есть долг.