Нил Бастард - Переносчик смерти

Власть в стране перешла к переходному правительству. Не знаю, как дело пойдет дальше, но сейчас его члены выглядят вполне здравомысляще.

Враждующие группировки были вынуждены сложить оружие. Очаги сопротивления войскам ООН наблюдались лишь в нескольких районах. Да и то вскоре они сами собой угасли, так как лихорадка Эбола стала выкашивать таких вот непримиримых субъектов.

Есть, правда, один удручающий нюанс. Некоторая часть фундаменталистов и поборников военной хунты сумела покинуть страну. Они на катерах ушли в Средиземное море. Предположительно их целью стала Лампедуза, где находится лагерь для беженцев, прибывающих туда со всей Африки.

Мне не хочется быть пессимистом, но это бегство может стать опасным не только для лагеря, но и для всей Европы. Ведь неизвестно, сколько инфицированных людей было среди беглецов.

Так что у соответствующих служб прибавилось работы. Если не будут приняты необходимые меры, то североафриканская пандемия может обрести трагическое продолжение.

Когда Агизур от себя и от имени своей матери пригласил нас в гости, мы отказываться не стали. С одной стороны, не хотелось обидеть парня и роженицу. С другой же, мы решили наконец-то использовать свое законное право на отдых. Ведь несколько недель нам довелось работать не покладая рук. Практически без передышек.

И вот теперь, более чем через месяц после нашей встречи на аэродроме, мы снова в Каменистой Сахаре. Берберский клан празднует рождение дочери Кахины. Гости собрались в нескольких больших шатрах. Шум. Веселье. Пир горой.

К нам здесь относятся с большим уважением. Люди благодарят нас и за спасение соплеменников, и за принятые роды. Каждый считает своим долгом выразить нам свою признательность и как-то угодить. Это несколько напрягает, однако избежать подобного гостеприимства невозможно. Нам приходится попросту расслабиться и получать удовольствие от всего этого действа.

Я смотрю на все, что тут происходит, и не могу сдержать искренней улыбки. Если вдуматься, то это праздник в честь победы жизни над смертью.

Я делюсь своей мыслью с Аркадием Федоровичем и Йорданом. Они тоже начинают улыбаться и подтрунивают надо мной. Мол, потянуло Артемку на философствования.

Я отвечаю, что удивительного в этом ничегошеньки нет. Особенно после всех испытаний, выпавших на нашу долю.

Наши разглагольствования прерывает Агизур. Он еще раз благодарит нас за все, затем справляется, комфортно ли мы себя здесь чувствуем.

— Все хорошо. Не беспокойся, — отвечаю я за всех и, не дожидаясь его реакции, спрашиваю: — А сам-то ты как? Небось доволен, что у тебя сестричка появилась?

— Доволен, — довольно сдержанно говорит он. — Хотя я всегда мечтал о брате.

— Ты не печалься, — уловив его настроение, заявляю я. — Это ведь даже хорошо, что родилась девочка. Знаешь, почему так?

— Нет. Расскажи.

— У нас, у русских, есть народное поверье, — принимаюсь объяснять я. — Рождение девочек в самый напряженный для страны момент означает, что войны не будет.

— Хочется верить, что это правильное поверье, — с улыбкой замечает парень. — Ведь не зря мама назвала ее Тамим. На нашем языке это означает «радость» или «восторг».

— Вот видишь, значит, тебе не стоит печалиться, — снова подбадриваю его я. — Мама у тебя еще молодая и очень красивая. Она наверняка выйдет замуж, когда ей позволят сделать это ваши обычаи. Надеюсь, к тому времени в вашей стране воцарится мир и поверье, о котором я тебе рассказал, не будет работать. Когда у твоей мамы родится сын, он будет счастлив.

— Из-за мира в стране? — робко высказывает догадку Агизур.

— И из-за мира, и потому, что у него есть заботливая сестра и мужественный старший брат, — говорю я и по-отечески хлопаю собеседника по плечу.