Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

- Меня в десант забирают с повышением в звании и должности, - сказал он смущённо. - Хотел бы узнать, кому обязан?

- Субботины мы, - ответила Мусенька. - Александр и Мария. В миру - Шурик и Муся.

- А я - Виктор Алябьев. Наконец-то толком представился. И, знаете, в комиссии разброд и шатание. Поговаривают о ренессансе бипланов. Ну и шороху вы навели!

***

Этой ночью мы долго разговаривали. Дело в том, что несколько сегодняшних событий показались мне нелогичными. Из разряда - так не бывает. Вот о них мы и рассуждали, перебирая по памяти слова, интонации и сравнивая свои впечатления.

Знаете, если с той Муськой - маленькой и шебутной - мне было интересно и тревожно, то с этой - взрослой и моей - тоже безумно интересно и не менее тревожно. Но оба эти чувства стали другими. Хотя... зря я об этом. Ни я, ни обе Мусеньки терпеть не могут розовых соплей. Знаете, что она мне обычно говорила, если мы спорили? "Короче, Склихасовский". Или: "Конкретней! Он пришёл - она сказала". Ну да, заводным в нашей семье всегда был я. И более впечатлительным. Но под каблуком себя никогда не чувствовал.

Часто ли мы спорили? Часто. Даже до ссор дело доходило. Но потом как-то сближали позиции - не было среди нас вечно неправого.

Вот и сейчас, просеяв то, что видели и слышали, пришли к общему выводу - что-то тут нечисто. Дело в том, что товарищ Сталин не поинтересовался ни чьими именами. Он что? Знал нас? В лицо - вряд ли. Какая-то наигранность, как нам обоим показалось, сквозила в его высказываниях. То есть, меня и мой "Сарай" использовали в каких-то не вполне понятных целях. Аппаратные игры? Или шпионские комбинации? А, может, нас проверяли? Напугали до полусмерти и наблюдали, не свалим ли по-тихому, едва запахнет жареным? В принципе, мотоцикл-то у нас не отобрали - на нём мы тоже могли уехать далеко. Тем более - я при деньгах, которых хватит, чтобы устроиться в отдалённом месте, где искать нас, не переискать!

Очень мутная ситуация. Но риска немедленного ареста, пожалуй, нет. Так мы оценили наши ближайшие перспективы и решили вести себя естественно, не выказывая тревоги. Потому что являемся частью процесса, логику которого до конца не понимаем.

***

Были взлёты с полной нормальной загрузкой, с максимальным перегрузом. Наш самолёт взвесили, сняли внешние размеры, постучали по самым разным местам, покачали и пошатали всё, за что могла ухватиться рука. По грузоподъёмности мы перекрыли все мыслимые для этого времени нормы.

Да, виноват. Такие уж технические решения использовал, поставив во главу угла лёгкость конструкции. То есть рассчитал аппарат без излишнего запаса прочности - только в нужную меру. Возможности машины заметно ограничены - взлёты, посадки, виражи - никакого высшего пилотажа, кроме пологого пикирования, при котором скорость не возрастает больше ста шестидесяти километров в час.

Если наклонить нос сильнее, то при слишком энергичном выводе можно потерять крылья. То есть, при желании, сломать эту машину не слишком трудно. Сам поражаюсь, как Мусенька её не угробила, когда мы бомбометали? Хотя, чего я раскудахтался - она очень опытный летчик. Если даже чего-то не знает, способна почувствовать по поведению самолёта.

Высокая комиссия постановила начать производство этих аппаратов прямо здесь, в Горьком. И обязала заводское КБ выполнить конструкторскую и технологическую документацию на основании моих эскизов и обмеров действующего экземпляра. Для меня это означало разлуку с любимой - ей нужно возвращаться, чтобы приступить к практике в своём техникуме, а меня ждут портянки чертежей, которые нужно проверить и согласовать. Авторский надзор, так сказать.

Но сначала - о делах семейных. Как вы понимаете, мы с Мусенькой супруги, несмотря на отсутствие штампа в паспорте. Да и нет его у моей лапули - для всех она ещё до этого не доросла. Но мы, всё равно семья. И у нас есть общая на двоих огромная забота - вывезти из зоны будущей румынской оккупации её семью. Сюда - под Горький. В село, где находится колхоз "Луч".

В сам колхоз, конечно, наведались. Пока мы с Фимкой рыбачили, моя вторая половина осматривала пустующий жилой фонд и толковала с председателем сельсовета. В принципе, всё решаемо, если новосёлы вступят в колхоз. А это - отец с матерью. Сёстры пока как бы ещё малы. Для младшей тут есть своя начальная школа, а старшей придётся ходить в семилетку в другое село километров за шесть. В этом плане дома лучше - там семилетка своя.

Вообще-то родители у нас - люди молодые. Ранние браки в это время не такая уж редкость. Им обоим немного за тридцать. И сама Мусенька у них в авторитете - это ведь она придумала заниматься курами, и породу правильно выбрала, и всё организовала. Сестриц построила, да и маменькой не раз руководила. В какой-то мере, батьки её слушаются. Но настолько ли, чтобы сорваться из родных мест и переехать за тысячи километров?

Нам обоим тревожно. И боимся приоткрыть перед ними завесу будущего, и не знаем, как убедить.

Самим нам здесь нравится, как нравилось и в прошлой жизни. Поля в этом хозяйстве не очень большие - кто же станет пахать заливные луга? Зато пастбищ и покосов вокруг немало. Прикинув одно к одному, моя дражайшая и подкатила к председателю колхоза с интересным с её точки зрения бизнес-планом. Ведь нам в этом селе нужен домик, но вступать в колхоз мы не можем. Однако если подадим хорошую мысль товарищу председателю, да ещё и пособим с её воплощением - вдруг он перестанет упираться и даст нам возможность обзавестись тут жильём? А мы летом сорок первого уж как-нибудь заманим обманным путём Муськиных предков вроде как в короткую поездку проведать дочку с зятем, или на свадьбу зазовём. А там они и насовсем тут останутся. Война же начнётся. Всё перепутается. Ну, хоть такой шанс. Только бы председателя уломать!

Не, ну сам я в эти дела глубоко не врубался - хозяйственные вопросы больше по Мусиной части. Да и дела меня позвали - начались испытания двадцатитрёхмиллиметровой авиапушки конструктора Таубина. И я заторопился.

Пушку Таубин сделал, на мой взгляд, просто отличную. Единственный недостаток - питание из магазина, а не ленточное. Но, такова эпоха - даже на Максимах используют брезентовые ленты. Металлические только для авиационных ШКАСов. Многого в стране не хватает. Материалов, технологий, специалистов. С другой стороны емкость этого магазина восемьдесят один патрон, в то время как боекомплект пушек на Мессерах некоторых модификаций был всего пятьдесят или шестьдесят выстрелов. То, что пушку зарубят и почему, было мне заранее известно, но для того чтобы её отстоять моего авторитета в кругах руководителей нашей авиации явно не хватало. Представьте себе шестнадцатилетнего юнца, пытающегося в чём-то убедить солидного красного командира в звании, аналогичном генеральскому!