Питер Уоттс - Эхопраксия

«Добро пожаловать на перемирие».

Брюкс пошел на звук. Он сильно сомневался, что сможет помочь, хотя оставался вариант эвтаназии. Однако если оно кричало, то, возможно, еще могло говорить. И рассказать… хоть что-то…

В некотором роде оно уже говорило. Например, Брюкс понял, что перед местной напастью равны далеко не все. Похоже, Двухпалатники повалились буквально за несколько минут — их схватили за горло и превратили в мучающийся камень прежде, чем они успели закричать. Правда, не все. На вампиршу и ее миньонов зараза не действовала. Еще на крикуна и на Дэна.

Пока.

Но он, несомненно, был заражен. Что-то уже работало над периферийной проводкой, замыкало управление мелкой моторикой и пробиралось дальше, по главным кабелям. Может, у крикуна все началось раньше, и он — это Брюкс минут через десять? Может, он тут, за этой дверью?

Дэн распахнул ее.

Внутри оказалась келья, ничем не отличавшаяся от той, где спал Брюкс, но на полу, скользком от мочи, корчился Лаккетт, словно налим на крючке. Его ряса превратилась в мокрую тряпку от пота, который потоками тек с лица и конечностей послушника; от промежности расходились темные пятна.

На крючок он попался не ртом. Тот шел из порта на шее, трясущимся волокном, уходил в розетку, расположенную на стене, чуть выше пола. Лаккетт бился в конвульсиях. Он ударился головой о край перевернутого стула. От сотрясения вроде немного пришел в себя: перестал кричать, взгляд прояснился и что-то, похожее на сознание, мелькнуло под толстым слоем тупой животной боли.

— Брюкс, — застонал Лаккетт. — Брюкс, возьми… О, черт, как больно…

Дэн встал на колени и положил руку на плечо мужчины:

— Я…

От прикосновения послушник резко дернулся и снова заорал:

— Больно! Как же, сука, больно!

Он судорожно махнул рукой: судя по всему, жест был намеренным — указанием, пробившимся сквозь рев помех от миллиона закоротивших двигательных нервов. Брюкс подчинился и подошел к небольшому шкафчику со стеклянными дверцами, установленному прямо в стене. Ромбики лечебной керамики аккуратными рядами стояли за дверцей: СЧАСТЬЕ, ОРГАЗМ, УГНЕТАТЕЛИ АППЕТИТА…

АНАЛЬГЕТИК.

Брюкс взял лекарство с полки, встал на колени рядом с Лаккеттом и схватил его за оптоволокно у затылка: запутался, принялся неуклюже шарить, когда пальцы не расслышали команду мозга. Послушник снова закричал, выгнулся от конвульсий, его спина походила на натянутый лук. По комнате поплыл запах кала. Брюкс наконец ухватился за рычаг и повернул. Гнездо со щелчком освободилось. Свет залил стены бурным потоком: сигналы с камер, графики кривых, пустыня, окрашенная кричащей мешаниной искусственных расцветок. Некий ручной оракул, лишившись прямого доступа в мозг Лаккетта, продолжил беседу уже в реальном мире.

Брюкс со щелчком вставил в паз болеутолитель. Послушник тут же обмяк; его пальцы по-прежнему дергались и тряслись, но тут действовало чистое электричество. Дэн решил, что Лаккетт потерял сознание, но тот неожиданно глубоко, полной грудью вздохнул и произнес:

— Так-то лучше.

Дэн взглянул на его дрожащие пальцы, потом на свои.

— Нет, это…

— Не моя юрисдикция, — закашлялся Лаккетт. — И не твоя. Благодари свою счастливую звезду.

— Но что это? Должно быть лекарство. — Он вспомнил: розетта монстров, и вампирша в самом ее центре двигается без затруднений по умирающему полю боя, — Валери…

Послушник покачал головой:

— Она на нашей стороне.

— Но она же…

— Не она, — он повернул голову, устремив взгляд на тактическую схему окружающей пустыни, обновлявшуюся в режиме реального времени: посреди мишени — монастырь, по периметру — затейливые иероглифы. — Они.

«Они весь день предпринимают необходимые действия».

— Что вы сделали? Что вы сделали, черт побери?

— Сделали? — Лаккетт опять закашлялся, ребром ладони отер кровь с губ — Ты же был здесь, друг мой. Нас заметили. И теперь мы… можно сказать, пожинаем бурю.

— Они не стали бы просто… — «С другой стороны, почему нет?» — Они выдвинули ультиматум? Дали нам возможность сдаться или…

Лаккетт взглянул на него с равной смесью жалости и удивления.

Брюкс выругался про себя — выглядел полным идиотом. У него вчера целый день болела голова. Аэрозольная установка Мура! Никакой артиллерии, смертельные канистры не летели со свистом по пустыни. Эта штука дрейфовала вместе с ветром, никем не замеченная. Даже специально выведенные микробы не убивают сразу. Всегда есть инкубационный период, парочке спор-везунчиков нужно время, чтобы угнездиться в легких и породить достаточно большую армию, свалить человеческое тело. Даже магии экспоненциального роста требуется время для явления себя народу.

Враг…

«Люди вроде тебя», — говорила Лианна.

…запустил план в действие в тот самый момент, когда начал выстраивать оборонительный периметр. Даже если бы весь орден Двухпалатников вышел наружу с поднятыми руками, это уже ни черта не значило бы: оружие попало в их кровь, и белых флагов оно не видело.

— Как вы им позволили? — зашипел Брюкс. — Вы же вроде гораздо умнее нас, все из себя постсингулярные, вашу мать! Должны быть на десять шагов впереди любого плана, который мы, тупые троглодиты, можем изобрести. Как вы такое позволили?

— О нет, все идет согласно плану, — Лаккетт похлопал его по плечу спазматической ладонью, дрожавшей от короткого замыкания.

— Какому еще плану? — Брюкс еле сдержал истерический смех. — Мы все покойники…

— Даже Бог не может предвидеть все. Слишком много переменных, — Лаккетт снова закашлялся, — Но не стоит беспокоиться. Мы предусмотрели варианты, которые не могли предусмотреть…

Через открытую дверь — по коридору, сквозь узкие высокие окна и запертые ворота, стеклянные панели, выходившие в сад и пустыню, — донесся слабый свист. С доплер-сдвигом. Приглушенный стук какого-то удара поблизости.

— Зачистка пошла, — невозмутимо заметил Лаккетт, — Сейчас-то уже какой смысл скрываться?

Брюкс понурился, уткнувшись лбом в руки.

— Не беспокойся, старина. Еще не все кончено, по крайней мере, для тебя. Логово Джима ждет!

Дэн поднял глаза:

— Джим… но…

— Я тебе говорил, все идет по плану. — Спазмы волнами прошли по телу послушника. — Иди.

Потом Брюкс услышал еще один звук — глубокий, грохочущий, поглотивший и кашель изувеченных, и свистящий ор входящего паралича. Он почувствовал вибрацию огромных лопастей, раскручивавшихся глубоко под землей, и услышал глухое шипение пара, введенного в шахты. Растущий барабанный бой чудовища — стихии, рвущей собственные цепи.

— Это больше похоже на план, — пробормотал Брюкс.

Мур был в своем бункере, но разворачивающимся шоу не управлял. На смарткраске не мигали контрольные панели: никаких бегунков, шкал или кнопок. Все дисплеи работали в одну сторону. Где-то в другом месте Двухпалатники запускали двигатель, а Мур наблюдал, сидя в блиндаже.