Роман Злотников - Вечный. Тетралогия

— Ну с богом, ребятушки, огонь!..

Старшина Кухтаренко еле успел стащить рядового Комина в ячейку, как ударная волна орбитального залпа, превратившая расположенный у самого горизонта капонир в гигантское озеро раскаленной лавы, шарахнула по хребту, в котором были вырублены позиции двадцать второй ударной ордена Святого Александра Невского Каланчеевской бригады. Повар оказался вне ячейки, повинуясь неуправляемому душевному порыву. Когда дюжина искусственных скальных клыков, редкой изогнутой цепочкой окружавших капонир и чудом не рухнувших во время первой орбитальной бомбардировки, внезапно раскололась, об нажив хищно вздернутые в зенит излучатели орудийных комплексов «Сорно-64», а спустя мгновение наконечники стрел, образованных инверсионными следами входящих в плотные слои десантных ботов Краснозадых, начали один за другим вспыхивать и рассыпаться тучей мелких искорок, Комин, сначала испуганно скрючившийся на дне ячейки, вскочил на бруствер и восторженно заорал, размахивая руками. В принципе, первоначальный испуг парня можно было объяснить. Большая часть войск, дислоцированных на планете, состояла из ветеранов, уже прошедших через бойни на Большом Николаевске, Каменной Дыре и той же Светлой во время прошлой кампании. Комин же был новичком. А при первом в их жизни орбитальном ударе многие новички просто делают в штаны. Так что старшина сделал вид, что не заметил испуга рядового, но вот следующий его взбрык застал Кухтаренко едва не врасплох. Старшина, немного оторопевший от столь бурного проявления эмоций, только успел уцепить парня за пояс и сдернуть вниз, как со стороны капонира полыхнуло так, что светофильтры были вынуждены затемнить забрало. А спустя минуту налетела ударная волна…

Когда они оба выбрались из-под осыпавшихся камней, в небе уже вовсю вертелась карусель разъяренных ос генерала Скшетусского, довольно успешно ссаживавших один за другим падающие с орбиты боты, но до эффективности канониров капонира им, к сожалению, было далеко. И почти половина ботов все-таки достигала высоты сброса десантных капсул, уже расцветивших небо густыми созвездиями тормозных ракет. Комин, снова первым добравшийся до бруствера, замер, зачарованно уставившись на величественное зрелище, а затем до него дошло, что для них означают эти мириады вспыхнувших в дневном небе звезд, и он испуганно повернулся к старшине:

— Это как же мы их-то, господин старшина, их ведь эвон сколько?

Кухтаренко усмехнулся, перехватил поудобнее свой старый добрый плазмобой и, вскинув ствол к небесам, произнес:

— А ты их еще там уполовинивай. Чем больше собьешь, тем меньше здесь возиться придется. И не боись, мы им тут укорот дадим, это точно, — и уже вполголоса добавил: — Нам бы только до прихода флота продержаться. А там уж наши их всех ссадят. Не помилуют.

Сначала район базирования покинули двенадцать равелинов. Они ушли тайно, глубокой ночью, когда на остальных кораблях заканчивалась самая сволочная «собачья вахта». На «Алексеевском равелине» все началось с того, что на экране капитанской консоли перед дежурным офицером, мирно дремлющим в командном кресле, внезапно вспыхнула кодовая строка. Дежурный встрепенулся и озадаченно уставился на экран. Появление кодовой строки застало его врасплох. Она высветилась в стандарте адмиральского канала связи, но он точно знал, что за все время его вахты не было ни одного сеанса связи за исключением обычного телеметрического сброса данных о состоянии корабля на центральный тактический анализатор флагмана. Так откуда могла возникнуть эта закодированная команда? Дежурный несколько мгновений настороженно смотрел на экран, будто ожидая, что непонятно откуда возникшая строчка причудливых символов исчезнет так же, как и появилась, но этого не произошло, а кодовый сигнал требовал немедленной и однозначной реакции. Поэтому дежурный грустно сморщился, представив, что сейчас услышит от Деда Флота, и с глубоким вздохом надавил клавишу командирского интеркома.

Адмирал ответил только после пятого гудка:

— Ну, чего там «собачьей вахте» не спится? Это была почти что ласка. Дежурный с облегчением выпустил воздух из легких:

— Команда адмиральским кодом на мониторе, господин адмирал.

— Да. А когда пришла? Дежурный замялся:

— Так последние два часа связи не было. Динамик помолчал несколько мгновений, видно, начальник равелина переваривал сообщение, а затем из забранного прочной сеткой отверстия послышался резко посерьезневший голос адмирала:

— Сообщение — на расшифровку и… поднимай офицерский состав, сынок, — после чего отключился. А дежурный почувствовал, что у него похолодели ноги. Похоже, эта команда означала нечто настоящее, то, чего они так долго ждали, к чему все это время готовились, но что еще полминуты назад казалось чем-то невероятно далеким, что будет иметь место когда-то в будущем, но не сейчас и даже не завтра. А вот теперь ворвалось в жизнь с мощью и неотвратимостью селевого потока.

Адмирал Переверзин появился на командном уровне спустя пять минут, одетый в боевой подскафандрик. Под мышкой он держал толстый пакет. Дежурный и переминающийся рядом с ним шифровальщик встретили его облегченной улыбкой. На экране мерцала строчка расшифрованного послания: «Отработать сигнал „Томь-прим“. И это сообщение как раз и было причиной их хорошего настроения. Оба прекрасно знали, что сигналы „Томь“ были учебными, а не боевыми. „Томь-первый“ — проверка сбора. „Томь-второй“ — проверка сбора с выдвижением по маршруту. „Томь-третий“ — проверка сбора с выходом в указанный район и отработкой учебной задачи. И хотя сигнал „Томь-прим“ был дежурному совершенно незнаком, но это все-таки был сигнал „Томь“, а не, скажем, „Прибой“ или даже „Гром“.

— Сигнал «Томь», господин адмирал, — обрадовано гаркнул дежурный.

Дед окинул их насмешливым взглядом:

— А вы уже в штаны наложили, молодежь? — Затем он перевел взгляд на экран и изменился в лице.

И дежурный почувствовал, что весь его оптимизм мгновенно улетучился.

— Когда была последняя телеметрия на флагман? — Тон адмирала стал сухим и резким, похожим на тот, каким он отдавал команды в бою. Дежурный судорожно дернул глазом в сторону наручного экрана и выпалил:

— Двадцать минут назад!

— Следующая?

— Через десять минут. В два тридцать по времени эскадры.

В небоевом режиме телеметрия с любого корабля эскадры поступала на флагман каждые тридцать минут.

Переверзин кивнул:

— Хорошо. В два тридцать три объявите равелину боевую тревогу. Офицеров подняли?

— Так точно.

— Через пять минут жду всех в зале боевого планирования, а сейчас немедленно вызовите ко мне старшего инженера и… Зельмана.