Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

Каллисто расположена дальше, чем Ганимед, и ходит по всему небосводу. Это зрелище никогда не надоедает. Только здесь начинаешь понимать, какое все-таки земное небо унылое . К шести часам утра субботы Юпитер входит в полную фазу, и стоит встать пораньше, чтобы это увидеть. Это не только самое роскошное зрелище из всех, какие мне довелось наблюдать, но тут происходит еще и обратное затмение, и вы можете следить, как тень Ганимеда, крошечная черная точка, скользит по поверхности старика Юпитера. И вы начинаете осознавать, насколько велик Юпитер — прямо колосс, раз тень всей вашей планеты, падая на него, кажется всего лишь пятнышком.

В Юпитере девяносто тысяч миль поперек экватора, сорок восемь тысяч от полюса до полюса. А в Ганимеде немногим более трех тысяч. В течение следующих двух дней после полной фазы Юпитер начинает уменьшаться, и к полуночи воскресенья он снова в половинной стадии, а Солнце встает, и опять начинается светлая фаза. Но я напрасно ожидал обнаружить, что солнечное освещение здесь тусклое. Юпитер очень далек от Солнца, он получает всего одну двадцать седьмую той доли солнечного света, который достается Земле, и я предполагал, что тут всегда сумерки.

Но все это совершенно не так. Мне стало казаться, что Солнце здесь такое же яркое, как на Земле.

Джордж говорит, что это оптическая иллюзия и что причина ее в том, как работает человеческий глаз. Радужная оболочка глаза попросту отсеивает тот свет, который ей не нужен. Яркий солнечный свет где-нибудь в земной пустыне, может быть, имеет такую же силу, как свет лампы в десять тысяч свечей с расстояния в один фут, а на Ганимеде — этот свет всего как у лампы в четыреста свечей с того же расстояния. Но по-настоящему хорошее яркое искусственное освещение составляет всего двадцать пять свечей, а в «хорошо освещенной комнате» и того меньше.

Если у вас всего только двухгаллонное ведро, какая разница, наполните вы его из океана или из маленького пруда? Солнечный свет на Ганимеде — нечто большее, чем может воспринять глаз, поэтому на вид он такой же яркий, как на Земле.

Но я все-таки заметил, что загореть здесь почти невозможно.

Джордж получил для нас жилище, когда мы прожили на Ганимеде около недели. Ему повезло гораздо больше, чем другим эмигрантам, но он вовсе не был этим доволен, не нравилось все это и Молли, да и меня тоже не устраивало. Для того чтобы получить для нас квартиру, ему пришлось пойти на штатную должность инженера колониального управления, а это тянуло за собой целую кучу осложнений: ведь теперь он будет слишком связан своим положением, чтобы взять участок земли для строительства собственного дома. Правда, эта должность давала ему отдельную квартиру, если можно назвать квартирой две комнаты примерно двенадцать на двенадцать футов каждая.

Дело обстояло так: жители колонии делились на желающих построить себе дома на собственных участках и на городских. Горожане работали на местные власти и жили в казенных домах — за исключением немногих, которые открывали собственное дело. В число горожан входили представитель колониальной комиссии, капитан Хэтти, инженеры по гидропонике, медицинский штат, инженеры, работающие на электростанции и на тепловой установке, местный штат проекта «Юпитер» и все, кто работал в любом месте и на любой должности, не связанной с фермерством. Но большинство колонистов хотели обрабатывать свои участки; именно этим намеревался вместе с нами заниматься Джордж. Как все остальные, мы прибыли сюда в расчете на обещанный бесплатный участок земли и на возможность самим выращивать для себя продукты.

Бесплатная-то земля была, целая планета. Но построить дом и основать свою ферму — это ведь совсем другое дело. Предполагалось все таким образом. Колонист с семьей прибывает с Земли и высаживается в Леде. Колониальное управление по прибытии дает ему квартиру в городе, предлагает участок земли для обработки и помогает построить там дом. Правление будет кормить его и его семью в течение земного года — то есть двух ганимедских, — пока он не культивирует два-три акра. Затем ему даются десять ганимедских лет, чтобы расплатиться с управлением. Расплата состоит в том, что он освоит по крайней мере еще двадцать акров для управления. При этом он имеет право в то же время обработать столько же земли и для себя. К концу пяти земных лет он владеет славной маленькой фермой, все бесплатно и без всяких долгов. После этого он может развивать собственное хозяйство, приобретать еще землю, заниматься торговлей и всем, что понравиться. Он встал на ноги и выплатил все долги.

Колониальное управление вложило громадный капитал в атмосферный проект, прежде всего чтобы приспособить планету для жизни. Земля, обработанная колонистами, должна окупить эти вложения; наступит день, когда Колониальное управление будет владеть на Ганимеде тысячами акров лучшей обработанной земли, которую оно тогда сможет продавать Земле для следующих поселенцев. И тогда, если вы захотите эмигрировать с Земли, вам придется платить за эту возможность, и платить немалую цену. Люди вроде нас не смогут такого осилить. К тому времени, когда Ганимед уже закроют для свободной иммиграции, на Каллисто появится атмосфера, пионеры смогут прибывать туда и начинать там все с начала. Банкиры называют это «самоликвидацией», при том, что первоначальные капиталовложения должны поступать с Земли.

Но на деле это вылилось вот во что: когда мы прибыли, на Ганимеде было всего около тридцати тысяч жителей, и планировалось принимать ежегодно (по земному счету) около пятисот иммигрантов: больше корабли старых типов просто не могут доставить. Вы ведь помните, что этим кораблям с ядерным реактором требуется больше пяти лет на путешествие туда и обратно, и для того чтобы привозить ежегодно такое количество людей, понадобится целый флот.

Тут-то «Звездный скиталец-III» переименовали в «Мэйфлауэр» и отдали его Колониальному управлению, в результате чего на Ганимед обрушилось сразу шесть тысяч человек. Мы оказались здесь не более желанными, чем гости, явившиеся с ночевкой в семью, где лежит тяжело больной. Целый земной год колонисты знали, что мы прибываем, но не имели возможности протестовать. В то время как с Земли можно отправить на Ганимед любое сообщение во всякую минуту, за исключением ситуации, когда на пути стоит Солнце; лучший радиопередатчик, которым может похвастаться колония, вынужден радировать на Марс, чтобы оттуда сообщение передали на Землю, да и то только тогда, когда Марс максимально приближается к Юпитеру, — а такой ситуации как раз и не было. Должен признать, они все-таки сделали для нас все, что смогли.