Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

— Это его выбор, — сказала она мне. — Каждый человек имеет право на выбор. Ты знаешь, что касатки в неволе умеют останавливать сердце?

— Значит, он утопился, чтобы не сесть в тюрьму? — с ужасом понял я.

— А что тут удивительного, если он стал пиратом ради свободы?

Я был уверен, что пиратами становятся только ради наживы. Подумав секунду, я отцепил от переборки короб спасательного плота и швырнул его за борт. Взревел ревун, полыхнул маячок — плот надулся и принял рабочее положение. Вскоре звук и свет остались далеко за кормой.

— Глупо, — пожала плечами Рипли.

— Я тоже имею право на выбор, — заявил я, закидывая карабин на плечо.

Мы собрали пленных человек двадцать, Жаб с Пасом и Молчуньей немного больше. Всех заперли в помещении камбуза. Хронометр Рипли показал два часа, шторм крепчал, вызывая все большее беспокойство у Жаба. Волны разгулялись так, что иногда перехлестывали через борт. «Красотку» кидало, как на безумном аттракционе — она то взлетала вверх, угрожающе кренясь, то проваливалась в бездну, вызывая безотчетную панику. Пас позеленел и стоял на четвереньках у пробоины в палубе. Его непрерывно рвало. Меня тоже пару раз вывернуло наизнанку. Рипли поднялась в рубку, чтобы гнать корабль на ручном управлении — ходовой компьютер не был приспособлен к таким суровым условиям и вымотал нам все кишки. Броневик мы снова кое-как закрепили тросами, но Молчунья все равно сидела в кабине, не выпуская штурвала из рук.

Вскоре вернулась и Рипли — не выдержала качки на высоте рубки.

— Помру на фиг! — стонал на карачках наш кавалер Алмазного Гарпуна. — Точно помру!

Жаб дал ему каких-то таблеток. Не помогло. На самом деле взводного тоже прихватила морская болезнь, но он держался. Рипли побледнела и скрылась в десантном отсеке. А вот мне стремительно становилось легче — тошнота отступила, я о ней совершенно забыл, а соленые брызги несли из-за борта запах свежести и свободы. И чем больше крепчал шторм, чем сильнее ревел ветер в обломках мачты, тем больший восторг поднимался во мне. И я понял, что мое крещение началось только сейчас и это будет крещение штормом. Я готов был закричать от счастья и безудержного веселья.

— Дай мне хронометр! — попросил я Рипли, сунув голову в люк отсека. — Когда будем на месте, я вам сообщу.

— На тебя что, вообще качка не действует? — она протянула часы со страдальческим выражением на лице.

— Действует! — рассмеялся я. — Еще как действует!

Я направил единственный уцелевший прожектор за борт, обмотался тросом от лебедки и встал у самого края палубы, держась двумя руками за леер. Передо мной развернулось поистине грандиозное зрелище! Огромные черные волны катились вровень с бортом, иногда через прорехи в тучах показывалась луна, добавляя мистических красок в это великолепие. Пена бурлила на гребнях волн, срываясь при ударах о борт, я вымок насквозь, меня пронзал ветер, но все это мне не вредило, поскольку я стал частью стихии. Это действительно было крещение в купели воды и ветра. Океан меня принял. Я стал охотником.

— Эй! — хрипло выкрикнул Жаб из кабины. — Если тебя распирает, постой у штурвала! Нас разнесет на фиг, если не взять управление! Знаешь, как идти в шторм?

— Учили! — рассмеялся я. — Держу корабль точно ливентик, если волна короткая, и режу ее форштевнем. От длинных и особо крупных волн уваливаюсь градусов на пятнадцать. В это время ровняю курс по координатам.

— Валяй! Координаты назначения знаешь?

— Тридцать пять и пятнадцать! — вспомнил я надпись на ладони у Рипли. — Я доложу, когда будем на месте!

По дырявому от пуль трапу я забрался в рубку. Она была освещена шкалами навигационных приборов, а вперед били два дуговых прожектора. Деревянный штурвал бестолково крутился по воле бурного океана, я ухватил его и положил «Красотку» в положение ливентик — точно против ветра, чтобы резать волны форштевнем. Мощный силовой агрегат хорошо держал ход, так что никаких проблем с маневрированием у меня не было, зато был восторг от ощущения полной власти над кораблем.

До чего же непредсказуемая вещь — судьба! Ну разве мог я знать два дня назад, что выйду в океан за штурвалом пиратского судна? Это стало для меня компенсацией за долгий путь к мечте, за унижения в училище, за насмешки над выбритой головой и за ужас под брюхом броневика, когда нас обстреливал гравилет на заправке. Эту награду я бы не променял даже на Алмазный Гарпун, честное слово!

— Йох-оу! — выкрикнул я, не в силах сдержать эмоции. — Это мой корабль, барракуда меня дери!

Целых полтора часа я боролся с бушующим океаном, то выводя «Красотку» на гребень волны, то роняя ее в темную пучину между валами. Наконец хронометр просигналил точное соответствие координатам, и я поспешил вниз, доложить Жабу.

— Мы на месте! — крикнул я, приоткрыв дверь кабины.

Жаб был бледен, кожа у него под глазами обвисла и потемнела, образовав болезненные круги.

— Проклятье! — ругнулся он, пытаясь выбраться на палубу, но у него ничего не вышло. — Ящики. Копуха, ты должен это сделать.

— Что? — У меня забилось сердце.

— Ты должен выбросить ящики в океан.

— Как это выбросить?! — мне показалось, что я ослышался.

— Не знаю. Они тяжелые. Барракуда! Кто же мог знать, что меня скрутит в самый важный момент? Помоги мне, Копуха, я этого не забуду ни при каких обстоятельствах! Рипли мне помогла однажды, и я ее не забыл, вытянул с камбуза. У тебя тоже могут когда-нибудь возникнуть проблемы. Я их решу. Обещаю. Только помоги мне сейчас!

— Я должен выкинуть ящики за борт? Значит, там отходы?

— Нет! Отходы я мог бы выбросить где угодно, а ящики надо выгрузить именно здесь. Оба. Пожалуйста.

Секунду я взвешивал создавшуюся ситуацию. Что бы ни случилось, Жаб не скажет мне, что внутри, так что пытать его бесполезно. Зато я мог выполнить его просьбу и получить сильнейшего покровителя. Выглядело это очень заманчиво, и я согласился.

— Ключ! — протянул я руку.

— Что? — помотал головой Жаб.

— Мне нужен ключ от камбуза и от погрузочного люка.

Взводный передал мне оба ключа, я открыл отсек, затем перезарядил карабин и распахнул дверь камбуза.

— Мне нужно восемь человек! — крикнул я пленным, направив на дверной проем ствол с торчащим из него гарпуном. — Кто мне поможет, возьмет плотик и попытает счастья за бортом.

Затем пришлось повторить то же самое по-английски. Через минуту на палубу выбрались первые желающие. Набралось не восемь человек, а только шесть, но мне и этого было достаточно. За спиной последнего я запер дверь камбуза.

— В броневике лежат два ящика, — показал я острием гарпуна. — Как только оба окажутся за бортом, вы свободны.

Они взялись за работу под моим прицелом. Рипли даже не проснулась, так прижала ее морская болезнь. Пираты вшестером брали каждый ящик, в два приема дотаскивали до борта и швыряли в воду. Вскоре все было кончено.