Роман Злотников - Армагеддон

Этот сухогруз был изрядно реконструирован. Его трюм, ранее разделенный на отсеки глухими переборками, был сильно перестроен. Под тюрьму. И каждый отсек его трюма был превращен в камеру, в которой находилось несколько десятков человек. В перегородках были вырезаны отверстия, забранные решеткой из металлических прутьев, а поверху проходил также огороженный решеткой металлический трап, на котором сейчас маячили четыре знакомые фигуры. То есть для того, чтобы определить их как знакомые, Исламу пришлось поднапрячь свою память и припомнить, как выглядел тот, кто напал на него в доме эмира в тот злополучный вечер. Ислам некоторое время наблюдал за ними, но эти четыре фигуры никак не отреагировали на то, что в соседних камерах тоже зашевелились, поэтому Ислам посчитал для себя возможным встать на четвереньки и подползти к эмиру. Он беспокоился за него, к тому же совершенно нелишним будет в тот момент, когда эмир очнется, оказаться рядом с ним первым. Хотя уже было ясно, что они в руках врагов, Ислам не особенно волновался. Он был уверен, что ничего особо серьезное им не угрожает. Изнеженные гяуры уже давно отказались от того, чтобы, как настоящие мужчины, нести смерть своим врагам. Так что впереди их, скорее всего, ожидали комфортабельные камеры, вежливые адвокаты, чинный суд и недолгое заключение, пока братья по борьбе не захватят очередной корабль или самолет и не потребуют их освобождения, которое, после того урока, что он преподал гяурам, непременно последует. Так что быть первым, кого увидит эмир, когда очнется, совсем не помешает.

Эмир очнулся через пять минут. К тому моменту рядом с Исламом уже торчал Махмуд, но все равно, как и планировал Ислам, эмир увидел его первым.

— Ислам… где мы?

— Эмир, — Ислам прижал его слабую руку к своему лбу, — нас захватили гяуры. Я готов понести любую кару за то, что не смог обеспечить вашу безопасность. Мы с вашими людьми дрались как львы, но их было слишком много. Махмуд может подтвердить.

Махмуд закивал головой. Эмир сделал знак, чтобы ему помогли сесть. Ислам с готовностью приподнял его.

— Помогите уважаемому Наилу. — Эмир слабо колыхнул рукой в сторону одной из все еще лежавших фигур.

Ислам с Махмудом послушно подскочили к указанному телу и подволокли его к эмиру, усадив так, чтобы тот спиной опирался на стенку трюма. Пока они волокли уважаемого Наила, тот очнулся и застонал:

— О-о-о, моя голова!

Эмир заботливо обхватил своего гостя за плечи:

— О мой добрый друг. Простите ли вы меня за то, что из-за моего приглашения вы подверглись таким мучениям?

Тут несколько в стороне послышался злобный голос, говоривший по-арабски с заметным акцентом:

— Они заплатят мне за все! Я заставлю их расплатиться за каждую минуту, за каждую каплю пота, которую пролью в этом душном трюме.

Все невольно посмотрели в ту сторону. Там сидел маленький толстый человечек с явно христианской (даже, скорее, иудейской) внешностью. Заметив внимание к свое персоне, он склонил голову в смешном подобии учтивого поклона и представился:

— Жерар Вержа, адвокат.

Эмир всплеснул руками:

— О мой добрый друг, вы тоже здесь?

Толстяк осведомился:

— Если я не ошибаюсь, передо мной шейх Мухаммед уль-Ислам?

— Да, мой добрый друг.

— Рад с вами познакомиться, но предпочел бы, чтобы это произошло при несколько иных обстоятельствах.

Они церемонно пожали друг другу руки.

— Как вы думаете, мой добрый друг, — спросил эмир, — кто те люди, что нас захватили?

Толстяк скривился:

— Судя по убогости сценария и окружающей обстановки, я склоняюсь к мысли, что это русские.

— А как вы считаете, чем нам это грозит?

Адвокат пожал плечами:

— Не знаю, но не думаю, что чем-то серьезным. Я не совершал ничего предосудительного, что можно было бы доказать, так что, напав на меня, эти ребята вляпались в крупные неприятности. Как только я отсюда выйду, в чем я нисколько не сомневаюсь, им придется изрядно раскошелиться.

Эмир согласно кивнул:

— Несомненно, но не могли бы и мы рассчитывать на вашу…

Толстяк высокомерно кивнул:

— Никаких проблем. Наши общие знакомые, которые нас свели, несомненно, сообщили вам о моих расценках, но, учитывая обстоятельства, в которых мне придется представлять ваши интересы, я вынужден увеличить их на двадцать процентов. Так что если вы согласны, то… — он развел руками, — я не вижу никаких проблем.

Правоверные обменялись взглядами, в которых явно сквозила брезгливость, затем эмир кивнул, выражая согласие. В этот момент сверху, из мощных динамиков, подвешенных у самого потолка, раздался голос:

— Всем встать, приготовиться к движению.

Первым вскочил адвокат:

— Эй вы! Я — гражданин Франции. Я требую немедленной встречи с представителями французских властей. Я выражаю возмущение тем, как вы обращаетесь с представителями цивилизованного общества!

Фигуры, маячившие на верхнем трапе, ничего ему не ответили. Заскрипев, поползла вверх решетка первой камеры, и одна из фигур, махнув автоматом, показала, что ее обитателям пора выходить. Когда большая часть обитателей камеры вышла наружу, двое то ли слишком решительных, то ли слишком глупых, бросились на охранника. Тот не задумываясь нажал на спуск. Злая очередь резанула не только по нападавшим, но и по сгрудившимся у выхода. Послышались крики боли, и у Ислама впервые екнуло сердце.

Адвокат заверещал:

— Эй вы, я к вам обращаюсь, немедленно прекратите этот произвол! Иначе я заставлю вашего Императора лично предстать перед Европейским судом в Страсбурге.

Но фигуры все так же, не обращая на его вопли никакого внимания, пинками и ударами прикладов заставили всех, выгнанных из первой камеры, подобрать трупы и стонущих раненых, а затем так же молча переместились ко второй…

Когда их вытолкали на палубу, Ислам невольно зажмурил глаза. Снаружи был яркий день. Солнце светило вовсю. А вокруг, насколько хватало глаз, было только море. Вся палуба оказалась огорожена высоким, не меньше чем в два человеческих роста, забором из мелкой сетки. Он поднял глаза. Ах вот оно что. Свет лился не только от солнца — по периметру палубы были установлены софиты, а рядом с ними громоздились сложные конструкции операторских пультов. Похоже, ее превратили в гигантскую съемочную площадку. Но вот что за фильм собирались здесь снимать?

Адвокат, который примолк было, когда стало ясно, что никто не собирается его слушать, очутившись на палубе, встрепенулся и снова принялся кричать про свое гражданство, про европейский суд и еще что-то в этом роде. Махмуд, у которого тот орал прямо под ухом, не выдержал и врезал ему по затылку.

— Заткнись, надоел.

Толпа стояла очень плотно, поэтому адвоката лишь отшвырнуло на стоявших рядом и затем качнуло назад, и он тут же завопил: