Татьяна Трунова - Стремянка в небо

- Велосипед изобретать не надо, - посоветовал ему Антон Павлович. - У вас же с Шотиком Арменовичем были наметки? Куда имеет смысл сунуться, с чего начинать, ну и так далее.

- Про Маратов дом рассказывать?

- Маратов дом пропустим. Мы его после вас обшарили так, что никаких тайн там не осталось.

- Дед Марат действительно там бродит?

- Бродит, бродит, но это не ко мне, это к родственникам и священнику. Если так уж хочешь, сходи в церковь, поставь свечку за упокой. Хотя вряд ли поможет. Крепко старикан обижен.

- Хе, а как же болото? Помните, я вам рассказывал о золотистом тумане? Может, они в нем скрываются?

- Увы. Золотистый туман, провалы во времени - они все свидетельствуют лишь о том, что в том месте находится геологический разлом. Он подробно описан в научной литературе и к пришельцам не имеет никакого отношения. Кстати, постарайся там больше не бродить. Место опасное. Про "Марию Селесту" читал?

- Э-э... Это корабль, который пришел к месту назначения без экипажа? Помнится, там еще даже чайник в камбузе горячий был и никакого беспорядка, как будто экипаж отвалил в шлюпке или дисциплинированно попрыгал в воду. Непонятно зачем, корабль-то целехонький.

- Во-во. Не повезло беднягам: проходили над разломом, когда он вздумал активизироваться. Жива осталась одна канарейка и то потому, что у нее мозгов мало было.

Живое воображение дарит излишнюю впечатлительность. Петя припомнил, как его звали призрачные голоса, как он был готов подчиниться их зову, и по спине у него с топотом пробежало стадо ледяных мурашек. Он передернулся. Поддиванье, приоткрытая дверь в соседнюю комнату, закуток у печки сразу приобрели зловещий оттенок. И то сказать, с чудесами не угадаешь, откуда они полезут. Хорошо, если чудеса добрые, а если нет?

- Развалины церкви со старым погостом, - медленно произнес он. - Подойдет?

- Подойдет, - Антон Павлович раскрыл пискнувший ноутбук и защелкал по клавишам. Пальцы его летали, выдавая уверенное знакомство с заморской техникой.

- Еще динозаврикова дорога.

- Что с дорогой?

- Если идти по ней ночью, то можно встретить призрачный силуэт мальчика. Призрак бежит навстречу, махает руками и чего-то кричит. Чего - непонятно. Исчезает он ровно в тот момент, когда пора менять штаны. Исчезает, а по лицу ровно холодным ветром мазнет. Ступор такой нападает, жуть! Причем ступор чужой, наведенный.

- Может, полные штаны вниз тянут, двинуться не дают? - голос Антона Павловича полнился скепсисом.

- Я вам рассказываю, а вы смеетесь, - обиделся Петя. - Сами же просили!

- Охо-хонюшки, грехи наши тяжкие, - совсем по-деревенски вздохнул шеф Специального Отдела. - Сам хоть видел?

- Сам не сам, но люди рассказывали.

- Понятно. Еще?

- Есть поляна повешенников. Три случая самоубийства за сто лет!

- Мда. Наверное, там сук удобный.

- Опять смеетесь, - уличил его Петя.

- Я не смеюсь, просто это как-то...., - Антон Павлович повертел в воздухе пальцами, - мелко.

- Тогда все.

- Может, еще повспоминаешь?

- Ну... Дорога, где я того шерстистого кобчика повстречал.

- Проверим.

- Слушай, как все? А старый погост, а церковь? - Арменыч подкрался незаметно.

- Знает он про них, - махнул рукой Петя.

Арменыч задумался, потом неуверенно спросил:

- Рассказы про то, как ведьма вылетела в трубу, а черт поутру превратился в шар, который с воем растаял в воздухе, вас не интересуют? Так же как и гуляющий возле кладбища человек, не оставляющий следов?

- Это все деревенский фольклор. Не то, не то...

- Тогда давайте начнем с церкви. Хорошая церковь: кирпичная, страшная, с целым хвостом слухов и страшилок. А?

- Уболтали, - устало выдохнул Антон Павлович, захлопывая свою плоскую машинку. Выглядел он странно довольным. - Начнем с церкви. Но память все равно напрягайте.

- Когда отправляемся? - осведомился Арменыч. Его карие глаза мерцали, словно у кота в предвкушении славного обеда.

- Сейчас.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

До церкви ехали недалеко, зато с шиком - колонна машин растянулась на добрые полкилометра. Пыль и пара гавкающих дворняг составляли ее свиту. Она, эта свита, могла показаться скромной только для посторонних. И то, только до тех пор, пока они не попадали в ее орбиту. Тогда кашель вкупе с желанием заткнуть уши быстро внушали к подобной свите почтение. Людское же население деревни, изнывало от любопытства: оно скапливалось за окнами, тянуло шею из дверей и занималось будничными делами у самой калитки. Любопытство это было каким-то душно-концентрированным. Петя ощущал его физически, настолько густо его аура висела в воздухе. Ему даже чудилось, что оно протуберанцем тянется за пылящей автоколонной, желая узнать, куда, ну куда же, отправилась такая прорва машин. "Хрен я вам скажу, соседи дорогие! - подумалось Пете. В комфортабельном салоне джипа, за тонированными стеклами мысль казалась очень приятной. Он улыбнулся и тут же нахмурился: "Детский сад, штаны на лямках. Его везут черт знает куда, а он туда же, лыбится как параша. Серьезнее надо быть, серьезнее". Антон Павлович, сосредоточенно крутивший баранку, это нахмуренность уловил, но понял ее неправильно:

- О брате беспокоишься? Зря. Все с ним будет в порядке. И с ним, и с матушкой твоей.

Помолчал, повторил:

- Не надо беспокоиться.

- А я чего? Я и не беспокоюсь, - буркнул Петя.

Через десять минут сбоку замелькало коричневое пятно церкви. Поворот, грузный скачок машины на колдобине...

- Прибыли, - сообщил Антон Павлович, выключая мотор.

- Вижу.

С непривычки Петя едва не навернулся с порожка машины, однако выправился и сошел солидно, уверенно. Впереди расстилалась лужайка с холмиками. При свете дня они желтились жухлой травой и выглядели безобидно. В синем-синем небе не было ни облачка. Припекало солнце. Зной был уже совсем слабенький, осенний, но цикадам его хватало. Они заливались звонко, как будто звали лето задержаться еще на месяцок. Покойники и всякие таинственные, не совсем чистые силы, выглядели в подобном окружении полной глупостью.

Вспомнив, что творилось последние дни, Петя поежился. Его доверие к чудному деньку как-то сразу исчезло.

- Если совсем страшно, оставайся, - щедро предложил Антон Павлович.

- Еще чего! С вами пойду, - угрюмо проворчал парень. Кэгэбэшная манера Антона Павловича все знать начала его раздражать. - Можно подумать, не с нашим Вышелесом беда творится.

- Вот ты сознательным стал, - удивился Арменыч, подходя к ним и чиркая спичкой в попытках зажечь мятую сигарету. Спичка зажигаться отказалась, пустив на прощанье вонючую струйку дыма. Вторая и третья повели себя аналогичным образом.

- Станешь тут сознательным. Непонятно, то ли съедят нас всех, то ли благ разных накидают. Да и с братом фигня какая-то. Может он мне и не брат, а тварь болотная. Как тут узнаешь?