Джон Толкиен - Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма

Тортхельм.

Пал он, последний в роду эрлов,

древле славных владык саксонских;

в песнях поется - они приплыли

из восточных англских владений

и валлийцев ковали рьяно

на наковальне войны. Немало

королевств они захватили,

покуда остров не покорился!

С севера ныне грядет угроза:

ветер войны в Британии веет.

Тидвальд.

То-то продул он нам шею! Так же

простудились и те, кто прежде

эту землю пахал. Поэты

пусть поют, что придет на ум; пираты ж.

пропадом пусть пропадут! Поделом им!

Пахарь убогий скудную землю

потом праведным поливает

но приходит захватчик злобный,

и ограбленным остается

умереть и ее удобрить,

жен и детей оставив рабами!

Тортхельм.

Этельреда не так-то просто

победить - Виртгеорн равняться

с ним не мог бы; ему не чета он!

Да и Анлаф этот Норвежский

тоже не Хенгест с Хорсой.

Тидвальд.

Надеюсь,

надо надеяться! Подними-ка

за ноги тело: пора в дорогу.

Я под мышки, ты под колени

подхвати его и повыше

подними. Ну, все! Наконец-то.

Тряпку сверху накинь.

Тортхельм.

Негоже

грязным тряпьем покрывать останки;

чистый лен ему подобает.

Тидвальд.

Что ж, покуда другого нету.

В Мэлдоне ждут монахи с аббатом.

Припозднились мы. Залезай-ка!

Плачь, молись - поступай как знаешь.

Я же сяду на перед.

Щелкает кнутом.

Трогай

мало-помалу, милашки!

Тортхельм.

Боже,

ниспошли нам доброй дороги!

Молчание. Слышен только перестук копыт и скрип колес.

Колымага скрипит и стонет

так, что и за сто миль услышишь.

Снова молчание; на этот раз оно длится дольше.

Куда мы едем? И долго ль ехать?

Ночь на исходе, и дрема долит,

и давит усталость. Что же умолк ты?

Тидвальд.

От речей разоренье сердцу;

отдыхал я. Однако глупый

задал вопрос ты. Куда мы едем?

В Мэлдон, вестимо, к монахам. А дальше

в Эли, в аббатство; путь неблизкий.

Рано иль поздно приедем. Правда,

нынче дурны дороги. На отдых

не рассчитывай. Или решил ты,

что перину тебе подстелят?

Кроме трупа, другой подушки

предложить не могу. Пожалуй,

прикорни на нем.

Тортхельм.

Ну и груб же,

Тида, ты.

Тидвальд.

Говорю я просто

вот ты и взвился. А скажи я

по-возвышенному, стихами

"главу преклонил я на грудь владыки

возлюбленного, и влагою слезной

обезглавленного омыл я;

так мы странствовали, слившись

воедино - вождь и воин,

преданный раб и повелитель,

У пристани, где приют последний

примет его и упокоит",

ты бы не оскорбился, Тотта!

У меня и своих немало

дум, забот и сомнений. Дай же

мне покой, помолчи немного.

Жаль мне тебя, и себя не меньше.

Спи, мой мальчик! Мертвый не встанет,

скрип тележный услышав; спящих

беспокоить не будет. Спи же!

Обращается к лошадям.

Н-но, голубушки! Торопитесь!

Ждут вас стойла, овес и отдых:

жадность чужда чернецам элийским!

Телега скрипит и качается. Стучат копыта. Молчание. Вдали появляются огоньки. Из телеги доносится голос Тортхелъма; он в полудреме.

Тортхельм.

Во тьме ночи теплятся свечи,

но гулок хор под холодным сводом:

то панихиду об упокоеньи

души усопшего служат в Эли.

Века проходят и поколенья,

рыдают жены, растут курганы,

и день сменяется днем, и пыли

все толще слой на старом надгробье,

крошится камень, род угасает,

и гаснут искры горящих жизней,

едва успев над костром вспыхнуть.

Так мир меркнет; встает ветер,

и гаснут свечи, и ночь стынет.

Пока он говорит, огоньки постепенно меркнут. Голос Тортхельма становится громче, но это по-прежнему голос человека, который говорит во сне.

Тьма! Везде - тьма, и рок настиг нас!

Ужели свет сгинул? Зажгите свечи,

огонь раздуйте! Но что там? Пламя

горит в камине, и свет в окнах;

сходятся люди из тьмы туманов,

из мрака ночи, где ждет гибель.

Чу! Слышу пенье в сумрачном зале:

слова суровы, и хор слажен.

Воля, будь строже, знамя, рей выше,

Сердце, мужайся - пусть силы сякнут:

Дух не сробеет, душа не дрогнет

пусть рок настигнет и тьма наступит!

Телега с грохотом подпрыгивает на ухабе.

Ну и толчок, Тида! Растряс все кости

М сон стряхнул. До чего же зябко,

и темнота - ничего не видно.

Тидвальд.

Встряска, вестимо, сну не на пользу.

Вот спросонок и знобче... Странный

сон тебе снился, Тортхельм! О ветре

ты бормотал, о судьбе и роке,

дескать, тьма этот мир поглотит,

гордые, безумные речи:

так бы мог сказать и язычник!

Я не согласен с ними! До утра

далеко, но огней не видно:

всюду мгла и смерть, как и прежде.

Утро же будет подобно многим

утрам: труд и потери ждут нас,

битвы и будни, борьба и скорби,

пока не прейдет лицо мира.

Телега грохочет и подпрыгивает на камнях.

Эк, подбросило! Что за притча!

Дурны дороги, и нет покоя

добрым англам в дни Этельреда!

Грохот телеги затихает вдали. Наступает тишина. Издали доносится пение; постепенно оно становится все громче и громче. Вскоре можно уже различить и слова, хотя голоса еще далеко.

Dirige, Domine, in conspectu tuo viam meam.

Introibo in domum tuam: adorabo ad templum

sanctum tuum in timore tuo.

Голос в темноте.

Печальны песни чернецов из Эли.

Греби и слушай. Чу! Опять запели.

Пение становится громким и ясным. Через сцену проходят монахи со свечами в руках; они несут погребальный одр.

Dirige, Domine, in conspectu tuo viam meam.

Introibo in domum tuam: adorabo ad templum

sanctum tuum in timore tuo.

Domine, deduc me in institutia tua: propter inimicos

meos dirige in conspectu tuo viam meam.

Gloria Patri et Filio et Spiritui Sancto: sicut erat

in principio et nunc et semper et in saecula

saeculorum.

Dirige, Domine, in conspectu tuo viam meam[7] .

Монахи медленно уходят. Пение постепенно смолкает.

[1] Переводчик опирался на произношение автора (фонограмма, запись 1975 г., С. Allen Unwin Publishers). В переводе В. Тихомирова "Битвы при Мэлдоне" ("Древнеанглийская поэзия". М., 1982) - Бюрхтнот (прим. перев.).

[2] По некоторым оценкам, 6 футов и 9 дюймов. Эти оценки основаны на измерении длины и объема его костей, покоящихся в могиле в Эли, произведенном в 1769 г.

[3] То, что Олаф Триггвасон сам участвовал в битве при Мэлдоне, в настоящее время подвергается сомнению. Но англичане хорошо знали его имя. Он уже бывал в Британии, и достоверно известно, что в 994 г. он туда вернулся.

[4] Согласно мнению Э. Д. Лаборда. которое считается сегодня общепринятым. Дамба или "брод" между Норти и берегом сохранилась до сих пор. (В данном переводе принято "брод", как и в переводе "Битвы при Мэлдоне" В. Тихомирова. - Прим. перев.).

[5] В пер. В. Тихомирова - Бюрхтвольд (прим. перев.).

[6] В пер. В. Тихомирова:

Сердцем мужайтесь,

доблестью укрепитесь,

силы иссякли

духом крепитесь...

(Прим. перев.).

[7] "Настави меня. Господи, в пути Твоем. Вниду в дом Твой; поклонюся храму святому Твоему в страхе Твоем. Господи, настави меня в правде Твоей; избави меня от врагов моих. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь". (Из латинской службы по усопшим; эти строки представляют собой цитаты из разных псалмов. - Прим. перев.)