Роман Злотников - Армагеддон

— При чем тут категоричность, мой юный друг? Достаточно просто взглянуть на факты. А они таковы. Стратегические ядерные силы России имеют всего около тысячи носителей, причем самые новые из них были введены в строй пятнадцать лет назад. Боевая авиация — тысяча сто самолетов, самые современные принадлежат к поколению, которое мы уже снимаем даже с вооружения Национальной гвардии. Танки по уровню отстали от наших уже на два поколения, и, что бы там ни говорили русские, никакие их модернизации не способны сколько-нибудь приблизить их возможности даже к уровню «Абрамсов», не говоря уж о «Паттонах». Стрелковое вооружение… — Рейнард презрительно скривил губы. — Все, до чего они додумались, это переделать свой древний Калашников под схему «булпапп» да разработать новый малогабаритный патрон, который позволил за счет использования более мощных порохов и облегченных гильз из более прочных сплавов увеличить готовый к стрельбе боезапас до шестидесяти патронов. И так везде — артиллерия, флот, инженерное обеспечение… Пожалуй, единственное, — тут Рейнард поморщился, — в чем они действительно приблизились к нашему уровню, — это системы связи и наблюдения. Но это совершенно не компенсирует их отставания по всем остальным параметрам.

Что касается систем связи и наблюдения, тот тут, по мнению Клайда, русские ушли далеко вперед, но в остальном Рейнард был близок к истине.

— И все же… нельзя не видеть, что после того как русские провели военную реформу, боеспособность их армии заметно повысилась.

В разговор снова вступил Минарди. Он презрительно оттопырил губу:

— Пф-ф, возможно, на фоне того бардака, что у них творился раньше, это и так, но не смешите меня. Карликовая армия в полмиллиона человек… да у Турции армия сильнее, чем у русских!

— По-моему, мистер Рейнард сообщал нам о полуторамиллионной армии.

Минарди брезгливо поморщился:

— Вот только не говорите мне об этом скаутском лагере для воспитания командного духа и полудетского патриотизма… Согласен, мальчики, какими они становятся после четырнадцати месяцев отдыха в этих лагерях, вполне подошли бы мне в качестве рекрутов, но расценивать их как боевые подразделения… Поймите, молодой человек, чтобы часть или соединение чего-нибудь стоили, их подразделения должны научиться боевому взаимодействию, командиры всех звеньев — достаточно узнать друг друга, притереться, так сказать, к соседям, должна быть отработана система полевого снабжения и многое, многое другое, что за четырнадцать месяцев отработать совершенно невозможно. За это время не обучишь как следует даже одиночного солдата, если ориентироваться на стандарты, принятые в американской армии. А вы предлагаете мне расценивать эти, как это у них говорится, «потешные войска» как серьезного противника. Чушь!

— А как же их рейнджеры? Как их там, пластьюны, по-моему, они уже не раз демонстрировали свою эффективность.

Минарди раздраженно поджал губы:

— При чем тут рейнджеры? Поймите вы, ни одна война не выигрывалась спецподразделениями. Это не полевые войска. Хорошо подготовленные рейнджеры могут замедлить продвижение… увеличить потери… но они никогда не смогут остановить наступающую армию.

Тут вновь раздался голос Рейнарда:

— К тому же даже уровень подготовки их рейнджеров должен в ближайшее время серьезно упасть. Раньше у них был отличный полигон для их подготовки — Чечня, а с той поры как они навели там порядок, этого ресурса нет.

— И все-таки, — упрямо продолжал гнуть свою линию Клайд, — вам не кажется странным, что, совершив такой рывок в области применения новейших технологий в гражданском секторе, они не переносят освоенные технологии в военный? Ведь тот же магнитодинамический транспорт — это прямой выход к рельсовому оружию. Даже у нас уже есть экспериментальные разработки, а у русских — пусто? Не верю.

Рейнард поморщился:

— Молодой человек, отвечаю вам как человек, знающий о военном потенциале России не в пример больше вашего, — ни в одном русском военном институте или специальном конструкторском бюро не ведется разработок новых образцов вооружения.

— И в Терранском университете тоже, Пит? — послышался голос Президента. Рейнард повернулся к шефу:

— Десять против одного — не ведется, сэр. Исследования такого уровня требуют инвестиций, сравнимых со всем бюджетом университета.

— Но точно ты не знаешь?

Рейнард пожал плечами:

— Я работаю над этим, сэр. Просто эта задача оказалась намного сложней, чем мы предполагали. Мы вступили в контакт со всеми двумястами сорока выпускниками Терранского университета, которые в настоящее время находятся на территории Соединенных Штатов, и ни один из них не выказал готовности к сотрудничеству.

— Ну-ну, я надеюсь на тебя, Пит, а то меня несколько беспокоят эти ребята. — Шэф хлопнул по подлокотникам кресла. — Ладно, ребята, все равно эти сукины дети заплатят мне за все. Теперь уже я в этом совершенно уверен. Не так ли, Мак?

Стрентон осторожно кивнул. Он всегда поддерживал шефа, но у Клайда было ощущение, что Стрентон, как и он сам, до сих пор слегка опасается того, к чему может привести упрямство Президента.

— Да, мне кажется, нам почти удалось убедить наших союзников поддержать нас, если мы укажем России ее место. Впрочем, — тут он слегка усмехнулся, — в этом нам немало помогла сама Россия.

— Вот и отлично, — хохотнул шеф, — а сейчас пошли, пора перекусить, а то я проголодался. — С этими словами Президент встал и двинулся к выходу, а остальные потянулись за ним. Клайд шел последним. Подойдя к двери, он услышал, как Минарди спросил у Рейнарда:

— Не понимаю, почему Президент терпит рядом с собой этого сопляка?

Тот ответил:

— Сентиментальность. К тому же мальчик был зятем Стрентона.

— Ну сколько еще вы будете испытывать мое терпение?

— Дарья Александровна, да у меня же щит утонул!

— Как, опять?!

— Да нет, ну тогда, вы помните?

Долинская шумно втянула воздух сквозь зубы:

— Послушайте, Крамышев, долго еще вы будете оправдываться? С тех пор прошло уже два месяца. И все это время я обеспечивала вам приоритетное снабжение, чтобы вы успели войти в график. И что? Вы только увеличили отставание. Не справляетесь — пишите заявление. Я найду вам работу с меньшим объемом обязанностей. — Она на мгновение замолчала, переводя дух, и жестко закончила: — У вас неделя. Если не нагоните — приму меры.

Грузный мужчина с проседью, в мокром дождевике, еще несколько мгновений сумрачно пялился на потухший экран, потом уныло пробормотал:

— И нечего было кричать. Ты еще под стол пешком ходила, а я уже строил метро в Свердловске.

Это было не совсем правдой, поскольку в то время, когда он пришел на Свердловский метрострой, генеральный директор объекта «Восточная стена» Долинская скорее всего училась в старших классах средней школы, но начальнику семьдесят второго проходческого участка Крамышеву было приятней думать именно так. Впрочем, какой уж тут приятней…