Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной

Да, что правда, то правда. Девушка откровенно перезрела, скажем прямо. Она же старше нашей Мауны.

— Да и Уэфу-младшему срочно требуется летучая соня, — смеётся жена.

— Папа, а мне скоро тоже поставят «хранителя»! — продолжает сообщать новости дочура. — Меня уже доктора всю-всю осмотрели, и сказали — очень красивая и здоровая девочка!

Я внимательно смотрю на жену.

«Вот как? «Хранителя» ребёнку?»

«Чем ты недоволен? — мыслеречь Ирочки звучит в моей голове, странно изменённая прибором-гасителем телепатии. — Вот ты даже не удосужился поставить тут, в гнезде, «детскую дугу», какую всегда ставили в подобных случаях наши предки».

Вместо ответа я судорожно прижимаю дочуру к себе. Разумеется, моя жена права, права… Ветер качает дерево, ребёнок расшалится, а высота метров тридцать с гаком…

««Хранители» внедряются всё шире и шире, Рома. Думаю, через пару лет не останется ни одного ангела, не снабжённого им. Во всяком случае, со следующего года нелетучим детям их начнут ставить в массовом порядке. Ну а я подсуетилась немного раньше».

— И говори, пожалуйста, вслух, а то этот жуткий прибор доведёт меня до исступления, — Ирочка вручает нам с Мауной по большому фиолетовому фрукту. — Заканчивайте завтрак, и полетели на берег купаться, ага? Тут с подветренной стороны острова волны совсем мелкие, то, что нужно.

— Только пусть папа меня донесёт! Не хочу опять коконом! — дочура явно решила покапризничать для разнообразия.

— Никаких «пусть папа»! — отрезает Ирочка. — Во-первых, ты уже большая и тяжёлая, и во-вторых, ты заранее знала ответ. Перед прадедом будешь капризничать!

— У… — дочура глядит насупившись, но мы с женой отлично видим: девочка нимало не расстроена, поскольку действительно знала ответ заранее. Ох, артистка растёт…

— Ты хотела мне сообщить важные новости по делу, — я разрезаю фрукт.

Её глаза близко-близко.

— Ну разумеется, сообщу. Ну естественно, мы всё обсудим. Но не кажется ли тебе, что кроме деловой беседы имеются и другие причины для личных свиданий?

Пологие волны длинно и лениво накатываются на берег, обтекая Мауну, сидящую прямо на мокром песке, и девочка от удовольствия хлопает себя по спине розовыми культяпками. Мы же с Ирочкой лежим чуть подальше, куда волны не достают, с шипением откатываясь у нас из-под самого носа. Крылья, полураспущенные и поставленные торчком, обвевает ветер с океана, скрадывающий послеполуденную жару. Курорт!

— …Я уже побывала на встрече с Верховным координатором миссии, а бабушка имела разговор в Службе Права. Наконец, Фью и Летящий поперёк разговаривали в Академии, и сейчас прорабатывается вопрос о принципиальной возможности твоей задумки, то есть изменения внутреннего строя Оплота и внутреннего духовного мира «зелёных» без тотального разрушения цивилизации.

Я только трясу головой. Дело, оказывается, нарастает как снежный ком, втягивая в него всё большее количество лиц.

— Вот в этом вся и суть, Рома, — тебе нужно доказать, что их можно изменить. Не отсрочить их закономерный конец, создав нам и людям дополнительные проблемы, а наоборот — получить в перспективе новых полноценных членов нашего «звёздного клуба». Доказать, и никак иначе. Пока твои доводы основаны на голых эмоциях. Верховному суду, а затем Верховному Совету потребуются научные доказательства.

— Ты полагаешь, этим делом будет заниматься ещё и Верховный Совет?

Её глаза опять становятся жёсткими. Как у мамы Маши, принявшей решение о прекращении существования нескольких эсэсовцев одномоментно…

— Не будет, если ты проиграешь в суде. Тогда всё будет просто — этот остров станет твоим домом на долгие, долгие годы. Разумеется, мы с Мауной будем тебя навещать, ведь тебя приговорят не к строгой изоляции… Однако в Первый полёт наша дочь полетит с дядей Фью вместо отца. И в школу пойдёт без отца. И настанет момент, когда она уже не так сильно будет тосковать по папе. Ты этого хочешь?

Меня пробирает дрожь. Её глаза рывком оказываются близко-близко.

— Ты не должен, ты не имеешь права проиграть, Рома. Можешь считать меня сумасшедшей, но послушай, что я тебе скажу. Помнишь Восставшего из Праха?

Я медленно киваю.

— Ты полагаешь?..

— Да. Именно так я и полагаю. Для больших человеков с растительностью на лице это сделал некий Иешуа. А для маленьких и лысых зелёных человечков?

Удар!

Упругая непроницаемая оболочка воздушного шара отбрасывает меня назад, я лечу турманом, беспорядочно хлопая крыльями… Выравниваюсь, разворачиваюсь и снова иду на таран.

«Папа… папа… папа…»

Бесплотный шелестящий зов, сочащийся ниоткуда, доводит меня до исступления.

«Я здесь!»

Удар! Упругая стенка отбрасывает меня холодно и бесстрастно.

«Папа… папа…»

«Доча!!!»

Удар! Наверное, против такого удара не устояла бы и вольфрамовая бронеплита «зелёных». Но упругая стенка шара выдерживает без малейшего ущерба, и я снова лечу турманом. Всё, я иссяк…

Я просыпаюсь разом, будто выныриваю из омута. Молнии полосуют небо, выхватывая из темноты стеклянную стену дождя, рушащуюся с небес. Однако… Эти почти еженощные грозы вкупе с мерзким подавителем телепатии так и норовят свести меня с ума.

Серебряный тросик громоотвода, которым я оплёл верхушку дерева, спустив другой конец наземь и прикопав его, надёжно защищает от прямого удара молнии. Однако делает мою обитель ещё более привлекательной для небесных разрядов, и без того питающих слабость к особо высоким деревьям. Вот, пожалуйста… Будь я не ангелом-биоморфом, а простым человеком, подобная побудка вполне могла бы вызвать устойчивое заикание вкупе с энурезом.

Ладно, всё равно сон улетел. Не заняться ли делом под плеск ночного дождя? Тем более, заняться мне определённо есть чем.

Я зажигаю виртуальный экран, уменьшаю его размеры до подходящих — не особо-то просторно в спальной нише — и нахожу нужные файлы. Ну-с, приступим…

Задача номер раз — определить процент живых на кладбище. Сказать, что это очень трудная задача, значит ничего не сказать. Откровенно говоря, я пока даже не знаю, с какого конца взяться. Однако сделать это необходимо, поскольку пара-тройка увиденных мной (к тому же один давно умерший) на суде будут выглядеть крайне неубедительно. Да хоть тридцать! Всё равно в масштабах планеты это ничто…

Задача номер два — определить распределение этих ещё живых в пределах социальной лестницы. Если даже окажется, что процент не совсем умерших не так уж мал, но все они без исключения находятся в положении безграмотных низших разрядов, всё очень плохо. Разумеется, потенциальный талант будет стремиться к реализации, но всему есть предел. Возможно, Эйнштейн и пробился бы, будучи воспитанником церковного сиротского приюта, но вот пробился ли бы он из папуасской хижины, затерянной в джунглях? А если бы его воспитала стая волков, как Маугли, он уже точно чесался бы задней лапой за ухом и не помышлял ни о каких теориях относительности. Где проходит граница, до которой врождённый талант ещё в состоянии проломить бетон навязанного невежества?