Кэролайн Черри - Иноземец

- Он мертв? Они знают, кто это такой?

- Я не знаю, нанд' пайдхи. Они нам не сказали. Я уверен, они пытаются выяснить. Пусть вас не беспокоят такие подробности.

- А по-моему, это совершенно естественно, что меня беспокоят такие подробности, - пробормотал он, опуская глаза в книжку. Но все же нечестно вымещать свое раздражение на Джинане и Майги, которые просто работают здесь и которые воспринимают репутацию Мальгури как глубоко личную заботу. Спасибо вам, Джинана. Я бы выпил чаю.

- С бутербродами?

- Думаю, без. Нет, Джинана, спасибо, бутербродов не надо. Я буду сидеть здесь и читать.

* * *

На озере имелись корабли-призраки. Один - пассажирское судно, которое все ещё заходит в порт зимними ночами - как-то раз даже в порт самого Майдинги - под всеми огнями и пытается взять на борт неосторожных и заслуженно проклятых, но только некий судья-магистрат взошел на борт, лет сто назад, и больше это судно никогда в порту не появлялось.

Была ещё рыбачья лодка, эта иногда появлялась в шторм, - однажды, и двадцати лет ещё не прошло, она показалась команде траулера, вышедшего на прибрежный лов, - в нем открылась течь и судно тонуло. Вся команда, кроме двоих человек, перешла на борт призрака, только капитан и его сын предпочли остаться на своем поврежденном траулере. Рыбацкая лодка - по словам всех, её видевших, старая и обветшалая, - уплыла вместе с командой, и никого из этих людей больше никогда не видели.

Кажется, все в этих легендах зависело от неуместного доверия (хотя в атевийском языке нет слова "доверие"): призраки полностью утрачивали силу, если жертвы не верили тому, что видели, или если понимали, что дело оборачивается слишком хорошо, чтобы быть правдой, и отказывались обманывать самих себя...

Банитчи ещё не вернулся. Пришли Майги и Джинана спросить, что он хочет на ужин, и рекомендовали блюдо из дичи - какое-то неуловимое холоднокровное животное, которое не вызывало у Брена аппетита, хоть он и знал, что слуги считают его деликатесом. Вместо этого он попросил устриц, и Майги отнесся к этому спокойно, хотя Джинана заметил, что в это время года моллюски не самые лучшие; за ними пошлют в город и, может быть, удастся купить, но пройдет часа два, а то и три, пока их доставят.

- Подожду, это неважно, - сказал Брен и добавил: - можно взять с запасом, чтобы осталось на завтрашний ленч.

- Льда нет, - возразил Джинана извиняющимся тоном.

- Может, в городе найдется.

- Можно поспрашивать, нади. Но большая часть города тоже без электричества, а потому многие жители будут покупать лед для сохранения своих продуктов. Мы разузнаем...

- Нет-нет, нади, пожалуйста. - В самые отчаянные сезоны Брен только и спасался устрицами. - Другим, без сомнения, лед нужнее. И если льда в продаже не осталось - пожалуйста, не надо рисковать с устрицами. Меня вполне устроит, если в замке можно организовать тосты с фруктами и чай. У меня нынешним вечером и аппетита настоящего нет.

- Нади, вам мало будет тостов с чаем. Вы пропустили второй завтрак.

- Джинана-нади, вынужден признаться, для меня сезонное блюдо - слишком тяжелая пища... разная восприимчивость. Мы очень чувствительны к алкалоидам. Может быть, какие-то из них используются при готовке, а мне нужно избегать их - категорически. Если есть какие-нибудь кабиу фрукты или овощи... У вдовствующей айчжи подавали к завтраку великолепные булочки, они мне очень пришлись по вкусу.

- Я непременно скажу повару. И еще... - Лицо Джинаны приобрело самый заговорщицкий вид. - Я так думаю, у нас с прошлого месяца должен был остаться копченый окорок. Это, конечно, не нарушение кабиу, раз уж он остался. А мы всегда откладываем несколько штук на всякий случай.

Копченое мясо. Не в сезон. Благослови их, Господи.

- Мы ведь никогда не знаем, сколько будет гостей, - объяснял Джинана с абсолютно прямодушным видом. - И мы просто в ужасе, если вдруг не хватает.

- Джинана-нади, вы спасаете мне жизнь.

Джинана был очень улыбчив, очень доволен, что нашел решение, и перед уходом поклонился два раза.

После чего Брен посвятил оставшуюся часть дня кораблям-призракам и беспечным капитанам траулеров, которые решались курсировать вблизи берегов Мальгури в шторм. Говорили, что перед бедой звонит колокол.

Но сейчас вместо колокола послышался звук открываемой двери, в гостиной зачавкали мокрые сапоги и в кабинет вошел Банитчи - очень мокрый, очень усталый; вошел и сказал:

- Я поужинаю с вами, нади.

Брен захлопнул книгу и хотел было сказать, что в большинстве случаев люди ждут, пока их пригласят, что ему надоела бесцеремонность и ещё больше надоело, черт побери, что его обходят стороной, игнорируют, а если заговаривают, то обращаются с ним, как с капризным ребенком.

- Рад буду иметь компанию, - проговорил он и постарался убедить себя, что действительно рад возможности поговорить с кем-то. - Скажите Джинане, чтобы приготовил второй прибор... Чжейго тоже придет?

- Чжейго в дороге, она едет в Шечидан, - донесся голос Банитчи уже из спальни - он направился в сторону помещений для слуг и ванной комнаты. Она вернется завтра.

Брен даже не спросил, зачем. Не спросил, почему решили отправить самолет в самую грозу (вторую уже с полудня), - вероятно, это был самолет айчжи, который может прилетать и улетать когда угодно. Банитчи исчез в заднем коридоре, и через некоторое время Брен услышал шум воды, напускаемой в ванну. Нагреватель, должно быть, ещё включен. А Банитчи-то не пришлось дожидаться, пока согреется вода.

Сам он снова вернулся к призрачным колоколам и беспечным жертвам, к целым экипажам судов, обреченных на прихоти печально известной фортуны Майдинги, которая всегда питалась несчастьями людскими, когда в Мальгури находился айчжи.

Вот об этом говорила книга; и атеви, которые не верили во всемогущих богов, которые считали, что вселенная и её квази-божественные силы управляются Фортуной и Случаем, бачжи и начжи, верили по крайней мере, что начжи может передаваться от одного лица другому - или верили в такое прежде, пока не стали современными, циничными и просвещенными, пока не поняли, что превосходящая огневая мощь может перераспределить удачу в пользу лиц, совершенно того не заслуживающих.

Он просидел до самого вечера в купальном халате, обнаруживая все новые растертые места в самых интимных областях тела. Он не желал двигаться, а тем более переодеваться к ужину, рассудив, что если Банитчи сам себя пригласил к столу, то Банитчи наверняка сумеет стерпеть его неофициальный наряд.

Сам Банитчи появился в кабинете, одетый в черную рубашку, брюки и сапоги - чуть-чуть более прилично, чем Брен, но лишь чуть-чуть, - без пальто, а с косички на спину ещё капала вода.

"Пайдхи-чжи", - сказал Банитчи с поклоном, а Брен сказал: "Выпейте", поскольку баловал себя предобеденной рюмочкой из собственных запасов, гарантированно безопасных. Но у него была с собой бутылка "Димаги", которого он не мог пить без головной боли, а порой и более серьезных последствий, - он допускал, что "Димаги" совершенно великолепен, поскольку это был подарок самого Табини, - вот этого удовольствия он и налил гостю щедрой рукой.